Мы выезжаем из Лиды. Вероника рассказывает про задержание сестры, допросы и давление на семью: «Все помнят историю с Андреем Санниковым и Ириной Халип, когда в 2010-м у них отобрали ребенка». Нам сигналят проезжающие машины, люди высовываются из окон своих авто и машут кортежу, Мария Колесникова показывает сердца, Светлана Тихановская улыбается прохожим. Мы продолжаем разговор с Вероникой.

KYKY: Вся эта история с боевиками, из-за которой вас вызвали в ЦИК – вы в нее верите?

Вероника Цепкало: Думаю, наше государство и раньше знало об этих людях. На фоне политической кампании инцидент решили использовать как метод запугивания наших граждан. Вы сами видите, сколько беларусов приходят на митинги Светланы Тихановской. Действующая власть не может собрать столько людей без использования административного ресурса, поэтому и говорит о возможных провокациях. Нам рассказывают про боевиков и теракты, которые могут произойти во время массовых мероприятий. На мой взгляд, это один из рычагов давления на людей, чтобы сбить массовость, чтобы люди боялись приходить на наши митинги.

KYKY: Случай с боевиками связывают с деятельностью Сергея Тихановского, а значит ему могут переквалифицировать статью обвинения на более серьезную. Это имеет связь с реальностью?

В. Ц.: На мой взгляд – нет. Сергей Тихановский уже два месяца находится в тюрьме. Все это время он даже не видел близких, его постоянно помещают в карцер. И мне странно, каким образом, находясь в карцере, он мог координировать деятельность боевиков из России. Это все надумано.

Семья, Индия и первая работа

KYKY: Вероника, вы боитесь смерти?

В. Ц.: Я философски подхожу к этому вопросу. Нужно прожить жизнь с высоко поднятой головой. Иначе зачем все это? Сейчас я сконцентрирована на жизни и наслаждаюсь каждым мгновением. И я делаю все возможное, чтобы изменить не только свою жизнь, но и жизнь людей в лучшую сторону. Я бы хотела после себя оставить след.

KYKY: Вы какое-то время жили в Индии, а ваш супруг написал книгу «Код Бессмертия» о тайне смерти и воскрешения, и его проект – Prabook.com тоже об этом – цифровом бессмертии. Скажите честно – он ищет эликсир бессмертия? Возможно, он принадлежит к тайным учением, например, вольным каменщикам?

В. Ц.: Ни к каким учениям, течениям и партиям мой супруг никогда не принадлежал (смеется). Валерий принадлежит только беларускому народу. У нас много раз была возможность уехать из страны, но муж никогда не представлял свою жизнь вдали от родины и дома. Его любимая поговорка: «Где родился – там и пригодился».

А в Индии я училась менеджменту – выиграла грант. Должна была учиться полтора года, но потом все переигралось, и я поехала всего на три месяца. Это был хороший жизненный и профессиональный опыт. Пребывание в Индии выдержали только русские, грузины и беларусы. У остальных были отравления, жалобы на условия жизни, тараканов, отсутствие горячей воды. Это была хорошая закалка характера – я прошла через огонь и воду.

KYKY: Вы верите в бога?

В. Ц.: Я верю в Бога. 

KYKY: Что бы сказали, оказавшись перед ним?

В. Ц.: Спасибо за жизнь. Спасибо за то, что у меня была возможность пройти этот земной путь вместе с родными, близкими, друзьями. Спасибо за детей, они сделали меня счастливой.

KYKY: О вас не так много сведений в интернете. Известно, что вы закончили факультет международных отношений БГУ, и история про мать, которую вы рассказали на митинге в Минске. Кем вы были до политической кампании? Расскажите о себе.

В. Ц.: Я не особо была активна в социальных сетях – просто раньше не было инфоповодов (смеется). Мне всегда казалось, что людям не интересна и мало волнует чужая жизнь. Когда началась президентская кампания, нам стали часто задавать вопросы о личной жизни, поэтому я поступилась своим принципом, что личная жизнь должна быть только достоянием семьи и близких, и стала делиться информацией, активно присутствовать в соцсетях.

KYKY: Так давайте сейчас расскажем о вас людям.

