Стать волонтером за 250 долларов и уехать в страну, где нет горячей воды

KYKY: Как тебя занесло в Эквадор?

Катя: Не знаю, это было так резко. Я пыталась найти какую-то интересную волонтерскую программу, чтобы не тратить время летом и получить ценный опыт. В интернете я стала разыскивать подобные программы в странах Южной Америки – давно хотела побывать в том регионе. Но заморачиваться с визой мне не хотелось, а с Эквадором у Беларуси оказался безвизовый режим на три месяца с целью туризма. Участвуя в волонтерских программах, ты не получаешь зарплату – и в этом случае рабочая виза, которая стоит 450 долларов, тебе не нужна. В Эквадор принимают практически всех желающих без визы, существует буквально десяток стран, которым она нужна. А так любой желающий может посетить эту страну. Приблизительно два месяца я разыскивала вариант волонтерской программы по низкой цене.

KYKY: Подожди, что значит по низкой цене? То есть ты не получаешь зарплату и ещё должна заплатить за участие в волонтерской деятельности?

Катя: Да. Волонтерские программы стоят достаточно дорого: от полутора тысяч долларов и выше. Я нашла IVHQ, где цена взноса начинается от 250 долларов. И чем дольше ты находишься в стране и занимаешься волонтерством, тем дешевле цена программы: можно ехать и на месяц, и на два-три, и на год. Собственно, во взнос входит твое проживание и питание в стране пребывания. Перелет оплачивается самостоятельно. Я понимаю, почему для беларусов это будет тяжело (далеко и дорого), а американцы часто ездят в подобные волонтерские программы – им это по карману.

KYKY: Эквадор – это другой мир?

Катя: Это действительно совсем другой мир. У меня не было большого культурного шока, потому что я была готова и много читала о нем. Но все равно все оказалось совсем по-другому. Люди другие, менталитет совершенно другой, очень отличается от нашего. Они вроде дружелюбные и радушные, но на самом деле очень неискренние. Они что-то обещают и не выполняют. Сколько я ни встречала эквадорских людей, все их обещания следует делить на шестнадцать. «Да-да, мы встретимся, я тебе всё покажу и будет так здорово!» А на следующий день они всё забывают, как-будто у них стерлась оперативная память. У них есть такое слово mañana обозначает «завтра» по-испански. Но если ты его слышишь, ты должен понимать что это означает «никогда». Мы между собой шутили: есть люди, а есть люди-маньяна.

Испанского языка я не знала абсолютно, но так как я неплохо знаю итальянский, французский, английский, чешский и немецкий языки, сориентироваться поначалу было несложно. Ведь в каждом языке есть какие-то отсылки к языкам соседних стран. Пока я 12 часов летела в самолете, посмотрела какие-то базовые вещи вроде счёта или наименования продуктов на испанском, он оказался не таким уж сложным.

Сначала я пыталась говорить немного на латыни, а потом брала курсы, на которых с педагогом можно было закрыть пробелы твоей коммуникации с людьми. Такие курсы там недорогие: если берёшь 21 занятие по четыре часа в день, то это обойдется тебе в 100 долларов. Подобные интенсивы в Минске стоят гораздо дороже. Уровень преподавателей там очень хороший, несмотря на то, что они в большинстве своём очень молодые люди.

KYKY: А в чём, собственно, заключалась твоя волонтерская миссия?

Катя: Программа была направлена на общение с детьми, которые находятся на рынке вместе с торгующими там родителями. В мае этого года президентом Эквадора стал Ленин Морено, который на государственном уровне продолжил политику своего предшественника Рафаэля Корреа: все дети должны обязательно получать образование. То есть оно было и раньше, и было бесплатным, но родители предпочитали, чтобы дети помогали им торговать на рынках. Соответственно, уровень безграмотности в Эквадоре просто потрясающий. Теперь же дети должны ходить в школу и получать какие-то хотя бы базовые знания: чтение, письмо. Они очень хотят учиться, они подходят к тебе с книжкой, с ручкой: «А скажи, как это правильно по-английски читается? А давай ты будешь слушать, как я читаю!» И ты сидишь, слушаешь, исправляешь ошибки. Они действительно очень стремятся учиться. Как мне кажется, из-за того, что у них эту возможность забирают. Пятнадцатилетний мальчик говорит, что он уже несколько лет работает электриком, шестнадцатилетняя девочка продает товар на рынке. Думаете, им хочется в жизни таких перспектив или чего-то большего?

