Вопреки мнению консерваторов именно поколения 21 века отличает этическая чувствительность к зародышам. Особенно этому поспособствовали УЗИ (в 3D и 4D), которое позволяет не только видеть плод, но и делать его фотографии, снимать фильмы о нём; а также публикация этих изображений в интернете и в книгах (например, «A Child is Born» от Lennart Nilsson). Сегодня у многих родителей задолго до рождения формируется эмоциональная связь с зародышем, к которому даже обращаются по имени как к полноценному человеку. А согласно результатам опросов немецкой общественности, которые приводят Таня Кронес и Герд Рихтер, лишь 4,3% пар с риском рождения «особенного» ребёнка рассматривают искусственно созданный эмбрион до имплантации как «набор клеток», в то время как большинство видят в нём «своего ребёнка». 

Где начинаются и заканчиваются права эмбрионов

Неудивительно, что современные люди озабочены проблемой морального статуса зародыша: проблемой того, какими правами он должен обладать. Чтобы ответить на этот вопрос, сначала упомянём пару важных фактов. 

1. Эмбрион обладает моральной ценностью и правовым статусом лишь потому, что является «потенциальной личностью». Обладать потенциалом – это иметь в себе внутренние силы, которые позволяют при благоприятных обстоятельствах стать значимым существом. В данном случае – это личность, обладающая самосознанием, свободой, этическим мировоззрением, эмоциями и способностью к действию. Также моральное значение имеют уязвимость и ранимость личности, которые требуют проявления заботы и защиты от насилия. Конечно, христиане могут возразить, что для них ценность человека основана на его богоподобии. Но тогда можно спросить, в чём это выражается. Какие признаки позволяют сказать, что именно человек, а не животное, создан по образу и подобию бога? Предположу, что если последует ответ, то окажется, что богоподобный статус человек связан с его бытием в качестве личности.

2. При определении морального статуса нужно иметь в виду, что все права делятся на абсолютные и относительные. Абсолютные права гарантируются в любых случаях и не могут быть аннулированы другим правом. Относительные права представляют собой defeasible rights: могут быть отменены на основании более важных прав и принципов.

3. Даже если зародышу присваивается тот же моральный статус, который имеют младенцы и взрослые личности, для общественного сознания он всё равно остаётся неравноценным рождённым формам жизни. Дитер Бирнбахер (председатель Центральной этической комиссии Федеральной медицинской ассоциации Германии) указывает на это, обсуждая наказания за нарушения прав зародыша. Допустим, эмбрион обладает таким же правом на жизнь, как и взрослые люди. Тогда аборт – это преднамеренное групповое убийство, за которое полагается самое суровое наказание. Но даже сторонники движения Pro life не требуют, чтобы врачи получали за убийство эмбриона те же сроки, что и серийные убийцы. Конечно, это не касается тех умалишенных, которым посвящен хит «Get your Gunn» Мэрлина Мэнсона.

4) Для формирования личности ключевое значение имеет развитие центральной нервной системы, которое позволять говорить о возможности испытывать боль, совершать движение и ощущать. Поэтому многие убеждены, что если у человека умерла личность вследствие смерти мозга, то нет смысла поддерживать жизнь его тела, хотя с остальными органами всё в порядке. Или вспомним случай анэнцефалии, когда у плода не развиваются верхние полушария мозга. Даже верующие в святость жизни не выступают за поддержание жизни этого существа, хотя у него бьётся сердце. Итак, какими же правами может обладать человеческий эмбрион?

Право на человеческое достоинство VS опыты над эмбрионами

Согласно моим исследованиям, сегодня принцип о достоинстве человека необходимо использовать лишь для выражения не-объектного статуса человека и его не-инструментальной ценности. Этот принцип требует запрета на полную инструментализацию или объективацию человека и гарантирует каждому право не быть лишь средством для реализации чужих целей. Это право является абсолютным и не может быть отменено. Многие считают, что это первичное право должно быть и у эмбриона как потенциальной личности. Поэтому возмущение вызвали действия тех спортсменок, которые раньше намеренно беременели, чтобы появление нужных гормонов помогло им получить спортивные награды. Для них зародыш, от которого они нередко избавлялись после получения призов, был лишь инструментом для своего благополучия.

Другим случаем, связанным с неуважением к достоинству человека, являются научные исследования и эксперименты, в которых используются человеческие эмбрионы. Здесь они могут быть инструментализированы для получения стволовых клеток, для изучения причин болезней и аномалий, для исследования развития зародыша и причин выкидышей, для улучшения методов контрацепции. Даже если после таких процедур эмбрионы выживают, то им отказывают в праве появиться на свет. Во многих странах (в том числе и в Беларуси) такие практики признаются нелегитимными. А в Великобритании подобные исследования разрешены, так как уважение к достоинству эмбриона увязывается с тем, что его используют не в коммерческих, а в научных целях. То есть для британцев исследовательская и медицинская объективация зародыша – это хорошо, а коммерциализация и коммодификация эмбриона – это плохо. Кто прав в этой ситуации?

