Кирилл Кедук: «Не было бы классической музыки – не было бы и Макса Коржа»
Кирилл – единственный беларуский пианист, у которого есть альбом с мировым лейблом DELOS, он играет на топовых площадках мира вплоть до Steinway Hall в Нью-Йорке. При этом он еще и игрок сборной артистов Беларуси по футболу и будет выступать в составе сборной на чемпионате мира в России.
«Сейчас в Беларуси я чувствую себя вполне реализованным, несмотря на то, что уехал из страны в 12 лет. Приезжал раз в полгода, в 25 женился и остался здесь на пару лет, стал инициатором и создателем фестиваля TyzenHouse в родном городе Гродно. Показатель успешности среди музыкантов... С одной стороны, это признание коллег, с другой – публики, ведь есть много примеров, когда «изнанка» крутит носом от какого-то исполнителя, несмотря на то, что среди аудитории он популярен. Вообще ревность и зависть в профессиональной сфере повсеместна, невозможно нравиться всем, тем более, в искусстве. Самое важное в артисте – заставлять публику быть неравнодушной по отношению к себе. Бывает так: есть музыкант, хорошо научен, все правильно исполняет, но не цепляет. А есть те, кто вроде и это не так делает, и это должно быть по-другому, но его ходят слушать с открытым ртом. Для меня артист интересен в первую очередь тем, чем он цепляет. И это не измеряется в категориях хорошо/плохо.
Не было бы классической музыки – не было бы и Макса Коржа. Я бы, скорее, говорил про то, что нужно привить уважение. И быть немножечко образованным, чтобы понимать эту музыку – необходим определенный бэкграунд. Играть на классических инструментах можно всё, конечно, только барабаны имитировать сложнее всего, но это не совсем имеет смысл. Поясню: определенная музыка создана для определенных вещей. На алкогольной встрече с друзьями вы не будете слушать симфонию Брамса. Или энергично танцевать под Чайковского. Такая музыка нужна для рефлексии и глубины. А к Коржу я прекрасно отношусь, но это совсем другая плоскость.
Моцарт – это тоже шоу
Был период в нашей стране, как и в других постсоветах, когда классика людьми воспринималась, как нечто скучное. Потому что людям нужно шоу – и во времена Моцарта с его новаторскими операми, и сейчас. Когда это всё подается на высоком уровне, в это невозможно не влюбиться. А если это полууставший музыкант после пяти работ… Люди чувствуют подачу и настроение, о зрителе нужно заботиться и давать все в лучшем виде. У нас сейчас как раз начался этот этап.
На Западе классическая музыка – это абсолютно такая же история, как и поп (по популярности). В Минске появился фестиваль классики у Ратуши, недаром тысячи человек собираются, стоят и слушают симфонии. Когда людям предлагают откровенное «г», на него даже бесплатно не пойдут, поэтому здесь совершенно другая история. Конечно, аудитория всё ещё немного боится классики, и совершенно зря. Такие мероприятия очень сильно помогают менять закореневшее восприятие. На концерт Спивакова, например, билетов не достать. Когда это красивый артист, который нравится противоположному полу, когда он вызывает интерес не только музыкальный, но и вообще как фигура, нет никаких трудностей, чтобы «привить» классику публике.
Рэп 80-х и Оксимирон
Слушать классическую музыку – это для меня работа. Часто слушаю её из-за интереса к конкретному артисту. В наушниках очень люблю Стинга, Джо Кокера, The Prodigy, Daft Punk, американский рэп 80-х годов и даже русский. Готов отдать дань уважения Оксимирону, несмотря на то, что жанр батл-рэпа достаточно вульгарный. Каждый мало-мальски не бездарный человек может делать рэп. Нет слуха, но есть чувство ритма и флоу – получится. Если рок может делать 10 процентов, то рэп – процентов 70-80. С классикой иначе: к этому, безусловно, нужны способности и талант. И здесь как с фигурным катанием – люди начинают с шести лет, за вас должны выбрать эту профессию, как было в моем случае. А потом я это полюбил. Знаете, это как договорной брак, когда ты полюбил партнера, уже будучи его супругом.
Я считаю, что в музыкальную школу нужно отдавать всех, потому что ничто не развивает мозг так, как музыка: ни шахматы, ни спорт. Эти пару лет ребенку, даже если он не должен становиться музыкантом, дадут очень многое. Конечно же, если это нормальная музыкальная школа и педагог, который его не терроризирует и не пробуждает ненависть к инструменту. В Англии, да и вообще на Западе играют вообще все поголовно, это считается хорошим тоном. Не нужно шарахаться классики, это ложная боязнь.