В. Ц.: Наша семья – коренные могилевчане. Моя бабушка по отцовской линии – заслуженный учитель БССР, дедушка – заслуженный писатель БССР. По линии матери дедушка и бабушка из семьи рабочих – они всю жизнь проработали на металлургическом заводе. Моя мама была уважаемым человеком в городе, и я ей горжусь. Она начинала свою карьеру с рядового сотрудника и дошла до руководящих должностей. Всю жизнь она старалась помочь людям и была для меня образцом красоты, доброты, ума, трудолюбия и профессионализма. Лучшие моменты моей жизни связаны именно с мамой. Отец долгое время работал на крупном предприятии. Еще у меня есть сестра Наташа – мы с ней очень близки, особенно после смерти мамы. Она для меня самый родной и близкий человек.

KYKY: На митинге в Минске вы рассказали про свою мать, которую увезли по сфабрикованному делу. Что это было за дело?

В. Ц.: Ее обвиняли по нескольким статьям. Одна из них – превышение власти или служебных полномочий. В принципе эту статью можно применить к любому человеку, который работает и что-либо делает. Также ее пытались обвинить в причастности к убийству руководителя Госконтроля по Могилевской области. На смертельно больного человека пытались повесить организацию убийства! Момент, когда я увидела ее прикованной за больную от ожога после химиотерапии руку, не могу забыть до сих пор, хотя прошло уже 20 лет. Так нельзя относиться к своему народу, ведь всем известно рыба гниет с головы.

KYKY: Ее вина была доказана?

В. Ц.: Нет. Вскоре после этих событий мама умерла.

KYKY: Какой была ваша первая работа?

В. Ц.: В 16 лет я устроилась санитаркой в стоматологическую поликлинику Могилева. Я всегда мечтала стать хирургом, а в то время для поступления в мединститут необходимо было получить опыт работы в медучреждении. Поэтому первая запись в моей трудовой – санитарка. Но так сложилось, что я решила не поступать в мединститут. В то время заболела мама, поэтому много сил и средств уходило на ее лечение. Я не могла себе позволить учиться 7 лет, так как надо было работать и помогать маме, поэтому решила поступать в БГУ на факультет международных отношений. Но до сих пор в душе я врач – люблю все, что связано с медициной: читаю статьи на медицинские темы, у меня много подруг из этой сферы, и я с удовольствием слушаю их истории. Я восхищаюсь подвигом наших врачей во время коронавирусной инфекции в Беларуси. Это настоящий подвиг и низкий им поклон за это.

О чём молчит Прокопеня

KYKY: Как вы познакомились с Валерием Цепкало?

В. Ц.: Я проходила преддипломную практику в МИДе. И в первый день меня попросили отнести документы в один из кабинетов. Но поскольку это был первый день, я долго не могла сориентироваться и бродила по коридорам. И вдруг навстречу мне идет симпатичный молодой человек, который помог найти нужный кабинет и пожелал хорошего дня. Тогда я не знала, что это был Валерий Цепкало, первый замминистра иностранных дел Беларуси (Цепкало был в предвыборной команде Лукашенко-1994, а после его избрания занял пост зама главы МИДа – Прим. KYKY).

Только спустя несколько месяцев мы случайно встретились в общей компании друзей. Валерий был прост в общении, меня покорили его ум, интеллект и интеллигентность. После этого мы уже не расставались. Он часто уезжал в командировки, а я его ждала в Минске. Спустя некоторое время мы поженились, моего супруга назначили на должность Чрезвычайного и Полномочного посла Республики Беларусь в США и мы вместе уехали в Штаты на четыре года.

KYKY: Как считаете, ПВТ – это заслуга только вашего мужа?

В. Ц.: Парк Высоких Технологий создавался на моих глазах. И я прямо могу сказать, что ПВТ- это исключительная заслуга моего мужа. Идею создания Парка Валерий привез из США после визита в Кремниевую долину. Помню, как он сокрушался, что столько талантливых молодых людей из Беларуси не смогли найти применения у себя на родине и были вынуждены уехать в поисках лучшей жизни. Когда мы вернулись из США, он стал активно продвигать идею создания ПВТ: разрабатывал первый устав и положение о налоговых преференциях. Чтобы согласовать и подписать все документы, ушло полтора года. Многие чиновники, которые сейчас приписывают себе заслугу создания ПВТ, ставили «палки в колеса», отказывались визировать документ. 

