Если вам нравится, как команда KYKY пытается вместе с читателями и психологом найти способ не поехать окончательно от реальности, в которой мы с вами оказались, – подпишитесь на наш Patreon за мерч и другие бенефиты. Или сделайте быстрый донат без обязательств тут.

Как говорить с теми, кто спрашивает «где вы были 8 лет?»

KYKY: Как разговаривать с теми, кто считает, что войны нет? И в принципе — нужно ли это вообще делать?

Ирина: Если мы говорим о пожилых людях, которые не хотят ничего знать и слушать – им удобна такая позиция. Это психологическая защита, ведь человеку, которому, например, 70 лет, придется изменить установки, которые формировались на протяжении всей его жизни. Нужно взять и всё поломать. Конечно, они боятся этого, поэтому психика защищается через отрицание фактов. Если же войну отрицают относительно молодые люди – не информированные или подверженные пропаганде – их нужно информировать. В первую очередь, через факты: показывайте фото, видео. И если в этом случае человек продолжит отрицать, то переубеждать его смысла нет – так работают защитные механизмы.

KYKY: Сегодня все нон-стоп читают новости и впадают в разные состояния: от тревоги и паники до депрессии. Как помочь себе, чтобы кукуха окончательно не поехала от информационной повестки?

Ирина: Если вы чувствуете, что каждая новость вас раскачивает и мешает повседневной деятельности, нужно вводить информационную гигиену. Выделите фиксированное время на просмотр новостей в сутки – это может быть час утром и час вечером. Это позволит снизить уровень тревоги, да и через некоторое время самые страшные новости становятся не такими уж и страшными – через время информация находит подтверждение или опровержение. Сейчас много новостей в виде слухов-страшилок, которые провоцируют панику. Поэтому нужно жестко фильтровать каналы получения информации, сравнивать информацию в разных источниках, осознавать свое состояние и проводить внутреннюю ревизию своих возможностей.

KYKY: Сегодня все чаще русскоязычные сталкиваются с хейтом за рубежом, потому что их соотносят со страной-агрессором. Как реагировать на вербальную агрессию на улице в этом случае?

Ирина: Это очень объемная тема, которую невозможно рассказать в двух словах. Если я скажу, что не стоит реагировать, это будет ни о чем. Здесь нужно объяснять, почему человеку не выгодно реагировать. Если коротко, то агрессия – это всегда реакция на травматическую ситуацию после шока. И если я не могу физически выразить эту агрессию, то буду проявлять ее вербально. Беларусы эту фазу уже пережили, когда была ругань и деление на «змагаров» и «ябатек». Это ведь о том же, когда внутри сидит большая злость, но мы не можем ее выразить, потому что находимся вдали от обидчика. Либо на обидчика опасно бросаться с кулаками, а написать гадость в соцсетях или сказать что-то неприятное – проще. Ведь злость накапливается и требует выхода. Безопасно разозлиться можно в соцсетях или сказав что-то на улице – человеку от этого действительно становится легче. Это сохранный способ для психики, чтобы ее разгрузить и сберечь, но насколько это рациональный способ для коммуникации с миром – об этом стоит задуматься в индивидуальном порядке. Те ли это идеалы, к которым мы стремились? Но, с другой стороны, многим украинцам пришлось бежать, их близкие находятся сейчас под обстрелами, были ранены, убиты. Как им нужно реагировать?

KYKY: Сегодня многие беларусы волонтерят и помогают беженцам из Украины. Отчасти в этом есть и эгоистическое мотивы. Психологи утверждают, что если хочешь помочь себе, помоги другому – и станет легче. Что об этом думаете?

Ирина: У многих беларусов, которые оказались в эмиграции после 2020-го, сейчас крайне тяжелое психологическое состояние, которое усугубляется еще и иррациональным чувством вины: ведь это с территории моего государства летят бомбы. Поэтому часто и возникает неконтролируемое желание помогать, чтобы искупить эту вину.

Но это невротическая история: не вы конкретно принимали решение о запуске ракет, но почему-то вы чувствуете себя виноватым.

Косячат другие, а я почему-то виноват, значит буду везде помогать, чтобы не чувствовать этой вины. Но идти в волонтеры нужно, если ты сам психологически устойчив. Если психика сильно включается и человек переживает все, будто это происходит с ним, – не стоит идти в волонтеры. Потому что и себя угробишь окончательно, и другим не поможешь. Хотя степень помощи может быть разной. Ведь не обязательно ехать на границу, чтобы днями и ночами помогать людям в острых психологических состояниях после бомбежек. И действительно ли вы сможете оказать квалифицированную помощь этим людям? Если вы не чувствуете такой уверенности, лучше делать что-то посильное. Например, размещать информацию, собирать гуманитарную помощь. Это не займет много сил и времени, но ощущение, что вы помогли, возникнет.

