«В 23 года у меня было очень красивое предложение работы в Швейцарии»

KYKY: Дмитрий Александрович, ваши семейные корни из Гродненской области – в этом регионе сильны предпринимательские традиции. В вашем роду были бизнесмены?

Дмитрий Лазарь: По линии отца – дед всю жизнь играл свадьбы: был музыкантом. Мой отец тоже, сколько мог, играл на свадьбах. Я закончил школу с музыкальным уклоном и тоже успел две свадьбы сыграть. Все играли на баяне. Я вообще родился в Минске. Отец мой имел происхождение в Гродненской области, деревня Клиденяты – там действительно советской власти не было до 1939-го года, и люди жили немного лучше. Бизнесом никто не занимался. Я абсолютно не верю в какую-то генетическую передаваемость всяческих предпринимательских жилок. Вообще! Я закончил музыкальную карьеру в 17 лет, начав с пяти, а потом был математиком.

KYKY: Вы окончили факультет прикладной математики БГУ, но не пошли в IT?

Д.Л.: Я пошёл в IT: был программистом и писал программы – наверное, с 88-го до 93-го года. У меня даже был прекрасный проект (создание программы анализа альфа-, бета-, гамма-излучения заражённой радиоактивной почвы – Прим. KYKY), однажды заработал много денег.

KYKY: Этот проект был связан с чернобыльскими территориями?

Д.Л.: Да-да, и это всё. На самом деле, больше никогда никто ни за что не платил в этой сфере. Нельзя было замереть в том времени и проснуться сейчас. Мне очень жаль: я бы с удовольствием занимался программированием.

KYKY: Почему вы не пытались эмигрировать в 90-е, если вы были математиком и имели специализацию «программирование»?

Д.Л.: В 23 года у меня было очень красивое предложение работы в Швейцарии. Но я счёл невозможным оставить маленькую дочь с женой. По контракту мне нужно было одному уехать работать в Швейцарию, никто никого не финансировал, не брал «под белы руки». В мире ни у кого не было понятия, что надо поехать в Беларусь поохотиться за потенциальными программистами, повыкупать их, что-то с ними сделать. А мне пришлось бы ходить и всем доказывать, что я «талантливый программист из Беларуси» без нормального английского языка? Аркадий Добкин говорил, что первые полгода он в Америке мыл сковородки… У меня была единственная возможность – строить свою жизнь здесь.

KYKY: Вы считаете себя богатым человеком?

Д.Л.: Да, по сравнению с кем-то. Есть люди, по сравнению с которыми я, наверное, богатый человек, и есть другие люди, по сравнению с которыми я глубоко нищий человек. Меня это вообще никак не беспокоит: это оценка снаружи, я не буду ничего делать в зависимости от того, считают меня богатым или бедным. Я могу свободнее распоряжаться своим временем и как-то больше уделять его своим близким или своим удовольствиям и предпочтениям. Настоящее богатство – иметь возможность распоряжаться временем и своими эмоциями.

«Гарантированный минимум в оплате труда очень серьёзно развращает»

KYKY: Какие есть, на ваш взгляд, проблемные места в беларуском бизнесе? Много ли опасностей подстерегает стартапера? Читаешь новости: кого-то посадили, кто-то убежал – это напоминает бандитизм, как в России, и, с другой стороны, не такое всё рыночное в Беларуси?

Д.Л.: Вы жертва новостей. На самом деле, уже завтра заняться продажей цветов или чем-нибудь еще может каждый. Так или иначе, у нас наступит время, когда нужно будет серьёзно увеличивать производительность труда в стране – для этого всё-таки придётся найти возможность увольнять людей с неэффективных госпредприятий. Это масса людей, большая социальная проблема, и дай бог, тем, кто будет решать эти проблемы, найти возможность сделать это аккуратно. Но в общем и в целом наш рынок имеет проблему: у нас нет той массы людей, которой нужно сегодня активно строить свою жизнь. Гарантированный минимум в оплате труда очень серьёзно развращает: вот эти «немножко» денег – совсем нехорошо. Тем не менее, это не оставляет людей на улице. Но в какой-то момент эта масса людей хлынет с предприятий, не дай бог на улицу, – им придётся думать о том, как зарабатывать завтра, и это будет глобальная, мощнейшая и очень важная среда для развития малого, а потом среднего бизнеса.

