В Беларуси и России партнеры одного пола попросту не могут завести детей. Им нельзя. Поэтому нередко пары лесбиянок и геев объединяются, чтобы зачать, родить и вырастить одного ребёнка. Им только нужно решить, кто будет биологическим папой, кто выносит и как будут воспитывать ребенка. Наши герои выглядят счастливыми. У них хорошая работа, любимые люди рядом и желанные дети. Герои во время разговора говорят, что даже если у отцов и матерей между собой возникнет конфликт, он не закончится насилием или оскорблениями. Они будут приходить к совместному решению ради ребенка, так теперь их цель – вырастить образованного и свободного человека, которому не придётся прятаться от всех, как им самим.

Константин, 34 года «Лицемерное общество не дает другой возможности быть счастливым»

С Константином мы видимся в сквере, мужчина перед собой катит прогулочную коляску синего цвета. В коляске улыбается мальчик, у мальчика на стильной курточке нашивка с радугой. Константин говорит, что это просто совпадение и берет сына на руки.

«У меня фиктивный брак с подругой-лесбиянкой. Это помогает отвести подозрительные взгляды моей довольно консервативной семьи. У нас была настоящая свадьба с родственниками и друзьями. Я не считаю, что обманываю родню, просто пока что не время, да и они не готовы. Моей жене 35 лет, у нее есть постоянная девушка, для нее выйти замуж за меня была главная причина: завести ребенка. Мы долго и серьезно разговаривали на эту тему. Год подготавливались, вели здоровый образ жизни и естественным путем она забеременела. Да, ради таких целей я готов на секс с девушкой – можно потерпеть. Зачать ребенка в принципе и несложно. У меня тоже есть постоянный партнер, которому 45 лет. У него нет детей и он только поддержал мое решение. Сейчас нашему сыну почти полтора года.

Договоренность такая: у сына два отца и две матери. Мы с ним будем разговаривать об этом и потом признаемся родственникам. Мы решили это сделать, когда сын будет уже в более осознанном возрасте – года в четыре, может быть, в три. Честно говоря, сначала мы сомневались, что когда-либо признаемся родным. Но уже понемногу подготавливаем родных. Например, они думают, что наши партнеры – это женатая пара наших лучших друзей. И родные к ним относятся с теплотой и уважением. Я не исключаю варианта, что после камин-аута родственники забудут все наши положительные стороны и отвернутся от нас. Об этом думать очень болезненно, если честно.

Жене сложно дается декретный отпуск, мы ее очень поддерживаем и помогаем. У всех нас есть свои обязанности и мы делаем все, чтобы ей было проще. Наблюдать, как ребенок растет в любви, невероятно. А я уверен, что чем больше родителей, тем больше любви. Я таю надежду, что когда сын пойдет в школу, общество изменится, но, я, наверное, наивный чукотский мальчик (смеется). В поликлинику малыша каждый раз приводит разный человек, наша врач в курсе ситуации. Это молодая девушка, которая сказала, что ей очень приятно наблюдать за нашей семьей.

На прогулки мы ходим по выходным вместе, но вечера проводим каждый со своей парой. Я со своим парнем стараюсь брать сына и отпустить жену с ее девушкой на выходные. Вообще, мы договариваемся.

Мне кажется, что сын сам еще не понимает толком, кто есть кто. Но биологическую маму узнает, так как больше времени проводит с ней.

Я и сейчас разговариваю с сыном о том, что у него отец с мамой гомосексуальны. Говорю, что мы очень счастливы, что у нас он есть. Я думаю, что мой ребенок не будет стыдиться своей семьи: мы его очень ждали и хотели, а теперь дарим ему большую любовь. Наш сын изначально растет с осознанием того, что в этом всём нет ничего стыдного, извращенного, неправильного.

Родители нас вырастили с недоверием к ним. Это ведь ненормально, что я не могу поговорить с матерью и отцом, познакомить их со своим мужчиной и жить счастливо! Обязательно нужно отчитываться перед обществом: жена, свадьба, кредит и так далее. Когда рождается ребенок, меняется отношение к миру. Ты уже хочешь, чтобы ребенок был лучше нас, а чтобы он был лучше нас, приходится порой идти на риск и радикальные меры. Мне повезло с подругой, которая решила стать женой, хоть и фиктивно. Мы спим в разных комнатах – чередуемся и спим с ребенком. Я знаю, что в России есть целая база геев и лесбиянок, целое сообщество, которые хотят зачать ребенка. Есть даже координаторы, которые помогают найти людей. И среди этого сообщества немало беларусов. А что поделать, раз лицемерное общество не дает другой возможности быть счастливыми гомосексуальным людям? Это единственный выход. Общество лицемерно, потому что готово в любой момент отвернуться от тебя и не вспомнить, что до этого восхищалось тобой.

