KYKY: Я знаю, что вы одно время учились в Южной Корее. Что поразило больше всего в этой стране?

Александр Адерейко: В 2009 году по международной программе для госслужащих я проходил обучение в Корейском университете в Сеуле. Первую неделю нас учили словам по-корейски вроде «добрый день», «спасибо», «очень благодарим». Нас активно знакомили с промышленностью Южной Кореи, с корейскими производителями в области электроники, автопрома, судостроения, атомной энергетики. В том числе, побывали и на конвейере по производству автомобилей. В то время  цикл от первой детали до погрузки в трюм корабля собранной и покрашенной машины — около 18 часов. Пока летишь из Москвы в Сеул на самолете без посадки 11 часов (облетать Северную Корею приходится через Китай — прим. KYKY), практически за то же время там уже производят новый автомобиль.

Помимо морепродуктов, которые там очень свежие и вкусные, удивило, насколько корейцы отличаются трудолюбием и добросовестностью. Куратором нашей группы был профессор, которого знает вся страна. И как-то в разговоре поднялась тема отпуска. А тогда беларуским госслужащим как раз сократили отпуск с 36 до 32 дней – я слегка посетовал на эту тему. Кореец очень удивился: «Как это «только» 32 дня отпуск? У меня за выслугу лет и регалии отпуск – 10 дней в году. У обычных людей – семь дней».

Еще меня поразила наша поездка в Сеульском метро. В городе живет около 10 миллионов человек и, конечно, метро очень разветвленное. Мы немного заплутали в линиях и подошли к пожилому корейцу спросить дорогу. А люди старшего поколения в Корее не то чтобы знают английский. Другой бы отмахнулся, а тот подошел к более молодому, незнакомому ему корейцу, который хорошо говорил по-английски. Тот нас понял, но он не знал как добраться туда, куда нам надо. А пожилой как раз знал. Они вдвоем решили проводить нас до места назначения. А так как наш международный центр находился в 15 км от города, то с последней станции метро они остановили такси, объяснили таксисту, куда ехать и попросили перезвонить им в конце поездки, что, мол, всё в порядке. Это меня очень впечатлило.

KYKY: Когда говорим о Южной Корее, вспоминается «экономический тигр», который выпрыгнул в 50 годы прошлого века. Речь о росте стран, которые относились к отсталым. Как, по-вашему, им это удалось, и что нужно для прыжка «беларуского бобра»?

А.А.: Сам корейский полуостров жил довольно бедно, там нет полезных ископаемых, большую территорию занимают горы — с сельских хозяйством затруднительно, климатические условия тоже не подарок, с муссонными дождями. И они задумались: как нам улучшить жизнь? Наверное, была помощь извне. Но они сами говорят о том, что основное – у них появилась национальная идея, объединившая все социальные слои. После проведения олимпиады в Сеуле в 1988 году, когда быстро построили спортивные и культурные объекты, инвесторы обратили внимание на то, что в азиатском регионе есть ребята, которые не подведут и сделают все на очень высоком уровне. Нас возили на один из крупнейших в мире судостроительных заводов, откуда уходят самые большие корабли в Европу и по всему миру. В Корее в 2009 году было что-то около пяти атомных электростанций с высочайшим уровнем безопасности. Дорогам в Корее могут позавидовать немецкие автобаны, они проложены очень ровно с учетом рельефа. Надо туннель или мост сделать – не вопрос. При этом жители поддерживают именно местный автопром, ездят на отечественных машинах. Там даже ставишь кофе в автобусе – а он не разливается.

Корейцы очень трудолюбивы и не жалуются, что у них мало отпуска или жить сложно, они очень четкие, пунктуальные и скромные. Вот это нам стоит взять на вооружение. К тому же корейцы быстро поняли, что в развивающемся мире свое качество жизни можно улучшить за счет развития технологий. Посмотрите, что сделали в этом направлении Samsung или LG. Уже тогда они задумались об электронном правительстве – то, о чем мы, беларусы, сейчас говорим, но так еще и не построили. Я имею в виду принцип «одно окно». Не зря на сегодняшний день у Беларуси много соглашений и меморандумов с Южной Кореей подписано – нам есть, что у них перенять. И у нас же на носу Вторые Европейские игры (смеется). Мне кажется, что мир может о нас узнать в том числе благодаря нашей богатейшей истории. Уже возродился Мирский замок, куда приезжают ближайшие соседи, но у нас еще много исторических мест, которые буквально разваливаются: и Коссовский замок, и Любчанский замок. Сейчас у нас всё получается с IT-технологиями – не хотелось, чтобы кто-то перехватил инициативу. Все в восторге от корейской косметики, впрочем, многие мои зарубежные знакомые просят привезти в подарок и нашу беларускую. Так что нам надо прыгать как кенгуру, ведь мир такой быстрый.

KYKY: Расскажите о своей машине, что подвигло к перемене авто?