С самого начала в этот проект никто не верил – вы не представляете, какое количество критики мы получили в свой адрес. Все говорили, что проект, который работает в Штатах, никогда не взлетит в Беларуси. И полтора года мой супруг ходил по разным государственным ведомствам и учреждениям, доказывая правоту своей идеи. ПВТ от государства не получило ни копейки бюджетных средств! Для регистрации ПВТ Валерий заложил свои личные средства. У него не было ни здания, ни офиса, ни стола. Потом, правда, государство выделило кредит под 17% годовых – который, к слову, был отдан через полгода. О том, что в проект никто не верил, можно судить, даже посмотрев на территорию, которую выделили – за кольцевой дорогой. Первоначально Валерий просил место возле Дома милосердия, где сейчас возвели «Маяк Минска». Поэтому я говорю с уверенностью – мой муж сделал проект с нуля. Он ездил по миру, уговаривал инвесторов, приглашал иностранные компании в ПВТ, агитировал за Беларусь.

KYKY: По данным «Википедии», в 2017 году после увольнения Валерия Цепкало произошел взрывной рост экспорта ПВТ: впервые за всю историю Парка он превысил 1 миллиард долларов США при темпе роста 125%. В 2018-2020 годах в Парк высоких технологий вступило в 3 раза больше компаний, чем за 12 лет под управлением вашего мужа.

В. Ц.: Ну и что это значит? Сергей Брин и Ларри Пэйдж создали Google. Выручка этой компании при них была 40 миллионов долларов. Когда ее возглавил индус Сундар Пичар, выручка этой компании составила 162 миллиарда долларов! То есть, в 4000 раз больше, чем при основателях компании. Или тот же ЕРАМ. Владельцу компании потребовалось 10 лет, чтобы набрать 400 человек. А если кто-то придёт в ЕРАМ завтра и скажет: «Да я за один год довёл численность компании до 30 тысяч», – это смотрелось бы смешно. Все прекрасно понимают: самое сложное – сделать шаг от нуля до единицы.

Данные «Википедии» может редактировать любой человек. Если интересно, почитайте книгу, посвященную 10-летию ПВТ, которую написал мой супруг. В ней описана история создания Парка. Если бы не упорство Валерия Цепкало, этого проекта никогда бы не случилось! Это самый успешный коммерческий проект не только в Беларуси, но и на территории Восточной Европы за последний 26 лет. Я горжусь своим супругом, белорусскими программистами и компаниями, которые не побоялись и вошли в ПВТ, а также всеми достижениями, которые показывает проект сегодня.

KYKY: Правда ли, что до предвыборной кампании-2020 ваш супруг и Александр Лукашенко поддерживали приятельские отношения?

В. Ц.: Это не так. Похоже, у Лукашенко нет ни одного человека, с кем бы у него были приятельские отношения. Тот, кто когда-то был с ним, либо пропал без вести, либо отсидел, либо просто канул в политическое небытие. Когда моего супруга освободили от занимаемой должности в ПВТ, ему даже не объяснили причину увольнения – я уже не говорю про благодарность. Вероятнее всего, его освободили из-за конфликта с генпрокурором, который стал давать указания на задержания резидентов Парка высоких технологий.

Мой муж лично писал президенту об освобождении Прокопени. 

Но позже, когда стали задерживать еще больше сотрудников IT компаний, Валерий выступил с открытой критикой, что так нельзя: к нам в страну больше никто не приедет, не будет инвестиций – мы себя дискредитируем в глазах мирового сообщества. Нашу страну начнут бояться, так как здесь закрывают бизнес и арестовывают людей! Думаю, именно резкая критика и стала причиной его освобождения с должности директора ПВТ. Более того, когда он дал статью об этом в «СБ», с должности сняли еще и главного редактора.

KYKY: Получается, сейчас происходит давление на вашего мужа, а господин Прокопеня молчит?

В. Ц.: Спросите у Прокопени. Он сам прошел через все это, видит, что происходит в стране, хотя всегда активно высказывал свою точку зрения по разным вопросам – а сейчас молчит. Проходят задержания, аресты, людей бросают в СИЗО – видимо, Прокопеню все устраивает. Это не удивительно, ведь его семья живет в Лондоне и находится в безопасности.

KYKY: Но многие думают примерно так: Цепкало и Тихановская вывезли своих детей, а в Беларуси сейчас будет цветная революция. И нашим, а не их детям придется жить в этой стране.

