Желающих попасть на творческий вечер Александра Сокурова, несмотря на жуткий дождь, оказалось даже больше, чем мог вместить зал «Дома кино» на 584 места. Кто-то стоял и в проходах, Светлана Алексиевич говорила, что у нее нет слов, чтобы представить Сокурова, оказавшего на нее большое влияние. Первый вопрос Сокурову она задала сама. По классической схеме у режиссера сначала надо спросить, почему он выбрал именно эту профессию. Ответ Сокуров начал со скромного самобичевания.

Александр Сокуров: Я никогда не хотел быть кинорежиссером и сейчас не считаю это лучшим занятием на свете. Литература для меня всегда была и остается самым удивительным и самым прекрасным, а кино – это просто моя профессия. Из-за того, что отец был военным, мы много перемещались по Союзу, и пристраститься к чему бы то ни было у меня не получалось. А когда я уже оказался в городе Горьком (сейчас – Нижний Новгород) и поступил на исторический факультет, то, так как родители не всегда могли помочь, пошел работать на телевидение помощником режиссера. И шаг за шагом стал входить в специфику этой профессии. Я попал в редакцию литературно-драматических программ, которые делали музыкальные и литературные передачи, телевизионные спектакли. Тогда был прямой эфир, не было видеозаписей. После получения диплома исторического факультета я был вынужден уехать из Горького, поскольку документальный фильм, который я там делал, уже тогда не разрешали к показу. Практически случайно я поступил на режиссерский факультет во ВГИК. Я выходец из простой семьи, и набраться мудрости для общения между людьми разных социальных слоев у меня не было возможности.

Мама много раз говорила мне: «Куда ты полез? Таким, как ты, там не место! Это область людей, которые живут совсем другой жизнью, а у тебя нет запаса просвещенности, образованности».

А я из-за своей упертости пошел по этой тропинке. Если бы мне кто-то объяснил в свое время эту социальную среду, я бы никогда не пошел в режиссеры. Я не фанатик, это просто моя работа.

Точное попадание в профессию — это единичные случаи из миллиона. Большая часть людей (я сейчас говорю о мужчинах) выбирает себе профессию, когда они еще слишком молоды. Женщины же защищены судьбой, за женщину там, наверху, подумают (смех, аплодисменты в зале). Поэтому каждый находит свой выбор из этой ситуации – куда «упасть».

О фатальных мужских ошибках и женщине-президенте

Тут Светлана Алексиевич решает высказаться о такой развитой самокритичности Сокурова: Не в первый раз убеждаюсь, что чем больше сделал человек в этой жизни, тем меньше в нем высокомерия и больше осознания, насколько он мал в этом мире. Меня завораживает ритм ваших фильмов. Я чувствовала, что слишком бегу по жизни, а жизнь другая, и у Сокурова она правильная. Даже в «Фаусте» дьявол в человеке вами совершенно по-новому прочитывается. Как вы решаетесь на это?

Александр Сокуров: Мне всегда казалось, что в историческом пространстве не бывает гениальных и выдающихся людей. Они есть только в пространстве науки, культуры и искусства. Там есть гении, которые осуществляют прорыв, которые могут сходить в будущее и вернуться в свое время и рассказать современникам, что они там видели.

Вся мировая история – это история мужского высокомерия и мужских ошибок. Их дикости, самомнения, жестокости и зверства. Во все времена – даже в природе – мужское находится в жесточайшем сражении с женским.

В интимной сфере, в сфере закрытого пространства женщина всегда побеждает. А в сфере открытого пространства полная власть принадлежит мужчине, вот он там и лютует.

Поэтому мне всегда было интересно, как мужской характер проявляется не только в интимных обстоятельствах, но и в тех, когда мужчина получает дар власти и как это его меняет. Люди у власти, к сожалению, ведут себя одинаково. Политика всегда была деструктивным пространством, там трудно не совершать ошибок и преступлений. Чем ближе человек к власти, тем ближе он к деградации. Все люди, у которых была и есть огромная власть, глубоко несчастны. За спиной такого мужчины были катастрофическая юность, катастрофическая мужская история, такая же профессиональная и интеллектуальная истории. У Гёте есть фраза «несчастный человек опасен» – лучше не скажешь. И я хотел понять, что это за люди, которые в 20 веке возвысились над народами, кем эти мужчины были.

Светлана Алексиевич: Может ли женщина руководить страной?