А.А.: Этот KIA Sportage уже четвертый мой корейский автомобиль, причем три из них именно Sportage. По программе trade-in я обменял предыдущий Sportage на более новый. До этого у меня было много разных авто, еще советского, а затем немецких автопроизводителей. Приобретая автомобиль, всегда придерживаюсь критериев цена/качество и желание/возможности. Не стоит заранее обрекать себя на то, что автомобиль будет тебе не в радость. А вся эта «статусность» вторична. К тому же это очень надежная машина.

На предыдущем Sportage я отъездил полтора года, но узнал о новой комплектации с двигателем помощнее – захотелось попробовать. Эта машина с двигателем 2,4 л вместо 2.0 л, теперь в ней не 155 лошадиных сил, а 184. Плюс интересный рестайлинг бамперов, оптики, глушителя. Важно и то, что в машину отлично становится детское кресло. У меня есть трехлетняя внучка Стефания, она любит путешествовать на дедушкиной машине. Она веселый и строгий пассажир, уже понимает необходимость соблюдения правил безопасности. Иногда делает мне напоминание, когда усаживаем в детское автокресло: «Дедушка, а пристегнуть?» Кстати, дети последовали моему совету в вопросе выбора марки автомобиля и в Европе купили для себя тоже кроссовер КИА. Так что теперь вся наша семья связана еще и уважением к корейскому автопрому.

KYKY: Вы активный участник в фан-клубе Дарьи Домрачевой. В чем это выражается?

А.А.: Я сам со школьных лет занимался спортом: легкой атлетикой, лыжами. После встречи в далеком 2010 году с тогда еще не такой известной биатлонисткой Дарьей Домрачевой (после завоевания ею первой олимпийской медали в Ванкувере) увлекся биатлоном, подключился к формирующейся фан-группе и с 2012 года стал регулярно выезжать на этапы Кубка Мира по биатлону и страстно болеть за наших спортсменов.

Мы организовывали поездки автобусом, кто-то отпуска накапливал, кто-то деньги – и отправлялись в путь. А там, добравшись до места назначения, следили за спортивной борьбой, стоя вдоль трасс или с трибун стадиона. Мы берем беларускую атрибутику, разворачиваем транспаранты, баннеры, кричим кричалки. Причем фан-группа объединяет людей абсолютно разных возрастов, профессий, статуса. Кстати, в Германии тоже есть фан-клуб Дарьи Домрачевой, в который, кроме наших бывших соотечественников, входят и коренные немцы.

Дома, в Беларуси, болельщики трепетно проявляют внимание к любимым биатлонисткам. Помню, года четыре назад мы приехали в Раубичи поздравить Дашу с днем рождения. И купили букет из 53 разноцветных роз. Число цветов определялось количеством подъемов Даши на медальный пьедестал: белые розы — первое место, красные — второе, желтые — третье. Даше очень понравилось. Наши девчонки делали интересные сувениры ручной работы для нее. Даша всегда очень признательна за такие поздравления. Вообще Домрачева довольно контактный человек, легкий в общении и доброжелательный к людям, несмотря на свою мировую славу и известность. Понятно, что на всех распылиться она не может, но поболтать о жизни, о биатлоне на этапах Кубка Мира нам удавалось.

KYKY: А как вы сами стали заниматься лыжным спортом?

А.А.: Я родом из-под Новогрудка, первой столицы ВКЛ. Этот древний город уникален не только своей историей, но и климатическими условиями, которые обусловлены большой холмистостью. Весной, в то время, когда везде уже растаял снег, под Новогрудком еще можно лепить снеговиков и кататься на лыжах. Теперь, кстати, там биатлонная школа в деревне Селец, где готовят новых «звездочек».

Во время моего детства еще не было таких современных центров, экипировки. У меня была возможность заниматься на патриотических лыжах «Телеханы». В юности я думал связать свою жизнь со спортом, поскольку у меня были хорошие достижения в легкой атлетике. Хотя выбор дальнейшего пути пал на юридическую профессию, в которой я уже больше 30 лет. Но я продолжаю вести активный образ жизни, хотя мой возраст уже приближается к 60-летнему рубежу. А дождавшись зимы, с нетерпением распаковываю свои любимые беговые Фишеры, снимаю межсезонную консервацию, парафиню – и на трассы в Веснянку, Раубичи, Заячью Поляну. Года четыре назад освоил горные лыжи. Зимними выходными днями обязательно выбираюсь в Силичи, Логойск, по-возможности, стараюсь выкроить недельку на поездки в украинский Буковель и польский Закопане. В планах грузинские, болгарские, австрийские и итальянские горнолыжные трассы. Вот подрастает внучка – уже присматриваю ей лыжи, палки и ботинки.

KYKY: А где вам еще удалось побывать?