В. Ц.: Дети в этой стране – инструмент давления на родителей, а мы сейчас участвуем в президентской кампании. Если у тебя забирают ребенка разве ты станешь заниматься политикой? Нет, ты будешь бороться за своего ребенка. Поэтому мы лишили власть инструмента давления через детей. Вот и все. Если бы я не вывезла детей, я бы уже находилась в органах по опеке и попечительству, которые бы мне доказывали, что я плохая мать, не занимаюсь своими детьми, а целыми днями езжу по митингам.

Что насчёт демократии

KYKY: Как вы относитесь к обвинениям в сторону Валерия о зажимании свободы слова и прессинге СМИ? 

В. Ц.: Валерий подробно отвечал на этот вопрос на одной из пресс-конференций. Его обвиняли не все СМИ, а конкретное издание, точнее портал, который финансировался за деньги спонсоров-резидентов парка ПВТ. Речь шла не о давлении. Данный портал мог писать о чем угодно и о ком угодно, только муж считал неправильным финансировать издание, которое проводит линию, направленную против интересов основных спонсоров. Этот портал активно рекламировал, как хорошо программистам живется за рубежом, вместо того, чтобы рассказывать, что в Беларуси программисты тоже могут жить достойно. Моим супругом двигало единственное желание – чтобы молодые и талантливые ребята оставались жить и работать в нашей стране.

KYKY: Извечный вопрос: кто виноват и что делать? Когда мы упустили демократию, и когда наша экономика скатилась на дно?

В. Ц.: Нельзя понять потребностей народа, если с ним не общаться. А власть в Беларуси не менялась вот уже 26 лет, хотя первые годы своего правления Лукашенко делал правильные вещи. В далеком 1994 году страна нуждалась в срочных реформах, и он это делал. В Беларуси действительно были вопросы с повышенной преступностью, мы все это помним, как еду выдавали по талонам – и действительно было много проблем. И тогда на Лукашенко смотрели как на реформатора, который выведет страну из тупика. Но за 26 лет потерял связь с реальностью, а главное – с народом.

KYKY: Это экономика. А как насчет демократии?

В. Ц.: Прямо скажем, с демократией в нашей стране всегда были вопросы. Действующий президент ни разу не пришел на дебаты с альтернативными кандидатами ни в одну из президентских кампаний. Если он уверен в своей правоте, ему нечего бояться! Лукашенко не любит альтернативные точки зрения. Есть только одна правильная точка зрения – это его. 

KYKY: А Лукашенко в 1994 году и Лукашенко сейчас – это два разных человека?

В. Ц.: Мне кажется, Лукашенко в 1994 году был «голодный» и хотел перемен. Это был обычный гражданин, который сталкивался с такими же проблемами, как вы и я, который стоял в очередях и видел несправедливость, возмущался отсутствием свободы слова в СМИ. Ему не нравилось, что в СМИ не допускали альтернативных кандидатов, которым тогда являлся он сам. И что мы видим сейчас? Все то же самое, против чего он так активно выступал в 1994 году только спустя 26 лет.

KYKY: Когда сегодня я выезжала из Минска, взяла с собой паспорт, опасаясь, что могут быть провокации и задержания. И я считаю, что для власти вы один из самых опасных оппонентов – вы как стратег, который выстраивает кампанию. В моем видении Мария Колесникова больше отвечает за публичность и медийность, а Светлана Тихановская – альтернативный кандидат.

В. Ц.: На митингах я просто делюсь историями и наблюдениями из своей жизни, так как живу в этом обществе. Я прохожу через это сама – в отличие от Лукашенко, который живет в резиденции, окружен охраной и видит мир только через окно своего лимузина. А мы видим мир из окна автобуса, метро и личного автомобиля без охранника. И в этом самое большое отличие.

KYKY: Но вы тоже себя окружили охраной, мы сейчас едем в кортеже.

В. Ц.: Мы себя окружили охраной только на время проведения митингов. На наши мероприятия приходит огромное количество людей. Мы много общаемся с людьми – стараемся никого не обидеть, поговорить и сфотографироваться, если просят. Но большое количество людей в одном месте – это всегда непредсказуемо. И охрана как раз обеспечивает безопасность Светлане Тихановской – мы не хотим, чтобы с ней что-то случилось. Она на сегодня наш самый ценный ресурс и шанс на демократические и честные выборы.

KYKY: То есть в обычной жизни вы ходите без охраны?

