В Минске с  с 1941 по 1944 год базировался один из самых страшных концентрационных лагерей «Шталаг 352». За это время там погибло порядка 80 тысяч человек, но до сих пор при проведении работ находят новые захоронения. Поэтому историки сходятся во мнении, что реальная цифра – свыше 120 тысяч погибших. Детальной статистики нет, так как в 1944 немцы стали уничтожать следы своих преступлений, в том числе эксгумировать и сжигать останки. Для сравнения, на территории лагеря смерти в Бухенвальде погибло порядка 50 тысяч человек.

«Шталаг 352» территориально был разделен на две части: городскую – Пушкинские казармы на Логойском тракте, и лесную – у деревни Масюковщина вблизи железной дороги Минск – Молодечно (ж/д станция «Масюковщина»). Еще был временный транзитный распределительный лагерь Дулаг в Дроздах, военнопленных из которого позже перебазировали в Масюковщину. 

Как на городской, так и на лесной части бывшего лагеря «квартировали» военные, поэтому территория была закрыта для посещения. В конце прошлого года воинскую часть в Масюковщине расформировали, а территорию стали расчищать под жилую застройку. Есть большая вероятность, что исторические здания, которых осталось всего шесть – дом офицерского состава, столовая, фундамент овощехранилища (карцер), лазарет, клуб и баня – тоже могут безвозвратно исчезнуть. Раньше их было семь, но одно здание (казарма) уже оказалось под колесами бульдозера, еще одно (столовая) – под угрозой сноса. Жилая застройка подходит вплотную, и возможно, в скором времени на костях замученных нацистами военнопленных появятся первые многоэтажки.

– Это уникальное место – единственный сохранившийся концлагерный комплекс на территории бывшего СССР. Осенью 2019 года здесь начался снос бывшей военной части и складов под жилую застройку. И мы начали бить тревогу, так как под снос могут попасть и исторические здания. Люди, неравнодушные к этой проблеме, приехали и из-под завалов вытаскивали балки с надписями, которые оставили военнопленные. Они писали свои имена, города, а также эмоциональные высказывания о пребывании в лагере. Под угрозой сноса сейчас находится еще и здание столовой, – говорит один из инициаторов движения «Сохраним Масюковщину» Артем Бобовников.

Сейчас из шести уцелевших исторических объектов три сдаются в аренду под офисы и склады. Еще одно здание – бывший лазарет – находится в аварийном состоянии, хотя было передано на баланс города в идеальном виде.

– Мы собираемся подавать бумаги в прокуратуру, так как непростительно доводить историческое здание до такого состояния: там рухнули перекрытия, были пожары, здание подвергалось вандализму, нет консервации. Это вопиющая халатность! – резюмирует Артем Бобовников.

Чтобы привлечь внимание к истории этого места, гид и экскурсовод, кандидат исторических наук Дмитрий Морозов разработал экскурсионный маршрут «Шталаг 352». Посетить его может любой желающий. KYKY тоже прогулялся с гидом, чтобы узнать больше про историю Масюковщины.

Последний путь по улице Лынькова

Шталаги и офлаги – это, по сути, кадровые немецкие части, на базе которых разворачивались лагеря для военнопленных. Шталаги были предназначены для солдат и сержантского состава, хотя были и «офицерские бараки». А офлаги – это лагеря только для офицеров, где были самые жуткие условия.

Мы сворачиваем в один из двориков по улице Лынькова. Раньше здесь (между домами № 51 и 61) возвышались восточные ворота в лагерь смерти «Шталаг 352». Номер шталагам и офлагам присваивался идентичный с кадровой немецкой частью, на базе которой разворачивался лагерь. Конечно, ворот уже давно нет, но сохранился фундамент. Немцы называли эти ворота «Липтор» в честь немецкого офицера Липпа, который славился особой жестокостью: избивал пленников до смерти, лично осматривал гениталии, чтобы выявлять евреев, а также проводил изощренные казни, в том числе заставлял сутками стоять на морозе.

Сразу за воротами начиналась предзона – административная часть, где жила немецкая администрация, заместитель коменданта и охрана. В принципе, застройка по улице Лынькова в основном послевоенная. И зачастую новые дома строили прямо на фундаментах зданий концлагеря.

Далее мы идем к дому офицерского состава (Лынькова, 71), который был построен в 1937 году. Здесь проживали офицеры с семьями. На этаже по четыре квартиры, разделенные на комнаты – одна комната на семью. В 40-х это был суперсовременный дом. Когда в деревне Масюковщина не провели даже электричество, в этом доме уже была автономная система отопления, водопровод, канализация, своя котельная. При оккупации немцы заняли этот дом под администрацию.

К слову, есть воспоминания военнопленных, которые работали в котельной при этом доме. Вообще попасть на работу для пленника было счастьем – это была возможность получить большее довольствие, перемещаться по лагерю и в принципе контактировать с внешним миром. Например, в «офицерском бараке» на территории «Шталага 352» действовал запрет на работу.

