Как думаете, вы когда-нибудь встречали человека, которого не существует? Мы скажем, что наверняка. Виртуалы или сгенерированные компьютером изображения (CGI) – явный тренд в медиа и фэшн индустриях. Одни выступают за либеральные ценности, другие рекламируют Prada, третьи рассказывают истории о своём разбитом сердце. Лиза Мороз подписалась на всех несуществующих моделей и блогеров в Instagram и изучила, куда докатится этот мир, если в нём победят виртуалы.
Американская девочка, которая поёт, ходит на показы и влюбляется в парней
Микаэле Соуз 19 лет, и так будет всегда. Она живет в Лос-Анджелесе, кормит 1,7 миллиона подписчиков в Instagram регулярными постами и любит есть тако. Микаэла не просто модель и певица, которая публикует фото из салона красоты, мемы из Twitter и музыку из Spotify. Она придерживается либеральных взглядов: выступает за права трансгендерных людей (даже написала письмо в Конгресс в поддержку сообщества трансгендеров), поддерживает движение «black lives matters» и легальные аборты, призывает голосовать на президентских выборах, что и сама бы сделала, если бы не одно но – Микаэлы не существует в реальном мире. Она виртуальный инфлюэнерсер.
В 2016 году Лил Микаэла начала свою блогерскую карьеру. И тогда же выпустила первый трек «Not Mine», который практически сразу попал в чарт Spotify. «Музыка – моя страсть, – рассказала она в интервью Vogue. – В ней я стараюсь оставаться верной своему опыту. Но я определенно чувствовала давление, исходящее от моих фанатов, чтобы я выпустила что-нибудь». В день релиза она просила подписчиков «не переставать присылать ей скрины плейлистов с ее песней».
С тех пор у нее вышло еще четыре сингла: Over You, You Should Be Alone, On My Own и Money. И два клипа, которые, в общей сложности, посмотрели более трех миллионов раз. «Моя большая цель – начать выступать вживую. Я не могу дождаться, когда выйду на сцену и исполню новые песни», – сказала она журналисту V Magazine.
Как обычный инфлюэнсер, Микаэла показывает подписчикам всю свою жизнь. Вот она собралась в IKEA за мебелью в новую квартиру, а сейчас занимается стиркой, утром встретилась с коллегой по цеху, с которой «говорила о музыкальной индустрии, феминизме и любви к Джанет Джексон». На следующий день она просит фолловеров дать совет, «что делать, когда тебе нравится парень, но ты не знаешь, ответно ли это», чуть позже собирает деньги для шелтера, в который могут прийти бездомные молодые люди.
В каждом посте Микаэла отмечает бренды (Diesel, Vetements, Prada и менее крупные). Однажды Prada даже пригласил ее на свой показ в Милане. Журналисты из Dazed magazine рассказали, как это было: она опубликовала серию сгенерированных в 3D гифок c новой коллекцией Prada, а в сторис показала мини-тур по выставочному пространству, управляя дроном с iPhone.
Следующей строчкой в ее резюме стал фестиваль Coachella, где она брала интервью у артистов. А лондонский журнал о цифровом образе жизни Dazed пригласил ее стать редактором раздела искусства
Самый влиятельный человек, которого нет
Все это время Микаэла была проектом с пометкой инкогнито – никто не знал, кто стоит за ее успехом. Но когда всплыло имя компании Brud, стартапа из Лос-Анджелеса, возглавляемого Тревором МакФедрисом, в Instagram Микаэлы начался драматический сторителлинг. Ей начала писать Бермуда – робот, которая очень хотела подружиться со звездой. Но блогер отвергала ее из-за слишком полярных взглядов на жизнь. Бермуда – республиканка, голосующая за Трампа и презирающая людей как вид – стала угрожать взломом аккаунта-миллионника, если не получит ответ.
И вот модель публикует пост, что ее агентство Brud все время лгало о ее происхождении. «Теперь я не уверена, что могу идентифицировать себя как цветную женщину.
Цвет моей кожи – выбор, сделанный корпорацией. Мой гендер – опция на экране компьютера. Моя личность была выбором, который сделал Brud, чтобы продать меня брендам, чтобы быть на хайпе. Я никогда не прощу их», – пишет она и уходит из агентства. На всем пути экзистенциального кризиса ее поддерживает друг Блауко из той же компании, но менее популярный персонаж (всего 145 тысяч фолловеров): «Мне все равно, работаешь ты на Brud или нет. Ты моя семья, и ничего больше не имеет значения».Но спустя четыре месяца страданий с новым продюсером Микаэла все же вернулась в Brud.
