Первое, что поражает, когда переезжаешь белорусско-латвийскую границу, – трезвые лица рабочих, ремонтирующих дороги. Вроде ничего не изменилось: те же сосенки, березки, рожь в полях колосится, дома, улицы, в общем-то, похоже… А у дорожников лица трезвые! У нас такие интеллигентные лица не в каждой консерватории встретишь.
Безлюдье. Нет такого удручающего, страшного, обреченного запустения, как в российской глубинке: брошенные жилые дома с заколоченными окнами, развалившиеся административные здания, разворованные, разрушенные предприятия, ржавые остовы машин и механизмов, заросшие сорняком хлебные поля. В приграничной Латвии все целое, добротное, ухоженное. Просто людей уж очень мало. Возраст либо до шестнадцати, либо после пятидесяти. Все, кто смогли: кому уже можно или кто еще трудоспособен и востребован, – поуходили, поуезжали на Запад, в более богатые страны Евросоюза.
Латвия – очень маленькая страна: по официальной статистике в ней проживает чуть больше двух миллионов человек, по неофициальной – в два раза меньше. Общаясь с бизнесменами, пытался выяснить их отношение к вступлению в Евросоюз. Впечатления остались смешанные. С одной стороны, многие клянут Евросоюз из-за того, что после вступления в него западные страны, чтобы не создавать себе потенциальных конкурентов, излишними требованиями, необоснованно строгими стандартами вынудили закрыться практически все имеющиеся промышленные производства. Из Латвии сделали страну-потребителя, вроде африканских государств. Вот вам кредиты, чтобы вы могли покупать больше наших зонтиков и презервативов! Когда вы не сможете их отдать, мы выделим вам финансовую помощь из фондов, созданным нами из прибыли, полученной от продажи вам зонтиков и презервативов, чтобы вы вернули нам кредиты, которые мы вам дали, чтобы вы покупали у нас зонтики и презервативы.
С другой стороны, побывал у своих латышских партнеров на предприятии по выпуску сельскохозяйственной техники. Небольшой городок Лиелварде в сорока километрах от Риги. Производство отличное, три цеха, дорогущие станки, одна «плазморезка» – по моей цене, стоит под триста тысяч евро. Три года назад ничего этого не было. Спрашиваю: как вам так быстро удалось развиться? Поясняют: приобрели лицензию на производство техники у датской компании, подали в банк бизнес-план на развитие производства. Банк его одобрил и выделил кредит на два миллиона евро под три годовых процента на пятнадцать лет. Параллельно подали этот же бизнес-план в фонд при Евросоюзе по развитию бизнес-проектов в странах бывшего СССР. Там его одобрили, и фонд из своих средств погасил банку половину кредита.
На русском разговаривают практически все. К русским вообще отношение более чем доброжелательное. Вся эта националистическая истерия по телевизору – абсолютная неправда. Не владеют русским языком разве что подростки и очень молодые люди. После развала СССР в школе преподавать его перестали, заменили на английский. Кто принял решение остаться в стране, вынужден теперь специально учить русский язык. Весь экспорт, весь финансовый рынок, рынок услуг в Латвии ориентированы на Россию. Спрашиваю у коммерческого директора – молодого, очень толкового парня, легко говорящего на русском, английском и немецком:
– Почему ты до сих пор не уехал в ту же Данию, с которой вы так плотно сотрудничаете? Не приглашают?
– Приглашают, еще как приглашают, – пояснил он, – у них там с кадрами, особенно техническими, очень большие проблемы. Просто там я для них буду человеком третьего сорта. Сколько бы я там ни жил и с кем бы ни работал. Когда мы еще только начинали с ними сотрудничать, они на утверждение почтой высылали распечатанные чертежи. На обратной стороне карандашиком подпись, как бы случайно забыли ее стереть: «Для папуасов Латвии».
В Лиелварде гостиница прямо на берегу реки Даугавы. Можно выйти из номера, пройтись по подмосткам и сонным, еще толком не проснувшись, нырнуть в воду. Мечта! Хочу так жить! Вода смолистая, густая, тяжелая, пахучая. На завтрак нанесли столько еды, что я сначала и не понял, что это все нам одним. Латыши вообще любят вкусно и сытно поесть. Один лат равен примерно двум долларам, из-за этого кажется, что все здесь очень дешево, все стоит центы. Начнешь пересчитывать – получается не очень-то и дешево!
После переговоров решили скататься на море. Хотели поехать в Юрмалу – отсоветовали. Там сейчас проходит фестиваль российской эстрады. Филипп Киркоров приезжает на каком-то своем особенном поезде, для которого чуть ли не закрывают вокзал, Алла Пугачева с очередным мужем, другие псевдобомондоидальные российские известности. Цены, соответственно, взвинтились до небес. Порекомендовали повернуть перед Ригой направо, там на берегу Балтийского моря есть курортный городок Саулкрасты.
В советские времена про такой курортный городок обязательно написали бы: «Особенностью нашего курорта является то, что средний возраст отдыхающих составляет около тридцати лет и не более». То есть приезжают шестидесятилетние бабушки с трехлетними внуками, в среднем получается около тридцати. Заселились в небольшой гостинице. К морю – перейти дорогу и напрямик через лес. Стойкие ассоциации с морем – палящее солнце, жара, песок, а тут елки, сосны, шишки под ногами, лесная прохлада. Наконец, вот оно – море! Какое бы оно ни было, пусть холодное, неспокойное, но своей большевизной, необъятностью море всегда вызывает детскую радостную реакцию – улыбку до ушей: вот оно, наконец-то, дошли, доехали, добрались!
27 мая в книжном магазине «Логвинов» состоится презентация второй книги Николая Липкина «Мужчины». Там же можно найти и первый дебютный томик «Отложите свой брандспойт и утрите свои бакенбарды». Начало презентации – в 21:00.