А.А.: Еще со времен Советского Союза я побывал в разных уголках тогда еще нашей общей необъятной родины. Позже по долгу службы были командировки в Европу. Еще при СССР, в далекие 80-е, я нес срочную службу в Заполярье, на границе с Норвегией, где Баренцево море, северное сияние, полярные день и ночь и белые медведи. Это нелегкое время в условиях сурового климата проверило нас, молодых парней, на прочность. Но более сильные впечатления оставила красота этого края. Северное сияние – это настоящее природное волшебство! Представьте бывающие иногда у нас летом зарницы, умножьте это в сто раз – и всё это на фоне полярной ночи, когда круглые сутки темно.

При СССР тех, кто служил в Заполярье, кормили очень хорошо, давали шоколад, сгущенку. И вот мы как-то заметили маленького белого медвежонка, кинули ему банку сгущенки — он ее лапами раздавливает и целый день потом облизывает сгущенку с них. Это мило, но глупо с нашей стороны было. Если бы пришла его мать-медведица, нам бы здорово досталось. А потом этот мишка подрос и стал приходить к вышке, колотить ее — давайте сгущенку.

А в начале 2000-х мне довелось побывать в служебной командировке на Камчатке, где повидался уже с камчатским медведем, ярко-красного цвета, как лиса. Нас заселили в небольшой частный отель километрах в 30 от Петропавловска-Камчатского. Камчатка славится термальными источниками – октябрь месяц, уже холодно, даже морозно. А на территории отеля термальный бассейн, в котором +30 градусов, пар над водой. И вот, мы отдыхаем в таком источнике, как вдруг выбегает администратор: «Мужики, быстро все по номерам!» Смотрим, а за забором два медведя стоят на задних лапах. Они не голодные (на Камчатке основной их рацион – рыба), просто любопытные очень.

KYKY: А где вам в Европе понравилось?

А.А.: Мне понравилась Финляндия, а точнее финская Лапландия. Еще мне нравится горная Австрия, ее столица Вена. Там я бывал и по работе, и в составе фан-группы биатлонных болельщиков при посещении этапов Кубка мира.

KYKY: Вы работаете советником в Суде Евразийского Экономического Союза? Звучит интересно, но расскажите, что это значит.

А.А.: Да, в 2015 году меня пригласили на работу в качестве советника в Суд Евразийского экономического союза. Государствами-членами Союза являются Армения, Беларусь, Казахстан, Кыргызстан и Россия. В этом объединении  сформированы два наднациональных постоянно действующих органа – Евразийская экономическая комиссия, как регулятивный орган, с размещением в Москве, и Суд Евразийского экономического союза (Суд ЕАЭС), который разместился в Минске, в красивом здании 19 века.

На Суд Союза возложено решение комплексных задач в рамках этой организации. Основная цель Суда ЕАЭС – обеспечить единообразное применение международных договоров в рамках Союза, международных договоров Союза с третьей стороной и решений органов Союза. Другими словами, главная задача Суда ЕАЭС – обеспечение четырех свобод: свободного движения товаров, услуг, капитала и рабочей силы на единой таможенной территории Евразийского экономического союза.

KYKY: А сколько споров в год примерно возникает в Суде Евразийского Экономического Союза?

А.А.: Нужно понимать «глобальность» тех споров, которые вносятся на рассмотрение Суда Евразийского экономического союза. Даже за исками хозяйствующих субъектов (не говоря уже о межгосударственных спорах) стоят серьезнейшие вопросы, затрагивающие сотни и тысячи людей, целые коллективы, вопросы развития того или иного производства, многомиллионные внешнеторговые контракты и т.д., наконец, дает определенный посыл для изменения и совершенствования права Союза. Поэтому Статут Суда установил срок в 90 дней, не позднее которого со дня поступления заявления Суд выносит решение по результатам рассмотрения спора, а по заявлению о разъяснении предоставляет консультативное заключение.

Что касается судебной статистики, то она выглядит так: всего за трехлетний период деятельности в Суд ЕАЭС поступило 17 заявлений о рассмотрении споров; 14 заявлений о разъяснении и 5 в Апелляционную палату Суда на решение Коллегии Суда. По международным меркам это довольно активная деятельность.

KYKY: А каков гендерный состав судей?

А.А.: Поровну: пять мужчин, пять женщин. Всего в составе Суда ЕАЭС судей десять, по два судьи от каждого государства-члена Союза.

KYKY: А как вы стали советником Суда Евразийского Экономического Союза?

А.А.: Я начинал свою карьеру юрисконсультом на торговом предприятии, затем работал юристом в райисполкоме, адвокатура, судья районного суда. Потом переехал в Минск и почти 15 лет служил в таможенных органах. В персональном звании советника первого ранга я ушел в отставку, повесил в шкаф парадный китель и каракулевую шапку (смеется). Меня пригласили в Суд Евразийского Экономического Союза, потому что одна из самых распространенных категорий споров – именно по таможенным вопросам.

Для меня это интересно, это новый профессиональный этап в жизни, знания, новые люди – да и многонациональный коллектив.