KYKY: Откровенно говоря, мы думали, что погуляем вокруг вашего дома полчаса, потому что дети, особенно младенцы, связывают маму своими пищевыми потребностями по рукам и ногам. А тут вы говорите, что уже возвращаетесь к работе в прямой эфир «Добрай раніцы, Беларусь!». Как же это так может быть?

Вера: Получается как раз очень удобно. Я люблю сама себя максимально подготовить (прическа, макияж), встаю в три часа, чтобы приехать к пяти на студию, когда у нас там приходит гример. Полчаса их времени уходит на коллег-мужчин, так что я минимизирую чужой труд. И как раз, когда у меня подъем, у малыша наступает время кормежки. Даже с учетом небольших колебаний графика я до отъезда в половину пятого успеваю всё сделать, включая сбор молока, которое оставляю папе, если вдруг Степан случайно проснется. Эфиров в месяц у нас будет пять-шесть, возвращаться домой я буду к девяти часам утра, соответственно это будут «выходные» и для старшего сына Добрыни. Вместо того, чтобы ехать в детский садик, они с папой будут дожидаться меня.

KYKY: У ваших детей очень необычные имена — Добрыня и Степан. Почему так?

Вера: Я люблю всё необычное, специфическое. В одежде выбираю то, что не понравится больше никому. К тому же с именем Добрыня у меня были хорошие ассоциации, что это вырастет добрый, справедливый человек с хорошим чувством юмора. Мы сына, кстати, сокращенно так и называем – Добрый. В сочетании с его фамилией Божок звучит интересно и красиво.

KYKY: Свою фамилию вы сделали двойной. А теперь вернули. Почему?

Вера: У моего ныне бывшего мужа была красивая фамилия — Божок, и у меня — красивая. Поэтому я взяла двойную Божок-Каретникова. Но это было проблематично в плане оформления документов на стадии заполнения графы ФИО – в некоторых элементарно не хватало места вписать Вера Владимировна Божок-Каретникова! Так что девушкам я хочу дать совет: если не стоит принципиальный вопрос для мужа и семьи, не меняйте даже свою фамилию. Жизнь – штука непредсказуемая. Я всегда себе клялась, что выйду замуж один-единственный раз, как в сказке. Но в какой-то момент все может резко измениться – и последующее муторное переоформление документов ребенка и прописки отнимет огромное количество времени и нервов. Если бы у меня не было автомобиля, я бы сошла с ума, пока своим ходом ездила то в банк, то в ЖЭС, то еще куда-то что-то подписать. Хорошо, что мой нынешний муж отнесся с пониманием к этому вопросу: главное, чтобы сыновья носили его фамилию как продолжатели рода, а то, что жена остается на своей – уже давно отходит на задний план.

Вообще я замечаю за собой, что часто делаю некоторые вещи раньше того, как это становится мейнстримом. Например, я делаю ремонт в детской комнате, советуюсь с друзьями и мамой, мне все говорят: «Какой ужас, зачем ты заставляешь такое маленькое пространство?» А по прошествии какого-то времени оказывается, что именно то, что я придумала, входит в моду. Или вот когда я решила заняться выпечкой тортов на заказ, у нас не было сильно развито это направление. Во-первых, мне это нравилось, во-вторых, это был нелегкий период в моей жизни, когда это было моим единственным заработком. Мне было важно научиться чему-то новому, и я достаточно долго этим занималась. А потом все поголовно стали открывать кондитерские, и мне стало неинтересно. Мы с мамой смеемся, стоит зайти в какой-то магазин, где было пусто, начать что-то примерять, как через две минуты набежит сто человек.

KYKY: А что касается необычных пристрастий в музыке? И что вы думаете о феномене новых беларуских исполнителей, которые сейчас резко выстреливают?

Вера: Я чаще слушаю лаунж, люблю переработки роковых баллад. А люди в основном слушают поп-музыку, веселенькое и часто ротируемое по радио. Я же, пока бегаю на дорожке, могу изучать какую-то совершенно новую музыку в «Вконтакте» и находить для себя что-то интересное из неизвестных исполнителей. Сейчас стать мега-популярным можно из ничего, так сказать «сварить кашу из топора». Нет тут никакого феномена. Просто люди перестают заново изобретать велосипед. Мы в плане беларуского шоу-бизнеса привыкли стараться перепрыгнуть через свою голову и нам нужны какие-то ориентиры: один период мы пытались петь на английском языке свойственные только американцам напевы, или делать попсу, нацеленную на российский рынок. Естественно, у нас ничего не получалось, поскольку мы там не живем, не варимся настолько, чтобы это получалось. Мы постоянно стремились к чему-то непонятному, потому как во всем должно присутствовать творчество.