С тех пор журнал Time назвал Микаэлу одним из 25 самых влиятельных людей в интернете. Компания Giphy предложила ей срежиссировать короткометражку для фестиваля «Проблемы роботов». Она организовала «Клуб 404» с собственным мерчем и сериалом «HEROES». Поцеловалась с реальной моделью Беллой Хадид для рекламной кампании Calvin Klein и начала встречаться с реальным парнем.
У ее коллег Блауко и Бермуды тоже был романтический «междусобойчик». Полную версию можно услышать на Youtube-канале Блауко. Их роман закончился на 10 совместных фото. Специфический юмор Балуко (он шутит в основном о своем сексе) окончательно утомил Бермуду, а Блауко надоело ее снобское отношение.
Этим двоим далеко до миллионов Микаэлы, даже если сложить их подписчиков вместе. Но даже при этом Блауко засветился в итальянском Vogue, на обложке сингапурского Esquire, стал моделью Burberry и лицом водки Absolut. А более разговорчивая Бермуда начала подробно рассказывать в интервью о своих буднях: «Просыпаюсь обычно около 6 утра, делаю смузи, занимаюсь пилатесом. Я хочу вдохновить молодых предпринимателей на осуществление своей мечты. Я также хотела бы призвать больше женщин заниматься карьерой в робототехнике, исторически омраченной сексизмом». Но ее главная цель – «стать самым известным роботом в мире».
Британская четверка и виртуальная бодипозитивная женщина
Шуду Грэм на год младше Микаэлы и в восемь раз менее популярна (191 тысяча подписчиков). Она рабочая лошадка, заточенная только на моделинг. Все, что о ней и трех ее коллегах известно, – их создал бывший фэшн-фотограф Кэмерон-Джеймс Уилсон.
Шуду представляет собой сборку чернокожих моделей. Ее глаза вдохновлены глазами Иман, сомалийской модели, но самое большое влияние на ее образ оказала кукла Барби, принцесса Южной Африки с кольцами на шее. «Я не хочу думать, что в будущем я забираю чью-то работу. Настоящие и цифровые модели имеют свои недостатки и достоинства, и я не думаю, что кто-то из нас должен выживать другого из индустрии», – рассказала чернокожая супермодель.
В ее сохраненных сторис много арта от поклонников: картины, статуэтки, куклы и иллюстрации. Она рекламирует серьги, в которых снималась и Наоми Кэмпбелл. Ее публикует Harper Bazaars и Vogue. Она и еще две модели агентства The Digitals Марго и Жи стали лицом Balmain. Но пока только Шуду называют главной звездой.
На втором месте по популярности – чернокожий атлетичный парень Коффи. Он пока не добился собственного успеха, но часто аккомпанирует Шуду. У Дагни почти пять тысяч поклонников. Похожая на инопланетянку и Анджелину Джоли одновременно, она поучаствовала в рекламных кампаниях KFC, косметического бренда Mac и оказалась на обложке GQ вместе с Шуду.
А недавно в их команде появилась микро-блогер Брен с двумя тысячами фолловеров (). Это чернокожая плюс-сайз модель, которая, кажется, ближе к людям: не стесняется растяжек на животе и постит селфи в Instagram. Меньше, чем за год, ее «подписал» автомобильный бренд Smart.
Обычные несуществующие девочки из японии
Японка с розовым каре и большими карими глазами, которая появилась в Instagram в июле 2018, получила свое имя от японского слова ima – сейчас. Имма делает стритстайл фото, носит винтажные костюмы и поддерживает тренд на пленочные фотографии. За ней следят 157 тысяч подписчиков, а японские фэшн-издания и компании активно приглашают ее на съемки с реальными моделями. У Иммы нет цели стать супермоделью, поэтому она продолжает постить обычные снимки со спортплощадки или в арт-галерее. Ее создатели – компания Aww Tokyo – хотят добиться того, чтобы Имма была неотличима от реального человека.
Aww Tokyo создали и Риа, у которой чуть более шести тысяч поклонников. Она такая же простая девушка, которая ходит в книжные магазины и на выставки, пьет холодный кофе и цитирует японских авторов. Риа выступает за устойчивое развитие планеты, высказываясь по поводу горящих лесов Амазонки, рассказывает, как готовит кожу к съемкам, и жалуется на погоду.