KYKY: Как правильно разговаривать с людьми с ПТСР, которые бежали из страны, либо сейчас находятся под обстрелами?

Ирина: Реакции на стресс всегда разные: плач, гнев, истерика, нервная дрожь, неконтролируемое возбуждение, ступор, апатия. К каждой реакции нужен свой подход – с этим профессионально работают психологи. Но если мы говорим про универсальные советы, то ни в коем случае нельзя показывать свою растерянность, панику или слабость. Речь должна быть спокойной, четкой и с элементами внушения: «Да, с тобой это произошло. Это тяжело, но тебе нужно научиться с этим жить, потому что от тебя многое зависит: жизнь твоих детей, близких и т.д.».

Не нужно использовать в речи сложные обороты типа «будьте добры», «не могли бы вы пожалуйста» и слова-триггеры типа «пожар», «бомба», «война», «обстрелы» и так далее. Эти слова могут спровоцировать сильную эмоциональную реакцию.

В разговоре с травмированным человеком нужно занимать авторитарную позицию, не растворяясь в его эмоциях, а ведя за собой.

Например, так: «У тебя всего два часа – ты услышал меня? Собираешь сумку и едешь туда-то. Если ты не понял, запиши». И человек начинает соглашаться, выполнять указания – это называется ведением. В кризисе человек мыслит эмоционально, а не рационально, поэтому ему нужно помочь с принятием решений. Главное – спасти человека, чтобы он предпринял какое-то действие. И если уже потом этот человек захочет что-то рассказать, то нужно его просто выслушать. Ни в коем случае нельзя давать советы, говорить «не плачь», «возьми себя в руки», «все будет хорошо». То, что пережили эти люди, – уже не хорошо. И эта фраза бессознательно воспринимается как вранье. Мы не можем дать гарантии, что с человеком будет все хорошо, особенно если он потерял дом, близких. И в этом случае нужно занимать позицию доброжелательной правды.

KYKY: А если человек впадает в реакцию замирания? Как оказывать помощь, если она нужна, но человек отказывается от нее?

Ирина: Это тоже защитная реакция, которая называется «я в домике». Чтобы окончательно не чокнуться и сберечь ресурсы психики после травматического стресса, человек впадает в апатию: мне ничего не нужно, ничего не хочется, оставьте меня в покое. И к этой реакции нужно относиться нормально, как и ко всем остальным, если она не затягивается более чем на три дня. В противном случае нужно обращаться к специалистам. Из практических советов – нужно мягко втягивать человека в пассивную деятельность, не требующую сильных физических усилий. Например, можно ходить гулять, совместно готовить обед. И при этом можно даже ничего не говорить, если человек не хочет разговаривать. Но не нужно такого человека сразу заставлять решать какие-то важные вопросы – иначе он просто чокнется. Психика не справится.

KYKY: Если твои родители смотрят телевизор и по-прежнему топят за Лукашенко, как сохранить общение? 

Ирина: К сожалению, люди пожилого возраста характеризуются ригидностью установок и не гибкостью мышления. Это обусловлено угасанием физиологических процессов. Конечно, если родители не совсем еще старенькие и не закостенели в своих убеждениях, их можно пробовать переубеждать, но не с пеной у рта. Есть методы правильного убеждения. То, что люди говорят – это надстройка или поверхностные убеждения, которые вытекают из некоторых глубинных убеждений. И первый шаг – это выяснить, что для человека значит то или иное убеждение. Если ваш родитель говорит, что он – за Лукашенко, то нужно выяснить, почему так. И этот вопрос часто ставит в тупик. Аргумент «абы не было войны» уже не работает.

«Не пытайтесь договариваться с насильниками»

KYKY: Сегодня многие беларусы выходят на антивоенные акции и подвергаются задержаниям. Как себя правильно вести на допросе, если тебе угрожают физической расправой?

Ирина: Я бы сегодня сравнивала задержание мирных беларусов с взятием в заложники. И если ты попал в плен, не геройствуй, потому что тебя убьют. Второе – старайся мимикрировать под обстоятельства: если просят покаянное видео, лучше записать его. И потом уже, в безопасности, можно ведь записать опровержение – все всё поймут. Самое главное и первое – позаботиться, чтобы сохранить свою жизнь и здоровье в плену у террористов.