Расположение улиц так и не изменилось со времен лагеря. Немцы в свое время придумывали издевательские названия улицам. Например, была ул. Стрелковая – по месту вывода людей на расстрел и другие экзекуции, ул. Новый путь – путь на кладбище. Военнопленные использовали другую терминологию, ориентируясь на визуал: ул. Соломенная, Главная, Проволочная и т.д.  

Сегодня одна из улиц на территории бывшего концлагеря названа в честь беларуского писателя Михася Лынькова, который входил в общественную комиссию по фиксации злодеяний немецко-фашистских захватчиков в Масюковщине после войны. И именно по этой улице зимой 1941-42 года военнопленных пешком гнали в центр города, где они набирали в руки кирпичи для строительства лагеря и возвращались обратно. Для многих это был последний путь – кто не справлялся, выбивался из строя или брал еду у местных, расстреливали. Местные старожилы еще помнят, как вдоль дорог по улице Лынькова лежали голые и босые трупы, кружило воронье.

Военнопленные также мостили дороги. Это оригинальная кладка 1942 года, которая отлично сохранилась под асфальтом.

Выжившие

В первый год войны в плену у немцев оказалось более 3 миллиона военных, половина из которых не дожила до 1942 года. Это была сознательная политика нацистов на уничтожение. Но уже в 1942 году ситуация на фронтах стала меняться – ощущался недостаток рабочей силы, поэтому к пленным стали относится бережнее: лучше кормить и содержать. Тем не менее, в 1941 году в Масюковщине был открыт филиал ада на земле.

В 1941-1942 годах в лагере «Шталаг 352» находилось до 130-140 тысяч пленных, к лету 1942 года их осталось 8-10 тысяч, к лету 1943-го – 5-6 тысяч человек, к январю 1944-го – всего около 2 тысяч. 

Мы подходим к зданию столовой, которое сегодня находится под угрозой сноса. Сейчас в историческом здании расположились склады. Рядом находится здание овощехранилища, которое немцы использовали как карцер. Бетонированный пол заливали водой, а примерно на уровне 130 см натягивали колючую проволоку, соответственно нельзя было полностью выпрямиться или прилечь – все время нужно было стоять на четвереньках. Часто такие «стояния» заканчивались смертью – шансы выжить у тех, кто оказывались в карцере, были минимальными.

В сутки узникам выдавали 80-100 г эрзац-хлеба – это суррогат буханки, но только с изрядным содержанием опилок, а также баланду (похлебку) из гнилой картошки и соломы, иногда с добавлением тухлого конского мяса. Заключенные заваривали хвою, чтобы получить витамин С и хоть как-то поддерживать ослабленный иммунитет. Для провинившихся паек урезали, и выдавался он раз в три дня. Из-за такого питания смертность в лагере от голода и холода достигала огромных размеров – каждое утро выносилось по 100-150 трупов.

Помимо голода, в лагере свирепствовал тиф, поэтому заболевших изолировали в «тифозные бараки». Немцы ставили эксперименты по лечению, например, марганцовкой. Специальных методик лечения не было – скорее, нацисты просто изучали, как будет развиваться эпидемия при такой скученности людей. Конечно, из тифозного барака был один путь – на кладбище.

Согласно статистике, в первый год существования лагеря порядка 70% пленных погибали от истощения, 30% – от тифа, колита, паралича сердца и других заболеваний. Многие сходили с ума и заканчивали жизнь самоубийством.

Подпись к фото: Здание бывшего лазарета было передано на баланс района в идеальном виде, но быстро пришло в плачевное состояние

На стенах здания можно увидеть надписи, которые оставляли военнопленные. В советское время их аккуратно заштукатурили, а сейчас они опять обнажились. Правда, прочитать их можно с трудом. Такие же послания из прошлого были найдены в одном из бараков, который уже снесли, а также в помещении бывшего карцера.

Запрет на фото публичных казней и побег акробатов

На окраине лагеря проходили массовые расстрелы и захоронения. Здесь простились с жизнью не менее 10 тысяч человек. Сейчас застройка вплотную подходит к этому месту. Всего в последние годы именно здесь было найдено около 200 останков советских военнопленных, многих из которых удалось идентифицировать по смертным медальонам и личным вещам.

Смертный медальон – это бумажка в эбонитовой капсуле, и это самая ценная находка – по ней можно идентифицировать личность. Но таких находок мало – зачастую их уничтожали сами военнопленные: у солдат считалось дурной приметой их хранить, а офицеры могли угодить в «офицерский барак», что означало верную смерть. При раскопках также находили кусочки личных вещей, но таких находок еще меньше, так как хоронили военнопленных чаще всего голыми. Одежда была на вес золота и переходила от мертвых живым.

Расстрелы обычно проводили части СС, порой привлекались вспомогательные формирования коллаборантов из других стран. Стоит отметить, что каждый из военнопленных в любой момент мог отказаться от своей участи и начать сотрудничать с нацистами, например, войти в полицейские формирования. И немцы делали все возможное, чтобы узники знали о 270-м указе Сталина, что родина их уже не ждет, в ее глазах они – предатели.