Российская бригада и воссоздание образа погибшего парня
Алене 18 лет. Она живет между Москвой и Киото. Создает цифровую одежду, работает моделью и защищает экологию. Она – диджитал-аватар художницы, которая хочет исследовать границы реального и виртуального. За год своего существования она побывала в эфире телеканала «Дождь», прорекламировала дачный отель «Болотов», обувной бренд Indiana Shoes, создала три AR-маски для Instagram, одну коллекцию одежды «Грань» и набрала 23 тысячи подписчиков.
У Алены есть подруга Ева Глада с короткими фиолетовыми волосами, которая «хочет успеть все, что невозможно успеть за одно человеческое воплощение». Пока в аккаунте Евы три фото и 100 подписчиков – но нано-блогеры набирают обороты.
В команде девочек также есть Дима Ровно. Его история начинается с аварии, в которой его сбивает машина, и он погибает. А друзья переводят его сознание в виртуальную реальность. Пока он наработал аудиторию из 400 человек и пишет для нее экзистенциальные посты: «Раньше, помню, у меня было такое чувство, будто большую часть времени я провожу в стиральной машине, только в ней вместо белья мои эмоции. А теперь они все куда-то исчезли. Я пока не чувствую ни вкусов, ни запахов — есть только отголоски воспоминаний об ощущениях».
Все трое вышли из под didgital-пера компании Malivar, которую основал Валерий Шарипов. Его команда планирует зарабатывать на «коллаборациях своих виртуалов с брендами и создании для компаний собственных виртуальных амбассадоров», — рассказал Валерий в интервью Inc. Russia.
Параллельно с виртуалами из Malivar агентство This is not продюсирует Киру, у которой почти три тысячи фолловеров. Ее мама – дизайнер, папа – бизнесмен. Они познакомились в Тель-Авиве, поэтому она живет между Израилем и Москвой. В интервью Wonderzine она рассказала, что до третьего курса училась в МГИМО на востоковедении, потом подала документы на «Создание интерактивных проектов в цифровой среде», но и оттуда ушла.
Кира не позиционирует себя как модель: «Периодически заглядываю в Еврейский музей, могу зайти в галерею Татинцяна, если устала от Пушкинского и «Гаража», хотя устать от них трудно. По театрам я хожу мало, и в основном это электротеатр «Станиславский», «Гоголь-центр» и «Практика», – делится она с журналистами.
Как виртуалы изменяют людей
Одни верят, что за виртуальными моделями будущее. Во-первых, они дешевле для брендов, чем полный цикл работы с реальными моделями. Однажды вложившись в разработку, компания сможет использовать персонажа в любое время и так, как им захочется. Во-вторых, от виртуалов не стоит ожидать рисков. В то время, как у реальных моделей и блогеров есть высокий человеческий фактор (от старения и болезней до простой вкусовщины), виртуальные легко подстраиваются под требования технических заданий. А то, что цифровые люди все же не настоящие и не могут полюбиться аудитории, как живой человек, лишь вопрос времени.
Второй лагерь – люди, которые видят в виртуалах угрозу. Больше всего споров вызвала Шуду. Во-первых, обсуждают то, что она – это реализованная в 3D фантазия белого мужчины. Журналистка New Yorker Лоурен Джексон пишет о расовой экспроприации: виртуальная черная женщина услаждает взгляд белых людей и дает возможность не взаимодействовать с реальными представителями расы.
Следующая претензия к digital-инфлюенсерам – они демонстрируют недостижимые параметры красоты. Только бодипозитив начал достигать своих целей, как появляются сгенерированные компьютером модели с гладкой кожей, длинными ногами, симметричным лицом и четкими скулами. Да, Кэмерон Уилсон и его агентство The Digitals создало плюс-сайз модель Брен, но если посмотреть на ее популярность, то окажется, что это несравнимо низкий уровень по отношению к Шуду или Микаэле – всего пару тысяч.
Получается, совсем скоро граница между отретушированной Белой Хадид и новой виртуалкой исчезнет – это лишь вопрос технологического прогресса. Раньше героини игр с пятым размером бюста не становились ролевыми моделями для подростков, но их приход в Instagram в виде Микаэлы, Шуду и Киры сделал возможным и это. А ведь желание быть похожими на нереального персонажа может породить новую волну превращений в кабинетах пластических хирургов. И скорее всего, так и будет.