В. Ц.: Я сама вожу машину, хожу в магазин, отвожу детей в школу, решаю бытовые и профессиональные вопросы. Конечно, сейчас меня многие узнают, благодарят за то, что мы сейчас делаем и не бросили своих мужчин, а идем вперед, жертвуя в какой-то степени собственным благополучием и безопасностью. Мы жертвуем нашими семьями и работой – я, например, вот уже полтора месяца нахожусь в отпуске, чтобы полностью посвятить себя своей стране.

Стерва или Жанна д'Арк

KYKY: Для меня все еще удивительно, что вам с штабами Бабарико и Тихановской удалось договориться за 15 минут. Это похоже, знаете, когда мужчины не могут договориться – и вдруг заходит женщина, упирает руки в бока и говорит: «Значит, так...»

В. Ц.: (смеется) Мне в штабе постоянно говорят: «Перестань стоять «руки в брюки». А я привыкла работать, в основном, с мужчинами. В штабе работают молодые ребята, не так слово скажешь, могут и обидеться.

KYKY: У вас образ такой…

В. Ц.: Грозный?

KYKY: Я бы даже сказала, что это образ «стервы».

В. Ц.: Я ставлю себе цели и достигаю их. Я никогда не бросаю дело на половине пути. Потому что если ты идешь к поставленной цели, нужно проявлять характер, волю и много работать. Возможно, это многим не нравится или непонятно. Все, кто меня знает близко – друзья, семья – описывают меня как твердую снаружи и мягкую внутри. Думаю, это правда. 

KYKY: Слезы на митинге в Минске – это был незапланированный ход?

В. Ц.: Вы считаете, такое можно запланировать? Я ведь не актриса.

KYKY: Но вы политик, а политики – актеры.

В. Ц.: Вот вы можете стоять, разговаривать и вдруг заплакать? Я – нет. Только из-за воспоминаний или эмоций, которые захлестывают, когда я вспоминаю то или иное событие.

KYKY: Как вы тогда справляетесь со стрессом и переживаете вот это всё?

В. Ц.: У меня есть две боевые подруги – мы много времени проводим вместе и поддерживаем друг друга. Очень помогает общение с людьми в городах, слышим много добрых слов и ощущаем поддержку – это придает сил и помогает бороться со стрессом. Я каждый день получаю порядка 200 сообщений в соцсетях со словами поддержки и очень благодарна людям.

KYKY: Но должны же быть какие-то человеческие слабости? Еда, алкоголь, массаж…

В. Ц.: В последнее время – поспать и помолчать (смеется). Когда я прихожу домой, близкие начинают меня расспрашивать, как прошел день, что видела, с кем встречалась. А мне просто хорошо быть дома, побыть рядом с ними и послушать тишину (улыбается).

KYKY: Так ваше любимое животное – рыбы? Они всегда молчат.

В. Ц.: Я очень люблю животных и переживаю за их положение в нашей стране. Это одна из болезненных тем для меня. Дети просят завести какое-то животное, но я аллергик, поэтому по состоянию здоровья пока не могу этого сделать. Хотя, время покажет. Но я занимаюсь цветоводством – это мое хобби и отдушина. У меня дома огромное количество цветов, хотя муж и не в восторге. Цветами заставлены все углы и подоконники – я много времени посвящаю уходу за растениями, меня это занятие успокаивает, а главное, очень нравится.

KYKY: Давайте тогда поговорим про защиту животных – точнее ее отсутствие. Отстрелы, условия на Гурского, истории волонтеров, от которых шевелятся волосы. Что с этим делать?

В. Ц.: Как и в других областях, в этом вопросе не нужно изобретать велосипед. Нужно взять мировой опыт и применить в Беларуси, закрепив на законодательном уровне: создать современные приюты, стерилизовать животных, ввести чипирование. Я подписана в соцсетях на разные группы помощи животным и как волонтер помогаю. Вижу, какую большую работу делают люди, но без принятия соответствующих законов ситуация в стране не изменится. Когда наши дети растут в таком жестоком обществе, когда они видят отстрел котов и собак – чего мы можем ожидать от них в будущем? Что они вырастут добропорядочными, чуткими и сердобольными гражданами? Ведь как мы обращаемся с животными, так, в принципе, потом мы обращаемся и с людьми.

KYKY: Но здесь ключевой вопрос – деньги, которых у государства нет.

В. Ц.: У нашего государства нет денег не только на животных, но и на пенсионеров, учителей, врачей, инвалидов и другие социально уязвленные слои населения. Первое, что нужно сделать, – признать, что мы бедное государство, а второе – провести реформы, чтобы положить этому конец. Уверена, в цивилизованном государстве всегда найдутся деньги на содержание братьев наших меньших.