KYKY: Вы чувствуете, что такой массы людей не хватает бизнесу сейчас, чтобы бурно развиваться?

Д.Л.: Да, конечно. Дело в том, что есть предприятия, где работают тысячи и десятки тысяч людей, и повышение эффективности этих предприятий повлечёт за собой массовые сокращения. Всем этим людям нужно будет каким-то образом зарабатывать на свою жизнь.

KYKY: Необходима какая-то программа переобучения и переквалификации?

Д.Л.: Нужна программа вправления мозгов, т.е. программа пропаганды предпринимательства – на любом уровне: собирание грибов, выращивание редиски, заготавливание лозы для корзин и так далее.

Любой вид предпринимательства! Когда человек сам себе голова, он гораздо быстрее, смышлёнее, прагматичнее, позитивнее, радостнее и счастливее. Размер бизнеса зависит ровно от потребностей рынка и самого человека. Вы же понимаете, сколько нужно построить придорожных кафе в стране по всем нашим прекрасным трассам и дорогам? Они же должны быть каждые 15 километров, т.е. примерно, 20-25 по каждой стороне брестской трассы. Сколько это людей! Вы только представьте.

KYKY: Т.е. развернуться бизнесу есть где?

Д.Л.: На самом деле, у нас совершенно пустой рынок. Беларусь вообще ничем не отличается от глобального рынка и никогда не отличалась. Представьте себе рынок Германии – это такой ровный стриженый газон с клумбами, садом. На каждый квадратный сантиметр есть всё: достаточно красивое количество здоровой травы, - то есть бизнеса. Существует полноценное предложение в любом секторе услуг, в любом типе товаров с любым уровнем сервиса – всё это называется структурированный рынок. Т.е. рынок, где вы можете купить рубашку на распродаже за 2 евро, но найти подороже за 4. Вы можете в промежутке от 2-х до 100 евро за каждый евро купить рубашку всё более и более лучшую. И, наверное, от 100 до 1000 с шагом в 10 евро ещё купить сто рубашек. И это всегда будут самые разные рубашки, и они все время есть в доступе. Вы всегда можете выбрать: крафтовые, отдельно сшитые, сшитые вручную, с вышиванкой национальную, супермодную брендированную, с отражением всех ваших желаний. Вот это и есть структурированный рынок, и мы к этому рынку идём так или иначе. Вот этот вот «газон» у нас должен быть таким, как в Германии. Над этим надо очень чётко работать и много всего сделать.

Собственно, один из серьезных ресурсов экономики – это рабочая сила в том числе. Свободный ресурс рабочей силы – в идеале должен быть на уровне 3-5%. Но вообще, когда безработица достигла 20% в Испании, это был мощнейший толчок для экономики.

KYKY: Но вы же тоже переориентировались в 90-е годы?

Д.Л.: Я не исключаю, что мне придётся переориентироваться ещё не раз. Группа «Сквирел» – это так называемый зонтичный бренд, под которым развиваются разные профильные бизнесы. Мы не меняем внешний облик – мы очень сильно меняем внутреннее содержание. И работаем для одних и тех же людей, для одних и тех же клиентов. Развиваем количество этих клиентов.

«У нас будет бизнес, пока люди занимаются сексом»

KYKY: Интерес у людей к красивой жизни всё-таки после советских времён есть: как я понимаю, все просто хотят отстроить свой быт – мы все идём от времени, когда у нас у всех была одинаковая ванна, одинаковые наборы секций мебели и одинаковая сантехника.