А есть люди, забивающие на стандарты, они делают что-то, что им действительно в кайф, зачастую по стебу. Огромное количество людей относится ко многому к жизни так же и поэтому поддерживают таких исполнителей. Мне очень нравятся все эти «выстрелы», хотя я не приверженец такой музыки. Это, конечно, не Beatles и не Rolling Stones. Но мне нравится существование таких переломных моментов в музыке. Как ни странно, я уверена на 1000 000%, что эти люди не забудутся так быстро, а станут памяткой на много поколений вперед. Включив радио и услышав «Незабудку», я вряд ли стану ее слушать, но я узнаю исполнителя [Тиму Белорусских] – и я за него счастлива. Очень люблю смелых и уверенных в себе и своей правоте людей. И я всегда стремилась быть такой же. Добиваться успехов могут только такие люди, а не те, кто в себе сомневается.

KYKY: А почему вы завершили свою сольную карьеру певицы?

Вера: Меня не очень поддерживал в этом плане бывший супруг. И я как-то отошла в сторонку. На тот период я была очень не уверена в себе, мне казалось, что я вроде всё делаю правильно, а результат – не очень. Меня тогда легко было сбить с моего пути, стали опускаться руки. В итоге я спряталась за мужа и за то, что у меня родился сын, решила — вот оно моё. А потом мы с мужем разошлись, у меня появился любимый человек, который сказал: «Ты потрясающая, я о тебе забочусь. Не хочу, чтобы тебя обижали и заставляли для кого-то выступать и делать то, от чего ты не можешь отказаться в силу контракта». Он просто не допускает таких мыслей и ситуаций, с которыми мы в нашей сфере сталкиваемся априори. Хотя, по секрету, последних несколько месяцев я очень тщательно вынашиваю идею сделать что-то в музыкальном плане, записать какой-то трек — мне этого очень не хватает, музыку не искоренишь у человека, который всю жизнь ею занимался. Ты как на игле, на какой-то музыкальной волне, смотришь все на свете концерты, ищешь новый материал, кажется, что ты в этой жизни не успел что-то завершить, раскрыться к определенному возрасту. Вот это честно. Поэтому в машине никогда не молчу, пою.

KYKY: Пожалуй, ваша последняя мысль про раскрытие и про ненужность изобретения нового велосипеда довольно неплохо отражает популярность Андрея Горвата – беларускоязычного парня, переехавшего из Минска в деревню, описывающего свою жизнь там. Оказалось, это интересно огромному количеству людей, и не только в Беларуси. У него выходит вторая книга, Купаловский театр ставит пьесу — а человек просто живет и делает то, что в данный момент чувствует необходимым. Читали ли вы «Радзiва Прудок» и в принципе какую литературу и кино любите?

Вера: Ого, даже не знала о таком, спасибо, обязательно поищу в книжных!
Мой муж читает фантастику, а я впадаю в глубокие романы про отношения, где можно поплакать. Например, не так давно читала роман «До встречи с тобой» Джоджо Мойес. Иногда мне кажется, что в непростой жизненной ситуации просто необходимо отреветься – чисто с терапевтическими целями. Я погружаюсь в мир героев книги, реву, и в жизни поэтому не плачу никогда. Не могу понять людей, у которых плаксивые фильмы не вызывают эмоций. Глядя фантастику, я вижу, как всё круто снято на рире (одноцветный задний экран, на который затем накладывается компьютерная графика — прим. KYKY). Но это не жизненно, меня это не трогает, равно как и фильмы ужасов. Единственное, что ни в каком виде я не могу смотреть, – это книги и фильмы про детей, где они плачут или остаются сиротами. Это моя больная тема.

Я очень люблю читать книги по психологии, особенно по детской. На самом деле, это очень серьезно, и без специалистов в этой области, опираясь только на свои силы и советы и опыт мам и подруг, можно многое упустить, не стать с малых лет ребенку другом, а потом всю жизнь корить себя. Равно как и трудно преодолеть послеродовую депрессию, существование которой многие отрицают. Что я хочу сказать — они все врут. Мне повезло на одном из эфиров познакомиться и начать сотрудничать с хорошим семейным психологом. Потому что существуют вопросы, которые мы без специалиста никогда самостоятельно не сможем гладко и красиво решить, как бы ни хотели. Мы же ходим к зубному врачу или гинекологу – то же касается и помощи психологов.