Родители, чьи дети ходят в школу, от государства получают дотацию в размере около 35 долларов, что по эквадорским меркам вполне себе деньги. Мне трудно назвать статистически точные данные о тамошних зарплатах, но у меня сложилось впечатление, что средняя зарплата в Эквадоре равна 100 долларам. На решение о влиянии государства на образование своих граждан скорее всего повлиял отец Морена – учитель, который назвал сына в честь русского революционера. К слову, эквадорцы очень любят своего президента – наверное, потому что он действительно очень близок к народу. Еженедельно он выходит на площадь в столице государства, Кито, куда может прийти любой житель и приветствовать его. Это очень красивое зрелище продолжительностью около часа, с конной гвардией, флагами – такой небольшой карнавал.

У президента есть приемные часы, когда действительно каждый желающий может прийти, отстоять живую очередь и рассказать о своих бедах или высказать свое представление о том, как должно выглядеть руководство страной.

Так что эквадорского президента можно было бы назвать настоящим «Батькой», по степени приземленности.

KYKY: И чем ты конкретно там занималась?

Катя: Мы на рынках расставляли что-то вроде тента, где были игрушки, конструкторы, книжки, раскраски и всякие занятия для детей разного возраста. А потом ходили и «собирали» малышей. Родители охотно их отдавали, когда видели нас, одетых в майки с надписью «Волонтер». Между нами зачастую даже не происходило никакого диалога – местные жители знают о такой «услуге» занятия их детей.

В эквадорских семьях обычно от трех до пяти детей, и всех их берут с собой на работу — от грудничков до подростков. С ними просто некому сидеть. Часто бывало так, что спрашиваешь у ребенка: «А это твой братик?», а он отвечает: «Да, а после обеда вместо него с вами придет играть моя сестра, а мы с братом пойдем помогать родителям».

Я много времени проводила с грудничками, их надо держать на руках, стоит их только опустить — они плачут. Они привыкли, что их всё время кто-то держит, если не мама, то брат или сестра, которым часто самим пять или семь лет. Очень много больных детей с проблемами опорно-двигательного аппарата. Эквадорцы делают пояс для держания младенцев, который фиксирует им ножки так, чтобы развивался таз. И носить ребенка надо именно таким образом. Этой системе уже несколько столетий, и они до сих пор ею пользуются.

Дети там все очень грязные. Вот прямо грязные от ручек до замурзанных сладостями и песком маленьких лиц. Создается ощущение, что их не моют, предпочитая заводить новых детей. Возможно, это связано с тем, что в Эквадоре нет горячей воды. Вообще. Она есть только у богатых, и то, это едва теплая вода из электрических бойлеров. И даже в хороших отелях висят таблички «Пожалуйста, не злитесь и не ждите, что горячая вода здесь будет, как у вас дома». Для меня это было поначалу шоком: у меня длинные волосы, я мою голову каждый день. Но со временем я привыкла. Ты приходишь домой очень уставшим, хочется быстрее помыться, потом заняться своими делами, так что я приспособилась со временем делать такой маленький напор воды, чтобы она казалась летней. И теперь совсем по-другому ценю блага цивилизации, которые есть в Беларуси.

«На Галапагосы я поехала, потому что там Чарльз Дарвин «нашел бога»

KYKY: Откуда приезжают волонтеры?

Катя: В основном из Америки. Это люди, изучающие психологию или социологию. Абсолютно разного возраста. У нас в программе был и мужчина, приехавший с внучкой, и семья с двумя детьми. Это для них большой опыт и возможность не только поработать на идею, показать своим детям, как бедно живут другие люди, чтобы те ценили, что имеют, но и попутешествовать в свободное от программы время. Тем более, валютой Эквадора является американский доллар. У них есть свои монеты, большие с интересной чеканкой, но в ходу в основном американские купюры. Кстати, самая большая банкнота, которую у тебя примут в Эквадоре, – это двадцать долларов. 50- или 100-долларовую купюру видели только банковские работники, у них, в отличие от простых граждан, эти деньги не вызывают вопросов.