Нужно отметить, что для опытов используются зародыши определённого типа. Это искусственно созданные эмбрионы до двух недель развития (когда ещё не стала формироваться центральная нервная система), которые оказались лишними для экстракорпорального оплодотворения и которые родители осознанно подарили исследовательским центрам без всякого вознаграждения. Далее, сегодня искусственно созданные эмбрионы не могут развиться во взрослую личность, если не будут пересажены в тело женщины, способной к беременности. При этом имплантация полностью зависит от согласия мужчины и женщины, чьи половые клетки использовались при создании зародыша. И если они отказывают таким эмбрионам в возможности появления на свет, то последние перестают быть потенциальными личностями, а значит утрачивают человеческое достоинство. Поэтому с ними можно обращаться лишь как со средством. Это так же этично, как изымать органы у трупа. Я нахожу британское законодательство наиболее логичным с моральной точки зрения, только сделал бы две поправки. Коль скоро у отмеченных эмбрионов нет никакого достоинства, то их можно пускать в расход как в исследовательских, так и в коммерческих целях. Кроме того, раз медицинские опыты приносят немалый доход, то родители (а не только учёные и их спонсоры) должны получить свою долю за то, что их избыточные эмбрионы использовали в научных целях.

Право на жизнь VS отказ от детей

Вопрос о праве эмбриона на жизнь возникает в дискуссиях о моральности аборта, которые в наших краях носят абсолютно иррациональный характер. Прежде всего непонятно, почему лишь эта биоэтическая проблема вызывает такие горячие споры. Почему никого не взволновала новость о том, что британским учёным разрешили провести генетическую модификацию человеческих эмбрионов? Почему не обсуждается на таком же уровне проблема нездорового образа жизни беременных, из-за которого на свет появляются дети с различными особенностями?

Сложно сказать, почему так происходит. Возможно, дело в невысоком уровне родительской заботы, который, по мнению психологов, характерен для наших мест. Поэтому когда начинает обсуждаться возможность отказа матери от своего ребёнка (в виде эмбриона), у многих, возможно, просыпаются детские травмы, которые заставляют их писать слишком эмоциональные тексты и комментарии на публичных площадках. К тому же у нас 99% авторов заметок об абортах не читали ни одного текста грамотных (западных) специалистов по этой теме. Поэтому участники полемики обращают внимание не на факты и аргументы, а на личность того, кто озвучивает ту или иную позицию. Упомянем в этой связи аудиторию портала «Наша Нива (Нина)», для части которой характерно желание принадлежать европейской культуре, антироссийскость и традиционализм. Когда эта публика слышит о том, что беларуская феминистка выступает за репродуктивную свободу женщины, основная масса начинает обвинять её в самых смертных грехах. Однако когда выяснилось, что даже католическая Ирландия вступила на путь легализации абортов, количество разнообразных мнений и полученных ими лайков и дислайков стало более сбалансированным. Нетрудно представить, что произойдёт, если вдруг в России власть запретит аборты. Такие читатели сразу превратятся в сторонников движения Pro choice.

Тем не менее, нужно ответить на вопрос, обладает ли эмбрион правом на жизнь. Поскольку я уже публиковался на эту тему, то озвучу главные результаты. Эмбрион (как и взрослый человек) обладает правом на жизнь, но это право имеет относительный (отменяемый) характер. Право на жизнь не может быть гарантировано, если деятельность субъекта (например, террориста) угрожает безопасности других людей. Право на жизнь не может быть обеспечено, если для его реализации необходимо насилие над жизнью и свободой другого человека. А это именно то, что происходит в результате нежелательной беременности из-за контрацепции, которая не даёт стопроцентный результат, изнасилования или беременности, которая угрожает здоровью и жизни женщины. При этом репродуктивная автономия – это тоже относительное право. И по мере развития центральной нервной системы зародыша (ключевыми моментами которого являются 12-я и 20-я недели беременности) право на жизнь становится более приоритетным, поскольку плод всё больше становится способным к восприятию боли, ощущениям и действиям. Наконец, наступает момент, когда проблема нежелательного материнства может быть решена только путем отказа от родительских прав.

Право на счастье VS синдром Дауна

Любому человеку важно не просто существовать, но жить хорошо и достойно. Поэтому ответственные родители стремятся не просто подарить новую жизнь, но сделать так, чтобы их ребёнок был способен к хорошей жизни в соответствие со своей точкой зрения. Это означает, что эти родители признают право эмбриона на хорошую жизнь. А если это право не будет реализовано, всё обернётся катастрофой. Ведь если субъект не сможет действовать на основании своих представлений о счастье, тогда всё становится бессмысленным и убогим, как известно по хитам Металлики «Fade to Black» и «One» или концовке фильма «Малышка на миллион».

