Артему Грицкевичу было шесть месяцев. Он умер от невыясненного пока заболевания, пишет «Наша Нива». Журналисты выяснили обстоятельства трагедии, вина за которую, скорее всего, ляжет на врачей.
Беда случилась в семье Грицкевичей, которая проживает в Снове, агрогородок в Несвижском районе.
Елена, мама Артема рассказывает о случившемся: «Под вечер 3 января у сына немного — до 37 — поднялась температура, щеки покраснели. На следующий день мы пошли к врачу. Температура перед приемом — уже 38,2. Терапевт осмотрела горло, послушала и говорит: пройдите в кабинет для здорового ребенка, это у вас зубы режутся. Показывает мне на то место во рту, где клыки растут, и говорит: «Видите, там десна толще? Это зубы лезут, не волнуйтесь». Здесь надо сказать, что терапевта нам недавно заменили — она пошла в декрет, а на ее место прислали анестезиолога. И вот этот человек работает терапевтом и не знает, что первыми вылезают резцы?!».
Терапевт не назначила анализов и, вообще, по сути, ничего сделав, выписала рецепт на украинский парацетамол за 2 рубля.
Мать продолжает: «Я видела по ребенку, что ему все хуже, ставила свечи, сбивала температуру, но после обеда стало совсем плохо. Конечно, я той врачихе звонить не стала — сразу в скорую. Врач скорой с порога сказал: «Собирайтесь, подозрение на пневмонию». Сделал какой-то укол от температуры, и мы поехали в больницу в Несвиж. В машине ребенок уже стал немного улыбаться, играться с капельницами, которые были в салоне, кислород ему дали. Врач был уверен, что ребенка отпустят домой на следующий день».
Врачи в больнице в Несвиже, по словам женщины, действовали медленно: «Пока они решали, что и куда… Сходили на снимок, сделали анализы. Но мне ни слова никто не говорил: как-то все втихаря, чтобы никто не слышал. Какие лейкоциты? Какой гемоглобин? Я не знаю! На мои вопросы не отвечали. В реанимации ему прочистили нос, медсестры, которые меня успокаивали, рассказывали, что ничего там сверхъестественного не выявили, гноя не было. Значит, не пневмония?
Стали говорить, что это у сына лейкемия. И вот дальше уже вопросы: а что ему давали? Я не знаю, что кололи: мне не говорили. Но наши знакомые в больнице говорят, что ему укололи «что-то антиимунное», что назначается при лейкемии, но «убивает» иммунитет.
Наконец, врач вышел из реанимации и сказал ждать — мол, они вызвали врачей из Солигорска. Почему из Солигорска?
А потому что там единственная детская реанимация на несколько районов. Если кому-то в Слуцке плохо, например, то они туда, а потом обратно. Когда вызвали реанимобиль, кажется, еще не было 23 часов, а приехал он из Солигорска в три ночи!».
Женщина говорит, что примерно полчаса медики из Солигорска находились в Больнице. Она слышала, как врач в коридоре говорил о семье по телефону. В разговоре, по словам Елены, были такие слова: «Я так понимаю, в Минске ребенок вам не нужен?».
« После этого сына забрали в солигорскую машину. Сказали, что меня не возьмут с ним, и мне, мол, нужно самой быть уже завтра утром в Минске, так как сына, скорее всего, повезут из Солигорска в минскую онкологию», — говорит мама ребенка.
Утром, в 6:15, родители собрались в Солигорск, чтобы оттуда вместе с сыном ехать в Минск, но им позвонили из скорой и сказали: «Примите соболезнования». Елена уверена, что машина к тому времени еще не доехала до Солигорска, поэтому тело сына и привезли обратно, в Несвиж.
«Я свою вину чувствую за то, что не предвидела этого всего, послушалась того терапевта. Но и непонятно, что нашему ребенку делали, почему все молчат? Нам рассказывают теперь, что наша амбулаторная карточка активно «редактируется», чтобы все привести в порядок, говорят, что появляются там прививки разные. Я хочу, чтобы было прозрачное разбирательство», — говорит Елена.
В свидетельстве о смерти причиной указана «врожденная инфекционная или паразитарная болезнь, неуточненная». Женщина недоумевает, зачем им говорили ехать в Боровляны, почему был предварительный диагноз — онкология, и что они давали ее сыну, чтобы эту «онкологию» лечить.
«Никаких врожденных заболеваний у нас не было — из роддома выписали с желтушкой. Единственное, у меня перед родами был немного понижен гемоглобин, и у него соответственно», — плачет Елена.
По информации, которая стала доступна журналистам «Нашей Нивы», терапевт, которая первоначально говорила о режущихся зубах, внезапно взяла на работе отпуск. Она находится не в Снове, а в Москве. В больнице Несвижа случай не комментируют, ссылаясь на то, что врач, проводивший терапию, в выходном после нескольких смен подряд. Говорят, обращаться после праздников.
Медики из областной детской онкологии прокомментировали ситуацию: «Прежде всего, здесь странное свидетельство о смерти. Конечно, пусть оно предварительное — ведь какое-то им должны были выдать для захоронения, а диагноз может уточняться — но почему не выдали бумаги с результатами вскрытия? Пусть родители эти бумаги требуют.
Далее, во сколько выехала реанимация из Несвижа в Солигорск? Пусть в 4 часа утра. Но если смерть наступила в шесть утра, почему в свидетельстве местом смерти указан Несвижский район? А что касается лейкоза, то от него ребенок не сгорит за сутки… Может быть менингит, но он диагностируется просто. Мне кажется, что ребенка здесь просто «упустили», пусть родители обращаются в органы для проведения проверки», — говорит врач.
«История про укол «антиимунного» маловероятна, — продолжает он. — Ведь если есть подозрения на лейкоз, то детей, особенно таких маленьких, направляют в РНПЦ онкогематологии, где проводят пункцию костного мозга, исследования спинно-мозговой жидкости.
В принципе, в Несвижской больнице не может быть таких препаратов, так как имунносупрессивная терапия проводится у нас. В таких случаях задача непрофильных врачей — это только сбивать температуру и поддерживать жизненно важные органы. Но, впрочем, уколы могут быть разные, как и реакция на них — нужно знать, какие у него были анализы и какие давали лекарства. Необходима проверка».