Две-три тысячи «гастрольных» евро в Европе и оклад в 500 рублей в Беларуси
Своему ребенку я не желаю судьбы музыканта, если только он сам этого не захочет. В музыкальную школу будет ходить, но… Как профессия это дико сложно. В Европе музыканты получают очень хорошие деньги: даже работая преподавателем и совершенно не напрягаясь, можно зарабатывать от двух-трех тысяч евро. У нас совершенно нищенские зарплаты (если вы закреплены только за гос. структурой), но в гонорарной истории все стало значительно лучше, чем пять-семь лет назад. Если ты артист достойный, тебя знают, то за концерт можно получить вполне европейский гонорар (от 1000 долларов, если у мероприятия есть спонсор). Если история без спонсора – договариваешься с площадкой на процент от продажи билетов.
Хороший концертный инструмент стоит 200 000 долларов. Это тот, что стоит в концертных залах, а не у молодых музыкантов дома.
В Гродно, где живет моя мама, я занимаюсь на старом «Красном октябре», который стоит долларов 300. Многие музыканты занимаются на «школьных» инструментах, для скрипачей, конечно, эта история больше затратная – нужен свой инструмент. А хороший стоит от нескольких тысяч (и кларнет, и гобой, и виолончель).
Страдивари вообще стоят миллионы. Для музыкальной школы вы купите приличное пианино, и этого будет достаточно. Основная затратность в другом: не в одноразовой покупке инструмента, а в возможности ездить на конкурсы и фестивали – это очень важно. Мои родители всю жизнь были в долгах по этой причине. Все денежные потоки были направлены на меня, и пока я учился, у нас постоянно были финансовые проблемы.
Диск от международного лейбла Delos Records, а также запись, продакшн (стоил до 50 000) и дистрибьюцию, спонсировала компания, у которой был фонд поддержки талантливых молодых музыкантов (Kempinski). Они мне ещё и год учебы в Италии оплатили. Конечно, есть планы на еще одно сотрудничество, и ведутся разговоры с другим лейблом, не менее крутым. Но, поскольку я суеверный, пока не буду его называть.
В искусстве я люблю определенную недоговоренность. В нашей поп-беларуской музыке я бы показал очень много пошлости, не в смысле похабности и сексуальности, а в смысле не тонкого отношения к делу и публике. К счастью, это постепенно начинает меняться благодаря развитию мира и глобализации. В этом плане хорошо, что мы не изолированы от мира, как Северная Корея. Я хочу жить в Беларуси, но пока не могу себе это позволить.
Классика дает духовную подушку: человек становится глубже и просто более интересным (шутим про увесистую часть беларуских чиновников – что их спасение тоже в искусстве, если не поздно). Можно ездить на рейв-фестивали и слушать классику, одно другому не противоречит».
Андрей Поночевный: «Культура должна меньше зависеть от государства, и больше – от людей, которые на это не жалеют своих денег»
Андрей стал артистом года в Китае в 2009 и 2011 годах, был минчанином года (за такое звание полагается 200 долларов, которые Андрей потратил на свадьбу друзей). Он единственный беларуский пианист, который стал лауреатом конкурса Чайковского в Москве, а также единственный беларус, который смог дойти до финала фортепианного конкурса имени Шопена в Варшаве. Сейчас Андрей живет в Далласе, но все еще приезжает в Минск на концерты и рассказывает, почему Америка для музыканта – это просто другая не то, что страна, а целая планета.
«У нас в стране я реализовался по максимуму: получил все, чего хотел. Наверное, поэтому и поехал куда-то дальше, чтобы двигаться вперед. Здесь я получил очень хорошее музыкальное образование в школе при консерватории (сейчас она называется гимназией) и самой консерватории. После распределения отработал в солистом в филармонии, а самые главные награды от конкурсов были получены ещё во время пребывания тут. Я регулярно возвращаюсь в Беларусь, и это для меня всегда событие.
Топовые музыканты хорошо себя чувствуют как в Беларуси, так и в России. При этом, конечно, процент талантливых музыкантов, которые не получают того, что получают эти топ-артисты, тоже достаточно велик. И это, пожалуй, не очень справедливо. Мне кажется, что лучшие артисты в классическом жанре, которые живут в Беларуси, достойны большего в плане материальном, творческом и т.д., даже если сравнивать с Россией. Здесь есть, к чему стремиться. Но отток классических музыкантов остается – нужно делать что-то большее, чтобы люди не уезжали. И хотелось бы, чтобы непосредственное участие в этом принимало государство.