KYKY: А как у тебя складывались отношения с американцами, вы ведь жили все вместе в одном доме host family?

Катя: Вначале, когда я сказала, что из Беларуси, последовал риторический вопрос: «А где это? Раша?» Пришлось объяснять, что есть страна, вокруг которой есть и Россия, и Украина, и Литва, и Латвия. Спустя неделю кто-то за завтраком опять спросил, откуда я, и снова пришлось объяснять про мою страну. «Ой, так это не Россия? А я ж тебе говорил, что она не русская, а нормальная. Это что-то другое». Они с пренебрежением говорили даже само слово «russians», растягивая первый слог, это сложно объяснить, как и изначальную неприязнь из-за того, что ты, возможно, русский. Впрочем, они и Трампа своего не любят, не то, что эквадорцы своего Президента.

KYKY: Тебе удалось посмотреть что-то помимо рынков в Эквадоре?

Катя: Во время программы у нас были выходные, и я посетила КондорПарк в Отавало и Галапагосские острова. На Амазонку я не поехала из-за того, что очень боюсь насекомых. Это крупные поездки, я не считала «плевые» девятичасовые переезды по серпантину на автобусе, например, из Кито в Куэнку. Правил дорожного движения там как таковых нет, пешеходов там принято не пропускать, а ругать. Сам автобус стоит описать отдельно.

Во-первых, у городского транспорта там нет остановок, в автобус надо запрыгивать на ходу в перманентно открытую дверь, когда он замедляет ход, но не останавливается.

Сидящий впереди у окна ассистент водителя громким голосом кричит: «Мы едем туда-то!» Люди на улице слышат и если им надо туда же — машут рукой. Незабываемое впечатление. Его удалось перекрыть только туалету в автобусе на маршруте Кито-Куэнка. Чтобы туда попасть, надо попросить разрешения у ассистента водителя. А она и говорит мне: «Solo urinado! Solo urinado!» Мол, только по-маленькому. Я соглашаюсь, она открывает в туалет дверь и стоит с другой стороны, ждет тебя ровно минуту, потом начинает ломиться и интересоваться, чего ты там замешкался. Автобус трясет, а туалет представляет собой дырку в полу, через которую видно дорогу...

На Галапагосы я поехала, потому что там Чарльз Дарвин «нашел бога», и сейчас здесь огромный парк-музей с животными-эндемиками, то есть обитающими только в этих местах, вроде теплолюбивых малюток-пингвинов, игуан с ужасно некрасивыми лицами и гигантских двухсотлетних черепах, которые помнят, как сэр Чарльз бросил якорь у берегов острова Сан-Кристобаль. Здесь он написал большинство своих трудов, что неудивительно, так как место совершенно уникальное. Когда идешь по дороге, игуаны лежат под ногами на асфальте и греются, как какие-то пельмешки, которые умеют бегать. Трогать, и уж тем более есть, их нельзя, это незаконно – штрафы до 3000 долларов.

Там безумно интересно, но долго быть там очень дорого. Ведь там есть шикарные отели с горячей водой! Правда, стоит семидневное проживание в них 2500 долларов. Хостел можно снять за 35 долларов в сутки. Перелет с материка на Галапагосские острова стоит 350 долларов, а вход туда для иностранцев 100 долларов, а для эквадорцев — 10.

Блюдо дня: драконьи яйца, картошка с рисом и морские свинки

KYKY: А чем там торгуют на рынках?