Нужно еще помнить о стокгольмском синдроме, когда жертва начинает оправдывает действия насильника, психологически идентифицируя себя с агрессором. Например, меня бьют, значит я это заслужил. У жертвы появляется внутренний агрессор, который начинает бить ее изнутри. И самая лучшая профилактика стокгольмского синдрома – это знание о нем. Если человек понимает, что с ним происходит, он застрахован от последствий.

Когда человека начинают запугивать при помощи угроз и побоев, психика начинает искать поддержку в лице «сочувствующего сотрудника», который якобы хочет помочь. И силовики начинают играть в доброго и злого полицейского – их этому обучают. И человек действительно верит в искренность такой помощи, цепляется за эту возможность – так устроена наша психика. Когда я чувствую угрозу для жизни, буду цепляться за любую возможность выжить. «Правоохранители» прекрасно знают про этот феномен, используя его, чтобы получить нужную информацию. Поэтому первая самопомощь в таких ситуациях – это спросить у себя: а стал бы я доверять и все рассказывать этому человеку в обычной жизни?

KYKY: Есть ли какие-то упражнения, чтобы быстро притупить чувство страха, успокоиться и вернуться в реальность?

Ирина: Таких упражнений много, например, дыхательные. Мое любимое – дыхание по квадрату. Для этого нужно найти любой объект в форме квадрата – это может быть даже стена. И на каждую сторону квадрата делаем вдох на раз, два, три, четыре, задерживаем дыхание тоже на четыре счета и опять вдыхаем на четыре счета. Или можно просто дышать по счету: на раз-два-три – вдох, на раз-два – задержка дыхания и на раз-два-три-четыре-пять-шесть-семь – выдох. Психологи это называют «продышать стресс». При таком типе дыхания клетки мозга чувствуют легкую гипоксию, что способствует снижению уровня страха и нормализует пульс.

Еще есть прием переключения дыхания. Когда человек находится в остром стрессе, у него туннельное сознание: есть я и объект опасности. В этом случае важно переключать внимание на что-то другое, например, сам процесс дыхания, как движется воздух по моим дыхательным путям. Или вспоминать десять дел, которые вы сделали вчера или забыли сделать вчера.

Если внимание по-прежнему цепляется за объект опасности, то переключите его на сбор внешних данных. Например, посмотрите, как завязаны шнурки у этого человека, чистил ли он ботинки, оттопырены ли у него уши, какой цвет глаз, хорошо ли у него пришиты шевроны – и так далее.

Еще одно эффективное упражнение – это ассоциация/диссоциация. Сразу скажу, что его нужно выполнять с осторожностью и не сильно погружаться, чтобы психика не расшатывалась. Суть упражнения заключается в том, чтобы посмотреть на себя со стороны. То есть представьте, что все это происходит не с вами, а вы наблюдаете за собой и ситуацией со стороны. Нужно растождествиться с ситуацией, а потом обратно вернуться в здесь и сейчас. Это самые простые и эффективные упражнения, которые можно сделать незаметно для других, например, на том же допросе, если вы сильно нервничаете.

KYKY: Стоит ли пытаться вести коммуникацию в плену? Или лучше замолчать и смириться?

Ирина: Речь идет не о смирении, а о выживании в такой ситуации. Люди, попавшие в плен, часто не могут поверить в происходящее и воспринимают всё как дурной сон. У некоторых возникает реакция неуправляемого протеста – в этом случае человек может пытаться бежать, даже если это бессмысленно, кидаться на насильников, выхватывать оружие. Но помните, что людей, которые в плену демонстрируют такое поведение, убивают в первую очередь. И когда происходит первая смерть, ситуация меняется: внутренняя вина насильников начинает расти и способствует еще большему ожесточению. Есть некая обреченность: меня могут за сделанное наказать, но раз наказание неизбежно, то какая разница, сколько человек я убью – одного или десятерых?

KYKY: Да, беларусы наблюдали такую ситуацию в 2020-м, когда сначала было «пробное насилие», но, почувствовав свою безнаказанность, силовики развернули беспрецедентное насилие ужасающих масштабов.

Ирина: Да, психологически это тонкий момент, который нужно учитывать. Если я спровоцирую и меня убьют, то моя смерть может послужить причиной смерти еще десятерых человек. Поэтому с насильниками не нужно пытаться договариваться, особенно при силовых задержаниях – эти люди вам не друзья. И любая провокация может закончиться убийством.

KYKY: Многое зависит и от типа личности, потому что люди, которые побывали на Окрестина, говорили, что те, кто их избивал, получали удовольствие от процесса.