В Америке нет государственной поддержки музыки, а в Беларуси есть, но она накладывает рамки
Я не думаю, что классическую музыку нужно сильно популяризировать: она всегда являла очень маленький процент настоящих слушателей и поклонников. Другое дело, что мы, музыканты, зависим от публики и продажи билетов, поэтому, конечно, нам бы хотелось, чтобы слушателей было больше. При этом нам важен процент понимающей публики, а не просто жующей попкорн: чтобы люди понимали язык, на котором мы «разговариваем» со сцены. Я не считаю, что мы должны бежать за зрителем и всеми силами звать его в залы – качество зрителя тоже очень важно. Беларуская публика очень отзывчива и всегда слушает внимательно, я с удовольствием играю в Минске. В Америке, поскольку я хорошо знаком с местным слушателем он не настолько классически образован, но очень любит эту музыку. 60-70 процентов заполненности зала – это люди, которые покупают абонемент на концерты на целый год. Благодаря этому многие симфонические оркестры могут позволить себе быть в определенной степени финансово независимыми.
Государственной поддержки в Америке нет. Любая музыкальная организация, оркестр зависит от количества доноров и выделенных на сезон денег. В Беларуси все по-другому. Государственная поддержка есть, точно не скажу, но думаю, процентов 50-70 выделяет из бюджета Министерство культуры – чтобы существовали театры, филармонии и т.д. Но это накладывает определенные рамки. Конечно, хотелось бы, чтобы всё, что связано с культурой, меньше зависело от государства, и больше – от людей, которые на это дело не жалеют собственных денег. Хорошим примером является Музыкальный Дом «Классика» (#MuzzicDom) и Александр Чаховский – это не классический пример финансирования для РБ.
Как слушать другую музыку, если по 12 часов играешь Баха
Чайковского на вечеринках слушать невозможно. Другое дело – камерный формат выступлений, играть Чайковского нужно там, где его действительно хотят его слушать. А не просто заказывать выступление артиста на корпоративе (у нас они тоже бывают), чтобы показать, что они пригласили крупнокалиберного музыканта. Покупается всё, но нужно минимум гарантий того, что это будет прилично и действительно кому-то надо.
В юности я чего только не слушал: Depeche Mode, Massive Attack, джаз. Был широкий диапазон жанров, я делал себе какой-то определенный селекшн из музыкантов. А сейчас времени нет даже на классическую музыку: после 12-ти часового преподавания, когда у тебя в голове один Бах, Чайковский и Рахманинов, сил на слушание просто не остается. Играть классику я учился с пяти лет, поэтому из года в год учился понимать этот язык. Он очень сложный. 50% того, что ты слышишь, понимаешь на уровне любителя. С образованием декодируешь произведение совершенно по-другому. Каждая нота для нас значит гораздо больше, нежели для человека неподготовленного.
Когда играешь одну и туже мелодию, конечно, теряется свежесть восприятия, но это зависит от каждого отдельного музыканта, насколько он готов в «конвейере» находить новое и этому удивляться. К счастью, у меня нет 150-ти концертов в год, поэтому профессионального выгорания не случается. На каждый концерт я настраиваюсь, как на первый… и как на последний одновременно (смеётся).
Как стать артистом года в Китае
В 14-15 лет я решил, что музыка – это моя профессия. И с каждым годом я в этом всё больше и больше убеждаюсь. Конечно, профессия тяжелая, каждый день ты должен доказывать в первую очередь себе, что двигаешься вперед и это всё не зря. Сейчас больше шансов быть замеченным, чем 20 лет назад, когда реализовывался я. Если выиграешь конкурс, тебя могут увидеть в Германии, Новой Зеландии или Америке, благодаря интернету или прямому эфиру – и сразу предложить контракт. В моё время такой скорости и глобализации не было.
Профессия музыкального преподавателя и в Америке непроста. Исполнителя – это уже другие категории: студент согласится играть за 50 долларов, кто-то – за 100, кто-то вообще бесплатно, если ему импонирует идея мероприятия, а кто-то начнет переговоры только с тысячи. Разброс довольно большой, а конкуренция в сфере огромная.
С 2009-го я был в Китае по личным приглашениям на мастер-классы, концерты. В Китае огромнейшее количество шикарных залов с не менее шикарными инструментами. Иногда, конечно, китайская публика не совсем понимает, зачем все это делается и строится, – по сравнению с той же Германией, где каждый может рассказать тебе про сонату Бетховена больше, чем ты сам о ней знаешь. Классическая музыка скоро будет впереди планеты всей, я вам гарантирую».
Кирилл Кедук и Андрей Поночевный вдвоем выступят впервые в честь 145-летнего юбилея Сергея Рахманинова 17 мая в Бресте, 18 мая в Гродно и 19 мая в 19:00 в Большом зале Белгосфилармонии.