Катя: Да всем. И цветами, и молочными продуктами, и страшным мясом прямо с головами животных. И фруктами, которых я раньше не видела даже на картинках. Мне очень понравился гуанобана — внешне похожий на яйцо дракона зеленый фрукт в пупырышку. Из него делают сок и батончики с пастилой. Маракуйи там чуть ли не тысяча видов, как и манго, которых за один доллар можно получить до шести штук. Есть еще очень странные фрукты: как маленькие драконьи яйца, но чешуйчатые. Внутри них черные семечки, похожие на керамические, которые очень трудно раскусить, но этого делать не надо, так как внутри – яд. Вообще, отравление в Эквадоре — явление нормальное. Наши желудки с непривычки очень часто реагируют именно так на их пищу, я не помню дня, когда я была там не отравлена. В результате, из огромного мешка таблеток, которые я привезла с собой, обратно со мной вернулась небольшая кучка. Вообще, уезжая туда, я столкнулась с тем, что сделать то количество прививок, которое делает, отправляясь в Эквадор, к примеру, американец, в Беларуси невозможно. Поэтому старалась быть аккуратнее в вопросах гигиены и питания, чем те же американцы, которые даже не моют фрукты, купленные на рынке, а сразу их едят.

KYKY: А есть ли у них картошка?

Катя: Есть. Эквадорцы едят очень много картошки. Но самое интересное, что они едят ее с рисом. У них есть обед, называется «аль муэрсо», который подается на рынках и стоит два с половиной доллара. В него входит огромная тарелка густого супа из картошки, риса и курицы, чем-то напоминает гуляш, не меньшего размера второе блюдо из тех же ингредиентов, только курица может быть заменена свининой или рыбой, плюс салат, шашлычок из фруктов и большой стакан свежевыжатого сока. Кстати, сок там всегда с сахаром. И вообще эквадорцы едят много сладкого. Везде можно встретить человека, который жует рожок с невероятно сладким кремом, похожим на взбитые сливки, или мороженое, которое стоит всего 50 центов.

Диабет — это их национальное заболевание. Тем не менее, наши «коммунарковские» конфеты и бобруйский зефир, которые мы привезли организаторам и host family, они сочли слишком приторными.

KYKY: Насколько я знаю, коренное население Перу и Эквадора – это индейцы. Со своей культурой и национальной одеждой. Можно ли такие вещи найти на рынке?

Катя: Вообще, лучше избегать слова «indian», это как афроамериканца назвать негром. Впрочем, у них до сих пор есть поселения, где люди живут по старым индейским законам, вообще не поддерживают контакт с остальным миром, ходят там себе голые и никого близко не подпускают. Не удивлюсь, если они там до сих пор приносят кровавые жертвы богам.

На рынке можно купить национальные странные штаны вроде пижамных шароваров за семь долларов. Многие волонтеры покупали их себе, но я предпочла купить пончо. Мне с детства нравилась сама концепция такой одежды – я их купила штук восемь, наверное. По местным меркам это дорогие вещи, сделанные из шерсти альпаки. Видя, что ты иностранец, продавец называет цену в 25 долларов. Но это не означает, что торг неуместен и ты не собьешь цену до 15 долларов. Так что если в нашем городе во время прогулки вы увидите кого-то в шикарном пончо, то, скорее всего, это мои родственники. А торговаться можно и нужно.

KYKY: А удалось ли тебе попробовать что-то экзотическое, истинно эквадорское?

Катя: Да! Мне довелось съесть «куи», так у них называют морскую свинку. То есть то, что у нас считается домашним любимцем, для них нормальный деликатес. И вот тебе на тарелке за 15 долларов приносят распластанное животное, с лапками, с лицом... Но какая же она вкусная! Похоже чем-то на нежное кроличье мясо. Кстати, это была единственная эквадорская еда, от которой мне не было плохо.

У них есть еще шаманские путешествия ближе к Перу за ритуалом очищения аяхуаской – это такая лиана, которая растет 15 лет, а после из нее изготавливают напиток. Он открывает сердце навстречу Духу, дает ответы на все вопросы и перемещает в иные миры. Хотя, скорее, это выглядит как сеанс продолжающейся несколько дней рвоты и диареи, но это отрицательная энергия из вас выходит, и после такого очищения вы вряд ли будете есть красное мясо и вообще очиститесь до полной легкости и единения с Духом. Мой приятель, живущий в Амстердаме, ездил в такой трип, очень впечатлился.