Чтобы поднять дух и подбодрить пленных, писатель и журналист Степан Злобин подпольно выпускал рукописную газету «Пленная правда». Он попал в шталаг после контузии, выполняя обязанности корреспондента, а в концлагере работал санитаром при лазарете. Вышло всего три экземпляра газеты. Единственный уцелевший экземпляр хранится в Белорусском государственном музее истории Великой Отечественной войны. В 1949 году этот рукописный памятник нашел советский школьник, ученик пятого класса Иосиф Валюкевич. Он проходил через территорию сохранившихся на Логойском тракте зданий лазарета и нашел пакетик, в котором лежал многократно сложенный листок бумаги.

«Рабочая команда из санитаров отправляется в Нижний лагерь насыпать холм и обложить дерном могилу 700 человек, убитых за то, что они были слабыми и не могли идти этапом. Холмик, дерн, большой крест… Какая арийская цивилизованность! Гуманность!» Здесь же автор делится и радостными событиями: «Из лагеря при госпитале… ушли двое: повар – веселый жизнерадостный гармонист и маленькая, как девочка, сестра Оля. Редакция от души желает им успеха. Сообщают, что из городской постоянной команды в 30 человек бежали 26. Осталось 4».

Злобин также готовил побег, но по доносу главного врача был отправлен в концлагерь Цейнтхайн в Германии. Там он находился до октября 1944 года, причем вновь возглавил подполье, но его планы опять разоблачили. После чего он был этапирован в польский лагерь недалеко от Лодзи, который освободили в январе 1945 года. В 1962 году Злобин издаст автобиографический роман «Пропавшие без вести», который будет способствовать реабилитации бывших советских военнопленных.

Если массовые расстрелы проводились за территорией лагеря, то показательные – на плацу напротив лазарета. Плац сохранился до сих пор, хоть и порос травой.

Одна из излюбленных публичных казней нацистов, которая широко была распространена в 1941 году, – повешение за подбородок при помощи крюков. Смерть наступала долго и мучительно. А для большего эффекта включали музыкальное сопровождение и вешали деревянную табличку на грудь «Коммунист», «Политработник», «За попытку к бегству» и так далее. Нередко нацистские палачи фотографировали публичные казни и отсылали снимки в Германию друзьям и близким. Заметив такую тенденцию, немецкое командование издало указ о запрете делать подобные снимки как «не эстетичные», опасаясь, по-видимому, что эти карточки могут стать подтверждением факта совершения военных преступлений.

Несмотря на все зверства, происходившие в лагере, в 1941 году нацисты распространяли листовки среди местного населения, где говорилось, что в плену будут хорошо кормить, а для мирного населения война на этом этапе и вовсе завершится. Конечно, по факту все было иначе и сбежать из лагеря было практически невозможно. При поступлении отбирали даже кожаную обувь, чтобы снизить мобильность передвижений, а вместо нее выдавали деревянные калоши. Тем не менее, удачные истории побегов все-таки были.

Зимой 1942 года из лагеря удалось сбежать группе акробатов. Артисты были задействованы на лесозаготовке, а в перерывах между работой показывали немцам трюки, прыгая через костер. Чтобы создать антураж и дымку, в огонь подбрасывали еловые лапки. И в одно из таких представлений в костер бросили больше ельника, чем обычно. Образовалась плотная дымовая завеса, а у артистов – время сбежать, пока их конвой соображал, что произошло. Акробаты примкнули к партизанскому движению, а их конвоиров отправили на фронт.

«Шталаг 352» рассматривался как перевалочная база на пути следования военнопленных в лагеря Остланда, Генерал-губернаторства и Германии. В него свозились пленные со многих участков советско-германского фронта: с территории Беларуси, из-под Вязьмы, Ржева, Калинина, Москвы, Сталинграда и т. д.

Осенью 1943 года в лагере появились итальянцы, которые оказались в плену после выхода Италии из союза с Германией. В «Шталаг 352» они поступили в два этапа: сначала 3,5 тысячи человек, затем ещё 1,5 тысячи. К моменту освобождения лагеря советскими войсками в лазарете в крайне тяжелом состоянии осталось всего 98 итальянцев.

Городской лагерь, который располагался на Логойском тракте в Минске, был ликвидирован в 1943 году. Сейчас там установлен мемориал, а также памятник на братской могиле, но посетить эту локацию невозможно – на территории по-прежнему базируется воинская часть.

«Шталаг 352» в Масюковщине существовал до 1944 года. Потом на его базе до 1949 года функционировал лагерь НКВД №168 уже для немецких военнопленных.

Благоустройство захоронений в Масюковщине началось ещё во второй половине 1944 года. В 1964 году на их месте был сооружен мемориал, где захоронены найденные останки. Выявленные имена 9425 погибших были внесены в мемориальную Книгу Памяти. Обнаруженные в наше время останки узников бывшего концлагеря тоже перезахоранивают на территории мемориала. Даже в Хатыни Масюковщина упоминается как одно из наиболее страшных мест преступлений нацистов в Беларуси.