KYKY: Вы же понимаете, у беларусов недоверие к власти уже на генетическом уровне – и мы, и наши родители пережили сколько девальваций. Думаю, если в стране не произойдет перемен, будет мощная волна эмиграции.

В. Ц.: Так думают большинство белорусов: «Если ничего не изменится, я уеду». Наша страна давно находится как в политическом, так и в экономическом в тупике. Именно поэтому мы хотим изменений и реформ. Я хочу чувствовать себя в безопасности и жить с мыслью, что если что-то случится, моя страна подставит мне плечо и позаботится обо мне и моих детях. Это то, чего не было на протяжении десятилетий в нашей стране.

KYKY: Социально-ориентированное государство.

В. Ц.: Скорее, государство, ориентированное на семью одного конкретного человека.

KYKY: А как вы относитесь к строительству новой АЭС? Ведь Чернобыль затронул и вашу малую родину.

В. Ц.: Моя мама 7 лет боролась с онкологией, у нее были постоянные химиотерапии, операции, опять химиотерапии – и так по кругу. Мы возили ее даже в Америку на лечение. Но это стоит огромных денег – мы не могли себе этого позволить. Потом мамы не стало. Ее родная сестра и моя бабушка тоже умерли от онкологии. Мы из Могилева, и Чернобыль там аукается до сих пор. 

Что касается строительства новой АЭС – Лукашенко ни с кем не советовался, принял решение самостоятельно. Строительство аккумуляторного завода в Бресте, запуск завода беленой целлюлозы в Светлогорске... Мы приезжаем в эти города, и люди говорят о своем недовольстве. Люди борются за чистый воздух, воду, экологически приемлемую окружающую среду. И кому это было нужно? Вынесите вредное производство за 30 км от города – люди хотят жить в нормальных условиях. 

Мы проехали столько городов, и за все время только один человек поддержал идею строительства АЭС. Большинство населения против – так еще свежа в памяти чернобыльская катастрофа. Никто не хочет даже потенциальных рисков. У нас не было денег на строительство АЭС, мы взяли 10 млрд. долларов кредитных средств у россиян. У нашей страны нет ядерного топлива, мы его экспортируем из России, нет денег даже на то, чтобы утилизировать ядерные отходы. У нас сначала построят, а там – как ляжет карта. За что бы ни взялся Лукашенко, ничего не взлетело – ни машиностроение, ни сельское хозяйство.

Знаете, почему ПВТ такой успешный? Потому что Лукашенко ничего в этом не понимал, не верил и поэтому не вмешивался.

KYKY: Как считаете, произошел ли сегодня раскол в армии и силовых структурах? Это, наверное, один из важных вопросов перед 9 августа: как поведут себя эти структуры в отношении собственного народа.

В. Ц.: У сотрудников силовых структур есть семьи и близкие люди. Все мы возвращаемся домой вечером и общаемся с женами, детьми и родителями. У большинства беларусов достаточно невысокие зарплаты. Обещанию «всем по пятьсот» уже исполнилось 10 лет. Большинство людей в правоохранительных органах, армии и силовых структурах – нормальные, добропорядочные люди, сами все видят и понимают. И у меня есть родственники, которые работают в правоохранительных органах. Даже если они открыто не говорят, что не поддерживают действующую власть, то в душе и на избирательном участке они проявят свою гражданскую позицию. Я не сомневаюсь в этом. Нас каждый день кормят завтраками, что завтра будет лучше: поднимут зарплату, пенсию, пособие, проведут реформы – но это всё будет завтра. А мы хотим жить здесь и сейчас. Поэтому раскол элит уже налицо, он уже произошел. Просто открыто об этом никто не говорит – люди запуганы.

KYKY: Вы понимаете, что при любом исходе вы уже вошли в историю Беларуси?

В. Ц.: Пока рано об этом говорить. Мы просто хотим перемен. Если не получилось у мужчин, возможно, получится у нас, женщин. Мы уже не можем сдаться и все бросить. Мой супруг назвал Светлану Жанной д'Арк – в этом есть доля правды, а мы ее боевые подруги. Жанна несла флаг, она несла перемены. А у нас есть Света – символ света.

KYKY: Но у Жанны было войско.

В. Ц.: А за нами – беларуский народ.