Алкоголь в Эквадоре очень дорогой и некачественный. Сама я даже не рискнула куда-либо сходить, а волонтеры, которые посещали бар или клуб, потом на несколько дней получали сильнейшие отравления. Сигареты и конфеты у них продают дети на улице поштучно. Ребенок предлагает тебе купить или то, или то – или просто дать ему денег на еду, если ты такой противный и не можешь себе позволить пачку сигарет за семь долларов.

Сломанные законы физики на экваторе и ворующие дети

KYKY: А какой там климат?

Катя: В некоторых регионах постоянно очень сильный ветер, где-то просто невозможно дышать. Днем очень жарко, можно обгореть. Солнце постоянно находится в зените, и хотя в прогнозе градусов 20, по ощущениям – пекло. А в шесть вечера уже градусов 13, без куртки не походишь. К тому же там в это время резко темнеет — это экватор. Но солнце там постоянно очень яркое, и вообще всё, что ты видишь вокруг себя, очень яркое.

На экваторе иначе работают законы физики. Очень популярно в парке «Центр земли» среди иностранцев развлечение с водой, когда вихри воды в умывальнике при сливе закручиваются то влево, то вправо. Круче этого только аттракцион с балансированием куриного яйца на гвозде – это в принципе возможно, но на экваторе, говорят, это сделать легче, ты прямо чувствуешь, как жидкость внутри яйца болтается. Однако в нашей экскурсионной группе из 12 человек сразу это удалось только мне и еще одному парню. Нам даже выдали сертификаты об этом навыке. Так что теперь в своем CV я буду писать первой строчкой «сбалансировала яйцо», а уже потом «юрист».

Вообще, Эквадор очень разный. Если столица Кито показалось мне бедным и несколько отсталым городом, то третий по величине город Эквадора Куэнка уже можно сравнить с европейскими городами по чистоте и наличию колледжей и университетов.

Тем не менее, телефон на улице там доставать нельзя. iPhone стоимостью в тысячу долларов для эквадорцев — огромные деньги. Скорее всего у тебя его украдут, если увидят. В центре города если ты достаешь телефон, чтобы что-то сфотографировать, к тебе часто подходит полицейский и как бы охраняет тебя от сразу появившихся в шаговой доступности заинтересованных лиц. Мне однажды встретился американец, который жаловался, что у него из дома украли фирменные очки для зрения — просто в окно засунули руку и забрали очки с диоптриями.

Воровство там чуть ли не национальный вид спорта.

В первую неделю работы у меня был на рынке шокирующий случай. После того, как ты позанимался с детьми, ты должен сам отвести их к родителям. Я удивилась, где же я найду родителей ребенка, рынок огромный. Мне ответили, что он сам знает и отведет. И вот мальчик ведет меня мимо фруктов и овощей, а я начинаю беспокоиться, что назад дорогу сама не найду. А потом замечаю, что ребенок неестественно держит руки на груди. Я говорю, мол, погоди, что у тебя там? Он начинает оправдываться на испанском, расстегивает кофточку, а у него там кошелек. То ли он по дороге где-то украл портмоне, то ли захотел домой к маме из нашего тента по этой причине. Самое интересное, что у детей там абсолютно взрослые лица – такое впечатление, что они рождаются уже такими воровскими и опытными. Я решила поговорить с его мамой. А она нас встречает и говорит, что все хорошо. Когда я вернулась и рассказала эту историю ребятам, мне посоветовали расслабиться, потому что это для них нормально.

Или вот были у меня на руке часы с Микки Маусом. Они закономерно привлекали внимание детей. Но когда я держала на руках маленького, подходил другой ребенок и мастерски быстро и нежно снимал их. Я ему объясняю, мол, это плохо. А он стоит с выражением лица таким, что вроде и стыдно, но не очень. Эти часы тырили у меня чуть ли не несколько раз в день, но домой я их все-таки привезла.

Подводя итог моего путешествия, могу сказать, что необходимо понимать: твой труд волонтером будет оплачен исключительно улыбками детей, благодарностью в виде каких-то рисунков, аппликаций с твоим криво написанным именем. Но, знаете, это так приятно, что забываешь про все бытовые и еще какие-то неудобства. И ты получаешь новые эмоции и ощущения того, что делаешь, чувствуешь свой личный вклад в большое общемировое дело, как бы пафосно это ни звучало.