Сокуров: Нет. В России мы можем опираться на парламентскую практику. Женщины – инициаторы самых жестокосердных, беспощадных законов, они чаще поддерживают применение силы со стороны государства. Вообще, женщина в политике – сложный и непредсказуемый организм. Женщина бывает лучше в тылах, нежели на передовой. Все разговоры о Екатерине Второй, к примеру, стоит рассматривать на фоне инерции, при которой её власть происходила. Я давно был знаком с Ельциным, неоднократно один на один встречался с Путиным – и могу сказать, что тяжелее работы, чем эта, нет. Уровень компетенции должен быть чрезвычайно высок. Страна – это хозяйство, а хозяйством нужно уметь управлять. Необходимо иметь социальный опыт и быть руководителем.


Светлана Алексиевич: У вас промелькнула мысль, что на небесах о женщинах заботятся больше. Когда было очередное «побоище» в России, вы говорили: «Я прошу ОМОН – не трогайте женщин!» Это было напечатано в одной из западных газет. Помню, мои знакомые тамошние жительницы были удивлены: «Странно...А что, мужчин можно бить?»

Александр Сокуров: Всё очень просто. Я не знаю, как бы отнесся, если бы в россгвардии появились карательные женские отряды. Но когда я вижу, как молодые парни при мундирах за руки и за ноги хватают студенток, у меня все закипает внутри. Это выходит за пределы моего личного понимания и понимания, в каком государстве я живу.


О том, что режиссеры – не боги, а обжигатели горшков



Александр Сокуров: Поймите, я всего-навсего кинорежиссер. Я не гений, я не могу создавать идеальные произведения, которые могут быть интересны даже через год. Очень часто кинематографические произведения стареют раньше, чем автор. Кинорежиссер еще жив, а смотреть его фильм уже невозможно. Я прекрасно понимаю, на какой полочке в этажерке культурных реалий находится кино — в самом низу. Не надо гордиться кинематографом. Он, как агрессивный подросток: ведет себя весьма неделикатно и сам себя переоценивает. Режиссеры времен Антониони смогли достичь того, чего достигли, потому что были востребованы. Очень трудно было оторвать их от времени той Европы. Все ждали нового фильма Бергмана – разные поколения, разная эстетика, разная философия, разные политические тенденции – все смотрели то, что делали эти великие авторы. Сейчас изменилось и время, и потребности в кинематографе.

Мне сейчас ближе театр, причем музыкальный или оперный. Драматический театр – не мое. Мне в нем тяжело. В этом театре все мучаются: и актеры на сцене, и зрители в зале. Мне кажется, у тех, кто сегодня приходит в театр, огромная потребность не в актерском мастерстве, а чтобы на сцену вышли содержательные люди – такие, какими были, например, Евстигнеев или Лебедев – в которых профессии меньше, чем личности.

Все мои работы в определенной степени неудачны – кроме «Фауста», пожалуй. Мне не удалось создать ни одного близкого к совершенству произведения.

Я же лучше знаю, что я хотел, и что получилось, правда? Ни один кинокритик не сможет меня перебить, если я начну перечислять недостатки того, что я сделал. Поймите меня правильно, я профессионал, я сделал больше 50 фильмов, я понимаю это ремесло. Я стараюсь не оценивать работы своих коллег. Тем более, что я не смотрел ни «Крым», ни «Викинг» – только «Матильду» – просто нет времени и сил. А этот фильм сделал конкретный режиссер с конкретным почерком, конкретными намерениями, соблюдая определенные жанр и стилистику. Что же касается оценки — давайте подождем лет пять. Главный судья любого произведения — это время. Если через пять лет этот фильм не будет забыт, значит он представляет определенный профессиональный и художественный интерес.

Вообще надо пропагандировать авторское профессиональное кино, показывать его по телевидению, организовывать государственную систему проката кино, то, для чего государство, собственно, и предназначено — защита и укрепление позиции культуры. Армия, промышленность, дипломатия, разведка — это всё только средства для того, чтобы народ оставался цивилизованным. Культура – это то, что может удержать нас от озверения. Не будет культуры – никакая промышленность, никакая армия ни перед чем не устоит. Армия, лишенная культуры и просвещенности, никому не нужна: сегодня оружие уже умнее солдат и офицеров, которым оно принадлежит. Так какими должны быть эти люди?