KYKY: Вы живете в самом центре Минска, на площади Победы. Многие мечтают о квартире в домах, которые строили еще пленные немцы, с высокими потолками и своей историей. Приятно, наверное, осознавать, что по соседству жил Ли Харви Освальд?

Вера: Надо мной подшучивают: «Ты что, живешь в квартире Элеоноры Езерской?» Не в ее квартире, мы с мужем другую купили, по соседству с Дмитрием Кохно. Удивительно, но квартиры в нашем подъезде практически не заселены. Люди уезжают, но не решаются продавать квартиры — они всегда будут в цене из-за своего месторасположения. И сдают их дорого посуточно или помесячно иностранцам. Соседи наши — в основном пожилые люди, которые не готовы ни на что променять это жилье. И им, как в одной большой семье, очень важно знать, кто новый заселился. Когда мы начали делать ремонт, к нам тут же пришла соседка снизу: «А теперь вы тут живете? А как ваша фамилия? А кто еще с вами проживает? А вот ко мне тут подружка приехала из Ленинграда, не могли бы вы днем не штробить стены? А то у нас принято пить чай в тишине, мы так привыкли». Насчет шума с проспекта могу сказать следующее — детская комната выходит окнами в ту сторону и, несмотря на хороший стеклопакет, особенно когда начинается сезон мотоциклистов, хочется срочно сбежать на дачу. Но однажды, когда на 9 мая был у Вечного огня концерт Льва Лещенко, мы с мужем сели на подоконник открытого окна и слушали его. Учитывая, что у нас был включен в комнате еще и телевизор с прямой трансляцией концерта, получился Dolby Surround. Остальные окна квартиры выходят во двор, где видны маленькие балкончики домов – такое ощущение, что находишься в каком-то маленьком европейском городке. Мы с мужем поставили на своем балконе кресла-мешки и любим летом пить там кофе или шампанское. Но когда в городе проходят какие-то большие общественные мероприятия, есть сложности с тем, что с собой надо постоянно возить бумажку, что ты здесь живешь, машину не припарковать, стоят рамки, через которые все проходят. На все важные массовые мероприятия с присутствием президента мы стараемся уехать из города куда-то отдыхать – поэтому подтвердить слухи, что на крышах лежат снайперы, я не могу.

KYKY: Давайте обсудим стереотип «блондинкой жить легче». Сталкиваетесь по жизни с тем, что если «включить Барби», можно быстрее и эффективнее добиться требуемого результата? Лично у меня — это «прокатывает».

Вера: Лет десять назад у меня был эксперимент: я покрасилась в темный цвет и зашла в огромный гипермаркет. Смотрю по сторонам и звоню подруге: «Маша, на меня никто не смотрит!» Это не значит, что я какая-то царица горы и выхожу как знамя, на которое все должны отреагировать. Просто блондинистый цвет сразу бросается в глаза – люди невольно повернутся. Многие проблемы с белыми волосами решать однозначно легче: ты заходишь в банк, люди, стоящие в очереди тебя пропустят – это не касается моего внутреннего обаяния или харизмы, это касается правильного отношения к тебе как к женщине-блондинке. У мужчин в голове вызывается образ отчасти легкомысленный, но в правильном значении этого слова — веселый и позитивный, с не муторным отношением к жизни. Мы несем в наших волосах солнечный свет, который распространяется и на характер. Я всегда считала, что темноволосый человек, который решит превратиться в блонда, однозначно поменяет свою жизнь. Это не значит, что включив режим «я девочка, помоги мне», мы сами не можем решить какие-то сложные технические вопросы. Просто у блондинок, как я заметила, больше общения и праздничных моментов, они могут себя быстрее мотивировать, исходя из своего же позитивного настроя. Это люди, которые всегда на плаву. И нас тяжело сломить.

 

KYKY: Кажется, нашему фотографу очень понравились ваши очки. Расскажите о самых дорогих ваших вещах – и я говорю не только о стоимости.