Д.Л.: На самом деле, когда наступает полнейшее разочарование, народ говорит: «Всё, нашему бизнесу близится конец!». А я говорю, что у нас будет бизнес, пока люди занимаются сексом. Всё-таки они как-то размножаются, и желают делать это в более комфортных условиях. Это один из мощнейших двигателей прогресса и потребления, он естественно и абсолютно не зависит от того, «как там на Западе, как там на Востоке». Люди просто развиваются, у них понятие «идеального» в голове мутирует - в хорошую сторону, в плохую, но тоже развивается. И каждый раз, развивая свою недвижимость и приходя к нам в салон, они думают, что интерьер должен соответствовать их идеальной модели, сравнивают, смотрят на свой кошелёк: сколько из этого они могут оплатить.

Во все времена будет этот спектр потребления. У нас есть действительно хорошее предприятие «Керамин», которое имеет свою долю рынка, нишу, продукцию, потребителей. Оно никак не противоречит существованию моей компании, как и я не противоречу существованию «Керамина», других производителей – российских, итальянских, испанских, китайских.

KYKY: У вас какая структура управления в компании: вертикальная, горизонтальная?

Д.Л.: У нас своеобразная корпоративная культура – мы адепты процессуального принципа построения компаний. Мы положили набок иерархию, вся наша первая линия компании – те, кого вы видите в наших салонах, соприкасается с рынком, где находится клиент. Вот здесь должно случиться правильное взаимодействие. Если ничего хорошего не случилось прямо на первой линии – вообще не важно, кто я в компании и какие у нас прекрасные менеджеры.

KYKY: Именно поэтому на уровне соприкосновения с рынком – в вашем корпоративном Инстаграме чувствуется «вкус жизни»?

Д.Л.: Инстаграм – это то, что мы действительно ведем в соавторстве с коллегами: я тоже пишу содержание каких-то текстов (смеётся). Написал недавно пост об итальянском светильнике с хештегом #Маршак: «Свет такой рассеянный с улицы бассейной».

KYKY: А стиль вашего управления компанией демократичный?

Д.Л.: Недавно детерменировал для себя окончательно, и понял, что у меня деспотичный стиль управления. Даже не диктатура у меня в компании, а деспотия! Диктатура – это строгий вертикальный режим управления, который обусловлен трудными временами, и очень важно, что это временная организация системы. А деспотия – это та же диктатура, но постоянная, как у меня. Я несменяемый глава компании, уже 23 года (смеётся). В чистом виде по политтехнологиям – это деспотия. Но я наслаждаюсь ощущением, что как будто бы у нас демократия.

KYKY: Вы когда сказали, что вы деспот, это означало, что вы можете уволить кого-то за один день?

Д.Л.: Ну да, мы всегда увольняем за один день (шутит). На самом деле, мы всегда сражаемся за каждого человека до последнего патрона. С одной стороны, мы очень дорожим теми, кто у нас работает, но жизнь развивается очень серьёзно, компания развивается, и люди проживают свою жизнь. Мы хороши в сотрудничестве, хороши вместе, только когда реально нужны друг другу. У нас нет этих «мы не будем разводиться, потому что у нас дети, поэтому будем жить вместе и тихо ненавидеть друг друга». Если компания не устраивает сотрудника, а сотрудник не устраивает компанию, мы расходимся и продолжаем уважать друг друга.

Если мы пришли к заключению, что мы не нужны друг другу по каким-то причинам – в одностороннем порядке, взаимном и так далее – мы предпочитаем расставаться за один день и не делать из этого бракоразводный процесс с большими соплями и отравлением настроения всем окружающим.

KYKY: По количеству персонала в 2013-м году у вас было 540 человек? Сокращался персонал с тех пор, да?

Д.Л.: Сокращался. Cейчас, может быть, где-то 450.

«Разорившийся предприниматель должен иметь выход не только «в петлю» или тюрьму»

KYKY: Почему в бизнесе в Беларуси пока ещё так мало женщин? В топ-200 они вообще редкость.