Ирина: Да, может включиться процесс «садистического я» по Фрейду. Поэтому основная задача заложника – сохранить свою жизнь и мимикрировать под обстоятельства, обдумать ситуацию и выстроить стратегию преодоления: что я могу сделать, чтобы защитить себя? Ведь когда человека задерживают и везут в ИВС, КГБ, РУВД, то первое, что делают силовики – запугивают и угрожают. Мол, если ты нам не расскажешь, мы тебя посадим на много лет или сделаем тебе очень плохо. В этот момент важно не терять голову и не сознаваться в том, чего вы не совершали. Даже если вы действительно, например, раскидывали листовки и вас поймали за руку, лучше все отрицать – пусть вторая сторона доказывает вашу вину. Не облегчайте им работу, стойте на своем. Например, «да, я разбрасывал листовки, но не знал, что там написано – я просто подрабатываю». Второй стороне в этом случае придется доказать вашу вину, искать свидетелей. И есть шанс, что через три дня вас выпустят под подписку и у вас появится возможность уехать из страны. А те, кто пугаются и сразу вкладывают всё как есть, сами дают основания для ареста. Помните, что вы имеете право хранить молчание, и все сказанное вами может быть использовано против вас.

KYKY: В ИВС и КГБ используют изощренные способы, чтобы добиться признательных показаний: лишают сна, круглосуточно транслируют госканалы, а сейчас подключили и новые технологии. Журналист Северин Квятковский рассказывал, что при помощи проектора в его камере по ночам транслировали визуальные 3D-эффекты. Делалось это для того, чтобы человек поверил, что сходит с ума. Как противостоять такого рода давлению и тестировать себя на предмет того, а не поехала ли у тебя действительно крыша?

Ирина: Нашему мозгу, как и еда, необходимы сенсорные раздражители извне. И когда мозг их не получает, то начинает сам их провоцировать – и появляются галлюцинации. Но если есть хоть малейшие раздражители, например, окно в камере, человек может отдифференцировать происходящее, что это не мой психоз и игры разума, а целенаправленное воздействие на мою психику, чтобы я сломался. И в этой ситуации нужно переключать внимание, например, читать молитвы, вспоминать стихи, школьную программу. Или учить иностранные слова, тексты, если есть доступ к книгам. И еще всем советую прочитать книгу Виктора Франкла «Скажи жизни да!». Франкл был великим психотерапевтом, который прошел концлагерь в Дахау. Он писал, что человек, который ищет смысл – для чего я здесь нахожусь и что мне это даст – выживает.

«Вы – тупой и упрямый! – Да, я устойчив в своих убеждениях и упорен в их достижении»

KYKY: Еще я хотела поговорить про речевые стратегии. Например, если твой оппонент срывается на крик, как его осадить и вернуть к адекватности?

Ирина: Есть замечательный прием, который называется психологическое айкидо. Это набор техник, которые позволяют использовать силу нападения противника против него. Если на вас начинают орать, особенно, при задержании – это нужно воспринимать как провокацию. И провокатор всегда хочет получить от вас какой-то эмоциональный ответ, например, что вы начнете оправдываться, бояться. Или провокатор может целенаправленно вовлекать в опасную для вас дискуссию. Например, многих на допросах выводили на эмоции: «Эта ваша Колесникова такая-сякая – зачем вы за нее пошли?». И человек начнет доказывать обратное, вовлекаться и рассказывать больше, чем стоило. На такие провокации можно ответить так: «Мне всегда нравился белый цвет и красная помада. Это мне напоминает Мэрилин Монро – я ее фанатка. Вы знаете, какая она молодец?!». То есть можно немного подыграть в дуру, чтобы вас не втянули в опасную дискуссию на эмоциях.

Как только вы почувствовали, что на вас наезжают – выдыхайте и не оправдывайтесь. Провокатор – это не тот человек, перед которым нужно оправдываться или убеждать его в чем-то. Нужно уходить от предсказуемости и оставаться над ситуацией. Можно использовать упражнение диссоциации, о котором я уже говорила. Второй момент – не отвечайте сразу и делайте паузу. Пауза дает время проанализировать ситуацию и обдумать ответ. Не оставайтесь в поле провокатора, а переходите в те области, где вы чувствуете себя более уверенно. Например, можно отвечать вопросом на вопрос на провокационные утверждения. Какой ответ вы от меня хотите услышать? Что вы понимаете под этим? Вы всегда так негативно настроены? Главное – не задевать личность провокатора и не входить в зону конфликта, потому что именного этого он и ждет. Еще можно вскрывать ярлыки: а с какой целью вы меня спрашиваете? Вы хотите меня спровоцировать на конфликт? Ваш интерес лежит в юридической плоскости? Очень удобные ответы на вопрос про отношение к Тихановской, например.