Вера: Про очки – это очень смешно. Я повезла сына к логопеду и, пока ждала час, решила зайти в какой-то магазинчик в подвале дома. Там купила себе две пары очков, одни за три рубля, вторые — за пять. Те, которые за пять рублей, у меня «угнали» в уборной очень солидного ресторана – наверное, думали, что у Каретниковой всё от Gucci (смеется). А дорогие очки мы перестали покупать после поездки в Доминикану с мужем. Купили тогда себе что-то очень приличное, но нас никто не предупредил, что океан – это не море... Первой же волной нас закрутило с головою в песок. «Съел» наши дорогие очки океан, словом. Конечно, как у большинства девушек, у меня есть какие-то украшения, стоящие состояния, и туфли, которые я могу захотеть иметь прямо до слез.

А на прошлый Новый год вышла тоже смешная история как раз с этой KIA Sportage, которую мне подарил муж. Однажды вечером он предложил мне сходить в ресторан, я поехала к гримеру на киностудию, сделала шикарную прическу и макияж, выхожу из дома очень красивая, на каблуках. А муж мне и говорит, что мы никуда не пойдем, надо выгулять одного друга. Идет снег, у меня потек мейкап. Я думаю: «Да какого еще друга?» Подходим к его машине, он достает коробочку: «А, да, забыл, у меня есть подарок для тебя». Открываю, там маленький плюшевый медвежонок. Я благодарю, закрываю и отдаю ему коробочку. – «Ты что? А ну-ка смотри внимательнее!» Достаю опять этого медведя, вижу ключи и понимаю, что они от белой машины, которая пару дней стояла во дворе и очень мне нравилась. Я так заорала, что подошли люди и спросили, всё ли у меня в порядке и не режут ли меня тут (смеется). Я всегда мечтала о большой белой машине. Как он догадался, неужели дома стоит прослушка? Машина большая, но при этом мягкая, очень приспособленная для детей. В любой машине, конечно, они будут ногами цепляться за сидение, пытаться упереться в потолок головой, но в большой машине ребенку, даже если выставить кресло в лежачее положение, ему оказывается удобно. 

Sportage просто тютелька в тютельку подходит к таким требованиям: шасси от коляски я кладу в багажник, а саму люльку – в салон. К слову, на заднем сидении умещается не одно, а два автокресла. То есть в машине можно спокойно перевозить и троих детей. Мне нравится и система блокировки дверей: если ты поехал даже с минимальной скоростью, двери замыкаются и ребенок не откроет их и со второго раза (а дети – существа упорные, нам бы всем стоило поучиться этому у них, если не вышло с первой попытки, нужно продолжать старания). К тому же машина крайне комфортна в плане отсутствия укачивания. Мы даже ездили на ней в Германию с Добрыней: сзади между сидениями откидывается подлокотник, и у ребенка есть личное пространство, где можно даже перекусить.

KYKY: А как вы оказались на беларуском телевидении в «Добрай раніцы, Беларусь»?

Вера: Это моя отдушина, потому что ты постоянно в тонусе, у тебя нет момента расслабиться, плохо выглядеть, быть в плохом настроении или прийти неподготовленным. Ты с утра красиво выглядишь, красиво говоришь, несешь всегда только позитивную энергию. К тому же ты получаешь очень много полезной информации: и новости, и юридические, и финансовые консультации от экспертов. Иногда ты можешь воспользоваться служебным положением и познакомиться в эфире с кем-то полезным из гостей. Так было с психологом, к которому я впоследствии ходила  на консультации. Прямым эфиром надо жить. Мне сложно представить человека, который бы мог заниматься этим, не живя, а просто отрабатывая. Там много нюансов: где-то что-то может не включиться, отключиться или пойти не так. Режиссер может вывести тебя в эфир, не предупредив за 15 секунд, поэтому надо себя контролировать – вспомним недавний прокол коллеги, ругнувшегося в эфире. Но именно эта спонтанность мне и нравится. Опять же, когда ты встал рано и хорошо «отэфирил», твои сутки удивительным образом становятся длиннее. Для меня вообще жизнь – это вызов: попробуй это, попробуй то. Нельзя зацикливаться на каких-то одних делах и гундосить, а то это перерастет в необъяснимую депрессию. Поэтому я постоянно повторяю: «Я молодая и у меня много сил, неужели я не могу подняться? Чушь какая!» Так что я всё всегда успеваю и постоянно экспериментирую. Понимая при этом ответственность, которую несу за других людей.