Кирилл Машека играет в нашумевшей постановке беларуского Свободного театра «Горящие двери». Тема спектакля – судьбы преследуемых на родине художников и других людей искусства, которые страдают за свою арт-деятельность. В сюжете узнаются истории Петра Павленского, Олега Сенцова и Марии Алехиной. С Алехиной и Ольгой Борисовой Кирилл играет еще и концерты в составе Pussy Riot (сейчас под этим брендом выступает и Надежда Толоконникова, и Мария Алехина – но по-отдельности). Это не обычный концерт наподобие Muse или Ивана Дорна – под энергичную музыку люди на сцене читают тексты и показывают фотографии политиков, патриархов и активистов, которым первые подпортили жизнь. Кирилл мечтает организовать концерт Pussy Riot и в Беларуси, но пока он между гастролями подрабатывает в ID-баре, а мы разговариваем о том, почему у нас не показываются все спектакли Свободного театра.
KYKY: Почему «Горящие двери» до сих пор не поставили в Беларуси?
Кирилл Машека: Мы хотели поставить «Горящие двери» в пространстве ЦЭХа, но дальше слов дело не зашло. На самом деле, декорации несложные – железный каркас, на котором держатся веревки, монтаж самих дверей ну и танцевальное покрытие – самая дорогая часть. У нас в Беларуси хватает людей, которые делают хороший монтаж. Да, выйдет дороговато, но оно того стоит. Сам спектакль «Горящие двери» – это, конечно, жесть.
Морально настолько тяжело играть, что с ума сходишь. Конечно, все зависит от профессионализма. Просто лично мне, чтобы сыграть какую-то боль, нужно её испытать. Там еще спектакль так поставлен, что работаешь на износ физически и эмоционально подключаешься. После спектакля мы даже не хотим друг друга видеть и тем более разговаривать. Просто лежим, и всё. В спектакле много физики, крика, много насилия, много эмоций. Много слез, крови, соплей, пота, мочи. Показано, какими способами государственная система борется с непослушными.
KYKY: Ты не считаешь мазохизмом переживать боль самому?
К. М.: Понимаешь, кто-то вытягивает на профессиональном уровне. Но я так не могу. У меня будет ощущение, что я обманываю зрителя.
KYKY: Если в Беларуси сделать концерт Pussy Riot, возможно, что через два часа будет ОМОН и выступление не состоится. Были ли подобные прецеденты за рубежом во время гастролей?
К. М.: Не было. Если честно, я вообще не думаю о том, придут ли в Беларуси на выступление правоохранительные органы. В первую очередь я думаю о том, чтобы выступление состоялось. Я хочу показать беларусам опыт соседей – это важно, потому что и Россия, и Беларусь проходит одновременно один путь. Наш президент у власти 20 лет, и Путин на четвертом сроке. И непонятно, кто с кого слизал систему правления. По опыту России, что произошло с девочками из Pussy Riot – они стали всемирно известными. Если бы такое произошло в Беларуси, девушки были бы искалечены в тюрьме.
KYKY: Девочкам ведь огласка очень помогла?
К. М.: Да, но это зависит от одного человека, от его целеустремленности – нужно, чтобы узнало об инциденте как можно больше человек. Ему стоит самому максимально вложиться эмоционально и физически, чтобы помочь единомышленнику. Это должен быть не просто репортаж с комментариями.
Беларусы не способны запустить мировую компанию по огласке и солидарности. Им выгодно поддерживать статус «лишь бы все было спокойно».
Недавно был инцидент: на первое мая задержали активистов и запихали в автозак, в котором было слишком жарко и не хватало воздуха. Очевидцы начали кричать, что задержанным не хватает воздуха. Что стоило делать? Стоило переворачивать этот автомобиль и выбивать стекла, чтобы спасать людей самим. Задайте каждый сам себе вопрос: насколько вы далеко готовы зайти, чтобы спасти другого человека?
KYKY: Можешь рассказать, с чего начинается концерт Pussy Riot?
К. М.: Сразу представляем участников, даем небольшой рассказ о каждом. А дальше идет текст и музыка. Текст начинается со слов «Мы хотим сделать фильм о революции. Какой такой революции? Русской революции. Революции 1917 года? Нет, той, которая сейчас. Но у вас сейчас нет революции. Неужели?». Картинки разные крутят – патриарх, Путин, хочется, чтобы хоть раз появился и наш президент. Хочется, чтобы люди знали любителей держать народ в ежовых рукавицах в лицо.
KYKY: На концерте люди обращают внимание на текст и картинки?