Д.Л.: Есть прекрасные женщины, но на самом деле нужно иметь достаточно серьёзный запас отчаяния, чтобы заниматься бизнесом. Когда женщина хочет играть бо́льшую роль, она должна в том числе избавиться от других стереотипов в отношении мужчин. Так или иначе мы все выросли из тех ролевых моделей, когда только мужчина был добытчиком. Но Беларусь прекрасна своими женщинами – не только их красотой, но ещё и их умом. Дальше это будет проявляться всё больше – это будет выливаться в предпринимательскую инициативу и всё более безопасную самореализацию. Всё дело не в опасностях физических – дело в том, что у нас нет понятийного аппарата по поводу предпринимательства в стране. Не пропагандируется никак это «вау! какой герой – предприниматель, какой молодец». Бизнесмен должен идеологически занять позицию, какую занимали в 30-е годы в сознании поколения лётчики. Тогда только со временем все понимали, что некоторые из них разбиваются. По-настоящему «разбиться в бизнесе» – это разорение и банкротство, и это тяжелейший удар. Я видел очень много людей, которые переносили или не переносили его. Понятийный аппарат предпринимательства включает в себя в том числе и отработку таких ситуаций: разорившийся предприниматель должен иметь выход не только «в петлю» или тюрьму. Западное общество развилось на том, что риск может быть ограниченным. А это пока очень глубокая проблема на уровне понимания в Беларуси.

KYKY: Какое у вас отношение к беларускому языку? Вы себя позиционируете как беларуский и европейский бизнес?

Д.Л.: Отношение к беларускому языку прекрасное. Я сам мультиязычный человек – владею примерно пятью языками. Из них беларуский, к сожалению, в пассиве, потому что он замещён польским, который оказался в более активном состоянии из-за обширной практики. У меня нет понятия, что беларуский – более родной: я думаю по-русски, говорю чаще всего по-русски. При этом владею английским, итальянским, в каком-то виде немецким.

Я очень рад своему беларускому происхождению, но крайне далёк от какой-то национальной детерменированности.

Мне нравятся люди, мне нравится общество, мне нравятся мои друзья. Я рад бы соотнести это с какой-то беларускостью, но в общем-то, мы наверное должны были давно пройти этот этап. Что-то хорошо не потому, что это беларуское, а хорошо, потому что хорошо (смеётся).

Посмотрите телесериал про сурикатов на National Geographic: у них своя социальная система, у этих животных любимая стойка – на задних лапах смотреть далеко вперёд, крутить головой в одну сторону, другую. Вот нам бы начать вести хотя бы так, как сурикаты – и не только в норках с едой.

Моё любимое состояние в Венеции – присесть и созерцать город, а не носиться со справочным гидом. Фотоаппарат там лучше положить себе в карман и вся Венеция пройдёт мимо вас сама. В этом смысле, если вы становитесь в позу суриката, то видите закат, пейзажи, других животных, видите мир. Нужно заставлять себя обращать внимание на то, что происходит вокруг. Вас что-то обязательно заинтересует, и вы захотите разобраться в этом, увидите очень много сопричастного, будете заставлять себя расширять свой круг познаний.

Для начала нужно внимательно посмотреть, что происходит вокруг вас. Например, если вам нравится итальянская паста карбонара, вы построите связь «карбон» – уголь, найдёте восстание угольщиков, поймёте, что это было в Риме. Потом вы случайно замечаете написавшую об этом Елену Костюкович, которая создала книгу про итальянскую еду без единого рецепта, а затем осознаёте, что она была единственным переводчиком всех романов Умберто Эко на русский язык. Затем вы узнаёте, что она живёт в Италии и глубоко-глубоко понимает, что происходит в этой стране. Там каждое блюдо имеет корни в зависимости от того, что происходило в регионе. Если вы запускаете это «дерево» в свое сознание, ему нет конца и края. Например, Леонардо да Винчи был назначен главным архитектором итальянского города Имола: в 1501-м году он нарисовал план города сверху, просто походив по нему. А затем спроектировал город по-новому. Вот в этом городе находится наш самый главный поставщик итальянской плитки. Там же на гонке Формулы-1 в 1994-м году разбился гонщик Аэртон Сенна, а осенью этого года появилась наша компания. Продолжайте сами.