Я не хочу загадывать на будущее, но каждый день прогоняю в голове сценарий, когда все всё узнают. Да, это изматывает. Но все равно я надеюсь на хороший исход. Думаю, у нас действительно получится построить хорошие отношения. Как же здорово, когда у ребенка не двое, а четыре бабушки и дедушки, когда он может прийти домой и его обязательно выслушают, ему не нужно в себе хранить негатив! У него есть семья, где уважают его границы, его вкусы и уважают его как личность».

Апполинария, 32 года: «Я поняла, что маме страшно было перед родственниками в первую очередь»

С Апполинарией и ее девушкой Надей мы встречаемся в кафе. У Нади короткая стильная стрижка, низкий голос и невысокий рост. Апполинария – высокая, с длинными светлыми волосами очень стройная девушка. Мы остаёмся с ней, потому что Надежда прощается, спрашивает Апполинарию, что купить из продуктов, целует в ее в щёку и быстро уходит – ей нужно забрать их сына после гимнастики.

«Мы с Надей вместе уже почти десять лет, нас познакомили друзья. Мы много разговаривали про то, что хотим ребенка. Родители в курсе о наших отношениях. Да, было сложно, даже очень. С мамой было просто невозможно разговаривать, она просто выносила мозг. Говорила, мол, зачем мне эти сложности, утверждала, что любить совсем необязательно, предлагала пожить с каким-нибудь парнем – вдруг понравится. Мы постоянно ругались, спорили. Позже я поняла, что маме в первую очередь было страшно перед родственниками. Честно говоря, родня у меня очень необразованная и своеобразная. Я сказала маме, что родне она может говорить, что хочет, но меня ей придется принять. И, знаете, все в принципе встало на свои места. Еще до рождения ребенка. Отцов мы нашли через интернет, общались в течение года. Эти мужчины старше нас на пятнадцать лет. За год тесного общения мы подружились, ну и решили попробовать.

Мне кажется, что гомосексуалы намного ответственнее относятся к рождению детей: для них это действительно осознанный шаг. Я поговорила с мамой – скандал был кошмарный, у Нади с родителями как-то попроще. Она родилась в Германии и прожила там одиннадцать лет, у нее родители изначально другие, более европейские люди. Моя мама назвала это все какой-то особенной формой извращения. Я попросила её представить, что я встретила мужчину, год с ним встречалась и решилась с ним на ребенка. Мама ответила, что это хороший вариант, а то, что происходит у меня в жизни – плохо. Забавно наблюдать, как люди подменяют понятия. Моя мама любила говорить, мол, чему меня научили в педагогическом! А я позже ушла в ИТ. Она изматывала меня, но потом Надя с ней жестко поговорила. Очень благодарна Наде за это.

Мы заключили фиктивный брак, отпраздновали вчетвером. На брак пошли, чтобы у ребенка был записан отец. Подписали документ, что в случае развода отец не будет отбирать ребенка. Мы вообще составили четкий план действий, обязанностей, личных границ и прав. Все это заверили у юриста – даже такие вещи можно заверить, как говорится, были бы деньги.

Сыну три с половиной года. Он в курсе, что у него есть два папы, две мамы. С моей матерью отношения улучшились, она в восторге от внука.

Родители Нади вообще балуют его и дружат с отцами. Мы с моей мамой оборвали отношения с родственниками и на данный момент довольны своей жизнью. В садике вопросов не задают, а если и начнут, я отвечу без проблем. Но сын ходит в частный садик – думаю, что в государственном всё было бы иначе. Ненормальных людей, которые лезут в чужую жизнь и пытаются ее испортить, всегда хватает. Но их можно просто поставить на место. Я не хочу скрывать от сына важные вещи, но и не хочу, чтобы сын рос в этой стране. Чтобы стать свободным человеком в Беларуси, нужно пройти жестокость, набить шишки, потратить время на людей, которые не стоят того. Ну подойдет ко мне сейчас человек, спросит, лесбиянка ли я, – отвечу «да». Я так устала от мыслей, кто и что подумает, что сейчас мне уже всё равно. Будь я хоть идеальным человеком, все равно будут нести ерунду.

Я хочу, чтобы сын рос свободным и счастливым. Сейчас он живет то нами, то с отцами, выходные часто проводим вместе. Отцы стараются организовать любой досуг, летом мы ездили впятером на море – отлично провели время. Мне нравится наблюдать, как сын растет в любви и понимании, как он смеется. Ребенок так и называет каждого: папа или мама – и имя одного из нас. Меня не коробит, что сын ко мне обращается «Мама Полли», это даже мило и необычно. Мы все смотрим в одну сторону – думаю, у нас получится вырастить достойного человека. А люди... Посылать этих людей нужно, они все заменимы».