Уважение к праву на хорошую жизнь требует изменений в понимании беременности и родительства. Сегодня это не пассивная репродуктивная деятельность, а именно продуктивный труд, благодаря которому генерируется желаемый продукт: компетентный младенец и ребёнок. Чтобы это стало возможным, истинная мама регулярно обращается за консультациями к профессионалам, читает экспертную литературу и журналы по психологии и материнству. И поэтому, по меньшей мере, за один-два года до зачатия разумная девушка начинает вести здоровый образ жизни. Благодаря заметке «Как планировать беременность?» Правильная мама 21 века заранее продумает, в каком возрасте лучше рожать. В этой связи социолог Джон Мировски сообщает, что в 20 лет – самая благополучная беременность; в 26 – самые здоровые младенцы; в 30  – самые здоровые мамы; в 34 – самые долгоживущие мамы; после 35 – самые мудрые мамы. Как видно, нет единственного верного решения – у каждого варианта есть плюсы и минусы. При беременности в ранней молодости женщина рискует столкнуться с материальными проблемами; в зрелом возрасте – с проблемами со своим здоровьем (например, с гипертонией) и здоровьем малыша.

До секса ради зачатия хорошая мама проводит микробиологическое исследование содержимого половых путей и проверяется на наличие таких инфекций, как герпес, токсоплазмоз, краснуха, хламидиоз. Я бы отметил, что ещё нужно избавиться от таких бактерий, как листерии. После зачатия важно правильно организовать процесс питания. Например, потребление продуктов, содержащих фолиевую кислоту, снижает вероятность расщепления позвоночника и рта у зародыша. На 5-6 неделе беременности – витамины группы В; на 6-7 – витамины С и Е, цинк, селен; на 10-12 – кальций и витамин D. При этом современный медицинский рынок предлагает множество услуг для мам, которые уважают право зародыша на прекрасную жизнь. Например, на основании такой науки, как гаптономия, беременных обучают, как правильно дышать, прикасаться к своему животу и разговаривать с малышом до его рождения. Это поспособствует появлению у плода чувства защищённости и уникальности, что в будущем поможет его самореализации.

Однако основная проблема возникает, когда обнаруживаются серьёзные патологии у плода. Возникает дилемма: что важнее – право на жизнь или право на счастье? Одни считают, что право на хорошую жизнь является абсолютным, и делают выбор в пользу аборта. Приведу рассказы родителей из своей статьи «Морально ли (не) родить ребёнка-инвалида в эпоху позднего модерна?».

• «С самого начала нам было ясно: мы дадим Давиду шанс. Я ни в коем случае не хотела убивать своего сына, но я всё же уберегла нас и особенно Давида от таких больших страданий [связанных с синдромом Дауна]».
• «Мы дали согласие на его смерть. Мы прекратили жизнь ребёнка, который был несовершенен и был не способен к жизни. Мы сказали: «Подождите, при таких обстоятельствах у ребёнка нет права на жизнь». Мы приняли это решение в соответствие с наилучшим знанием и с нашей совестью. Я верю, что это по-человечески – не хотеть, чтобы в мире стали возможны такие огромные страдания и бедствия [связанные с расщеплением позвоночника]».

Вольфганг Ленхард приводит данные о том, что с таким мнением согласно большинство. Поэтому аборт делается в 91.9% случаев при синдроме Дауна, в 73.5% – при расщеплении позвоночника, в 46.2% – при нарушения числа хромосом, которые определяют пол человека, в 54.7% – при расщеплении нёба и губ. В его диссертации можно найти статистику по каждому случаю. Интересно, что в теории аборт при синдроме Дауна готовы были сделать лишь 69% опрошенных, при расщеплении нёба – 5-13%, а на деле всё получается иначе.

Меньшинство же делает противоположный выбор. Но не потому, что любая (в том числе мучительная и жалкая) жизнь важнее счастья, а потому, что при определении качественной жизни нужно опираться на более либеральные критерии.  Геза с трисомией 18 «не может ни говорить, ни самостоятельно есть, ни ходить и никогда этому не научится. Мы с этим смирились. Но гораздо важнее, что ей позволено жить своей жизнью и наслаждаться ею вместе с нами». Так в моем тексте было показано, что определение хорошей жизни нужно связывать с успешным формированием личности. А большинство болезней, обнаруживаемых дородовым обследованием, не препятствуют этому процессу. Люди с иными возможностями могут быть счастливыми, особенно если получают признание и поддержку, как это принято в развитых демократических государствах. Однако проблема состоит в том, что родители не могут знать, как сложится жизнь их ребёнка, а значит не могут (в отличие от жизни реального инвалида) оценить качество его будущего существования. Это делает необходимость выбора особенно мучительной. 

Вместо вывода

Подведём итоги. Эмбрион в утробе женщины обладает моральным статусом как потенциальная личность. Это позволяет предоставить ему абсолютное право на человеческое достоинство, относительное право на жизнь и право на хорошую жизнь. Что касается статуса последнего, то сложно определить, является ли право на счастье абсолютным или относительным (отменяемым). Пока можно лишь сказать, что оно важнее, чем право на жизнь. С этим согласна даже современный католический теолог Хилле Хакер, утверждая, что иногда смерть предстаёт «спасением» и «милостью», ибо ценность жизни не завязана на том, чтобы просто выжить.