KYKY: Как быть более убедительным в диалоге с агрессором? Стоит ли смотреть в глаза, какую позу лучше выбрать?

Ирина: Поза не должна быть сильно расслабленной, но и сильно зажатой тоже. Поэтому как вам удобно сидеть на стуле – так и садитесь. Если удобно скрестить руки на груди – скрещивайте, но пристально смотреть в глаза я бы не рекомендовала. Лучше перенаправить внимание и рассмотреть детали одежды, прически, шевронов, пуговицы. Переключение внимание на другие объекты – это даст ощущение, что вы контролируете ситуацию. Держитесь, не теряя внутреннего достоинства, но не провоцируйте. Если мы говорим про конструктивные ответы, то еще одна из речевых стратегий – со всем соглашаться и доводить до абсурда. «Всё произошло по вашей вине! – Да. В жизни все происходит по моей вине, в том числе случаются извержения вулканов». «Вы – тупой и упрямый! – Да, действительно, я устойчив в своих убеждениях и упорен в их достижении». Юмор и метод утрирования – это хороший способ выходить из подобного рода дискуссий и обострения конфликта.

KYKY: Как оказывать первую психологическую помощь людям, которые вышли из тюрьмы и подвергались насилию?

Ирина: У меня часто родственники таких людей спрашивают: а что нужно говорить? Так вот, это не та ситуация, в которой нужно говорить. В такой ситуации с человеком нужно просто быть рядом, показывать, что он не один. А с ним есть люди, которые его поддержат. Можно посидеть, обнять и ничего не говорить. Если человек что-то хочет рассказать, его нужно выслушать и ни в коем случае не блокировать эмоции. Ведь часто люди говорят: «Ну что ты, не плачь, ведь уже все хорошо». Не надо так делать. Если у человека есть слезы – пусть плачет. Если есть гнев, нужно его проговорить. Все эмоции в этой ситуации имеют место быть. Эмоции всегда продуктивны, потому что помогают проработать стресс. Еще нужно обеспечить безопасное место, где человеку будет хорошо и спокойно – у каждого это могут быть свои места: домик в деревне, шезлонг на пляже. Просто спросите, где бы человеку сейчас было комфортно находиться, что ему дает ресурсы? Но если у человека тяжелые состояния, например, бессонница, нарушение аппетита, навязчивые флешбеки, переживания, дистанцирование или отрицание случившегося, то за помощью нужно обращаться к профессионалам.

KYKY: Если не лечить такие состояния, к чему они могут привести?

Ирина: После событий 2020 года психологам работы будет еще на десять лет вперед. У многих беларусов высокий риск отсроченных нервно-психический осложнений после перенесенных травматических событий. И это может быть не только депрессия, но и ПТСР. Сегодня беларусы не очень охотно обращаются к психологам, аргументируя это тем, что «я сам себе психолог». Хотя для меня это звучит примерно так же, как и «я сам для себя зубной врач и хирург».

KYKY: Как оставаться психически здоровым и адекватным человеком, если ты пережил заключение и на себе испытал весь ад, связанный с насилием?

Ирина: Найдите в этом опыте смысл для себя и для общества в целом. Да, я был задержан, мне жизнь дала такое испытание, но я его преодолел. И это дало мне возможность для чего? Как мне этот опыт поможет в будущем? В чем смысл? Ведь в жизни ничего не бывает просто так. Во всех ситуациях человек стремится найти смысл. Как известно, что не убивает, делает сильнее. Когда человек оказался в такой ситуации, но преодолел ее, он уже не жертва, а преодолевший, выживший. И в этом заключается самая большая ценность. Психологический кризис – это не только ведь про опасность, но и про возможности. И есть только два пути выхода: регрессия и развитие. Надеюсь, каждый из беларусов определит для себя, что конкретно он может сделать даже в таких страшных условиях, которые сложились в стране. Кто-то может написать письмо, кто-то – забрать технику у соседа на время, кто-то – рублем помочь нуждающимся. Или собрать единомышленников и посадить дерево в память о Тарайковском или Бондаренко. И это уже будет началом какого-то общего дела. Акцент нужно делать на том, что каждый из нас может внести лепту в общее дело. И из маленького сложится действительно что-то большое и продуктивное.