Об ответственности и Беларуси

Александр Сокуров: На этот вопрос очень трудно отвечать. Как говорил, если мне не изменяет память, Евтушенко: «Народ — это тот, кто думает. Остальное — население». В этом взаимовлиянии частей внутри общества и определяется, в какую сторону идет это общество, какое оно принимает решение. Если превалируют нацистские идеи, то мы понимаем, кто придет к власти и что последует за этим. Потому что один Гитлер сам по себе ничего не значит, он просто отдельный несчастный мужчина. Но когда вместе с ним много соратников, возникает такое страшное явление, как нацизм. Идеология Гитлера прозрачна, понятна, но ему удалось перестроить экономику, достигнуть успехов в социальной сфере и еще в чем-то, и при этом задурить голову целому народу, и вы знаете чем это закончилось.

Светлана Алексиевич: В 2008 году, когда ничего не предвещало беды, вы предсказали войну между Россией и Украиной. Как сегодня вы видите будущее России, Украины и Беларуси?

Александр Сокуров: Тогда на это никто не обратил внимания, поэтому сейчас я предпочту не сказать то, что мне кажется. Большие, серьезные, конфликтные исторические процессы всегда, как тяжелая болезнь, зреют медленно. И если ты внимательно присматриваешься к судьбе своей родины, к поведению своих соотечественников и политиков, всегда можешь увидеть, что ожидает твой народ и твое государство. Современная политика сегодня очень примитивная. Я как гражданин России несу ответственность за то, что происходит, поэтому порой мне тяжело, а иногда и противно участвовать в политических играх. Я хочу, чтобы мы как наследники государства имели развитие политической жизни, хочу торжества законов и Конституции в своей стране. Хочу, чтобы молодые люди гордились своей страной и чтобы не происходила дегуманизация общества.

Мы в России забыли и заплевали рабочий класс, забыли, что такое заводские коллективы. Где бы я ни был, я стараюсь посетить производство, посмотреть на процессы и жизнь людей. И я с грустью отмечаю, что сейчас нет прибежища тем людям, кто не может с разбега взять социальную высоту. Помочь этим людям – государственная задача. Я трудно себе представляю современное общество без заводского человека. Я был в Норильске на заводе, где сейчас работает от силы 15 человек, потому что все механизировано. И думал: а где те люди, которых сократили, какое у них будущее? Ведь для мужчины рабочее место и рабочий коллектив так же важен, как семья. Я не вижу сейчас ни любви, ни уважения к рабочим людям, вижу исчезновение огромного пласта народа из социальной жизни, превращение его в пролетариат. Сколько людей испытывают сейчас колоссальный стресс от непредсказуемости завтрашнего дня, от беззащитности перед инерцией государства? Так складывается и сворачивается сейчас перестройка в области экономики. Иногда мне кажется, что это делается умышленно.


Алексей Турович, режиссер запрещенного фильма «Желтый песочек», снятого про произведениям Василя Быкова: Произойдут ли в Беларуси, по вашему мнению, перемены?

Александр Сокуров: Для меня это очень простой вопрос. Беларусь – на мой взгляд, единственная страна, которая хоть завтра готова стать членом Европейского союза: по культуре народа, по отношению к труду, по качеству социализации. Я верю, что это произойдет в обозримом будущем. Мой отец – ветеран войны, он говорил о ней крайне мало, но с особой теплотой вспоминал своих друзей-фронтовиков из Беларуси. И когда сейчас беларусы приезжают в Россию работать — можно быть уверенным, что всё будет сделано честно и качественно. Качество беларусов — то, чего нет у русских. Или вот сидит Светлана Алексиевич, перед которой я преклоняюсь – не у каждой страны есть лауреат Нобелевской премии, тем более, получивший ее за кровавые истории, заставившие европейцев задуматься. И слава богу, что она из Беларуси.

Светлана Алексиевич: Скажите, состояли ли вы в КПСС?

Александр Сокуров: Да, я вступил в КПСС во ВГИКе после того, как узнал, что членом КПСС стал Шостакович. Но никогда не исповедовал этих системных убеждений, и у меня постоянно были конфликты на всех уровнях – я был диссидентом, это правда. И поэтому я говорю, что несу ответственность за то, что происходило в моей стране, не уклоняюсь.

Пранкер в шестом ряду, который пришел за своими 15 минутами славы и трижды пытался сорвать встречу, кричит из зала: Чей Крым?

Александр Сокуров с утомленной улыбкой отвечает: Ваш. Успокойтесь, ваш!