К. М.: Сначала люди танцуют, им весело, они наслаждаются музыкой. И бывает, что со сцены видишь, как только что танцующий человек обращает внимание на текст и просто меняется в лице – погружается в шок и останавливается. Я сначала думал, что вообще происходит. А потом понял, что на фоне музыки они впитывают всю информацию, она сильная, серьезная. Фразы в тексте многозначные, и это делает эффект еще сильнее.
KYKY: А у тебя были обыски?
К. М.: Я не знаю, пока я был дома, обысков не было. Но у меня и нечего искать. У меня есть разве что книги и диван (смеется). Но меня задерживали в 2012 году из-за фильма «Последний диктатор Европы».
Мы с учениками Свободного театра организовали его показ. Через десять минут после начала фильма ворвался ОМОН, поставили всех к стенке.
Я понял, что человек, который перед началом фильма просил у меня сигарету, потом позвонил куда надо и сказал: «Мы начали, заходите». После этого у меня появился страх того, что в мой дом могут ворваться в любой момент. Эти люди не будут смотреть, кто ты: девочка, мальчик, старик, ребенок. Их задача – всех смести. Лучше покориться и даже не разговаривать с ними, это бесполезно. Для них люди – это мясо.
KYKY: Легко работать с Машей Алехиной?
К. М.: Очень тяжело (улыбается). Маше тяжело физически и морально было привыкнуть к театру. В театре жесткая дисциплина. Да и тяжело в таких постановках, как «Горящие двери», расслабиться и успокоиться, особенно если выступаешь каждый день. Ежедневно на тебя кричат, топят в ванной, унижают. Иногда приходится уговаривать, успокаивать и просить собраться и сделать постановку. Важно указать, что у меня был опыт игры в Свободном театре еще до этого – в плане четкости и дисциплины он многое мне дал.
KYKY: Какие фильмы ты бы мог порекомендовать для того, чтобы более разобраться в искусстве?
К. М.: Дэвид Кроненберг Автокатастрофа (1996), Стэнли Кубрик сияние 1980 (по Стивену Кингу) Ларс фон Триер Догвилль 2003, Пьер Паоло Пазолини - Сало, или 120 дней Содома 1975 ( по Маркизу де Саду), Джонатан Глейзер - побудь в моей шкуре 2013 ( по Мишелю Фаберу).
KYKY: Если сравнивать художников Беларуси и России, Беларусь отстала?
К. М.: В плане активизма Беларусь отстала, но в плане концептуального искусства Беларусь выигрывает. Но это тоже очень субъективное мнение. За счет хорошей коммуникации Беларуси с Западом мы можем оттуда что-то почерпнуть. Россия же выступает более закрытой страной. С другой стороны, в Беларуси мы варимся в собственном соку, а в России художники между собой плотно общаются и дружат с разными сферами. Кино перекликается с театром – речь идет об альтернативном искусстве, а не государственном. Это как большая дружная тусовка, где люди друг у друга чему-то учатся. Не могу сказать, что мы отстали от России, мы на одном уровне. Вот Сергей Шабохин – крутой художник, у него будет выставка «Практики подчинения», я видел монтаж инсталляций, и это впечатляет. Его приглашают во всем мире, вот недавно во Франции на выставке встретились.
KYKY: Российские художники на слуху, наши же нет. Почему так происходит?
К. М.: А что у нас на слуху? У нас что ни делай, все не на слуху.
Потому что завидуем друг другу. Слушай, у нас еще и маленькая страна, а чем меньше государство, тем меньше людей, которые смотрят в одну сторону. Долгий разговор на эту тему, нужно философствовать (смеется).
KYKY: С твоей точки зрения, россияне наиболее активны и солидарны?
К. М.: Россияне более активны. Понимаешь, мы тоже солидарны. Мы тоже переживаем и сочувствуем. Просто мы пассивны. У нас могут волосы вставать дыбом, но мы будем и дальше, лежа на диване, листать ленту и думать: «Какой пиз**ц». У меня самого уже нет таких амбиций, которые были в 20 лет, когда я переворачивал машины на 25 марта. Теперь я вижу, что проще людям организовать праздник.
KYKY: Ты ходил на «БНР100»?
К. М.: Нет, я работал в ресторане. От Оперного люди заходили ко мне в ID бар поесть и рассказать всё (смеется). Я думал о том, пошел бы я или нет. Скажу честно: не знаю. Скорее да, сходил бы и посмотрел, как эта дата перевоплотилась.
KYKY: А как же тогда сплотить людей?
К. М.: Внедрять еще больше искусства. И первое, что нужно сделать, – перечеркнуть прогосударственное искусство. Нам нужно остановиться, подумать и начать все заново. Конечно, мы отстанем еще больше, но тяжелыми шагами мы самостоятельно выйдем на свой путь.