Некоторые москвичи зовут программу вместо «реновации» – «депортацией»: «Идея, красивая, замечательная, реализация отвратительная», – заявила глава комитета по жилищной политике и ЖКХ Галина Хованская.

Что такое реновация, и чем она нам грозит

Выселить жильцов, снести старый дом и построить новый – вот что это такое. На практике получается, что властям Москвы даются полномочия, которые идут в разрез с законом. Если человек отказывался передать права собственности по договору, его их лишали в судебном порядке, а взамен предоставляли «равнозначимое» помещение. Под этот законопроект попадали не только хрущевки или «ветхое» жилье, а и также вполне себе крепенькие кирпичные брежневки и даже дома-особняки дореволюционной застройки, которые могли иметь историческую ценность. Многолетние отчисления на капремонт, которые выплачивали жильцы, в этом случае идут в зачет реновационной программы, то есть попросту сгорают – неудивительно, что люди вышли на улицы.

По неофициальным оценкам, 14 мая на проспекте Сахарова было около 20 тысяч человек, по мнению МВД – 5 тысяч. Но «наверху» ёкнуло, и теперь власти уверяют, что если 70 процентов жителей дома против сноса – его не будут трогать. А еще чиновники обещают, что если жителей не устроит вариант переезда, который им предлагает мэрия, они могут просто забрать эквивалентные деньги. Но вдумайтесь: московская программа сноса пятиэтажек затронет жизни 1,6 млн. человек – это практически население Минска. Просто представьте, что кто-то решил снести нашу столицу, а на ее месте построить город-сад с фонтанами, павлинами и небоскребами... Но каков будет ответ беларуса, если у него попытаются «отжать» законную жилплощадь? Выходим на улицы города, чтобы узнать, готов ли кто-то митинговать за свой дом, если понадобится (спойлер – не особо).

Начинаем с Фрунзенского района. Милый тенистый дворик с большой детской площадкой без следов присутствия лиц, злоупотребляющих алкоголем. Немного странно обшитый утеплителем дом. В тихом и почти безлюдном дворе встречаем первую собеседницу.

Идущая с работы Елена, около 50 лет

«Из своей квартиры я не поехала бы в дальний район ни при каких обстоятельствах. Я родилась в центре Минска в однокомнатной квартире, и когда маме дали эту двушку – вокруг было голое поле. Мама тогда очень горевала, она долго не могла привыкнуть жить в 40 минутах езды автобусом от центра. Сейчас район улицы Кальварийской считается тихим центром, рядом метро. Наш дом пережил капитальный ремонт, тут заменили все трубы, я посадила деревья. Это всё – время и деньги, которых у меня теперь нет. Так что менять устоявшийся быт на трешку среди камней и без ремонта – не вариант для меня.

Но если бы мне предложили новую квартиру такой же или большей площади, в этом же микрорайоне, и не требующую ремонта, то я бы, скорее всего, согласилась. Я уже не нуждаюсь ни в детском саде, ни в школе, но все больше задумываюсь о доступности поликлиники».

Услышав слова про тихий центр, мы вспомнили про «настоящий тихий центр» и отправились на Комаровку, где во дворах много пятиэтажек, давно и безуспешно ждущих капремонта. Пройдясь по дворам, с одной стороны покрытым зеленью, а с другой – припаркованными автомобилями, мы побеседовали с местными.

Ирина, элегантная дама с прической и яркими губами, 60 лет

«Я живу одна в двушке. Мне больше места и не надо. И эту жилплощадь убирать уже нелегко. У меня были мама и муж, нам тогда было места маловато. А сейчас телевизор я смотрю, ругаясь матом в три этажа. Могу себе это позволить, живя одна (из телевизора такую х*рню несут). Я никуда отсюда не поеду, ни за какие деньги. Рядом рынок, метро, большие магазины, которые я люблю. Мне не так уж много осталось – хочу дожить в комфорте. У меня подружка на улице Берсона, мы когда встречаемся, говорим друг другу: «Ирка! Вот ты вообще представляешь, как это – жить не в центре?» Нет, Я отсюда ни ногой. Где подписать бумагу?»

Виктория, строгая мать двоих сыновей, пристально приглядывающая за ними, 31 год

«Мы живем тут в трешке: моя семья и моя мама. Немного места, не хватает иногда. Но, в целом, мне нравится: нормальная инфраструктура, тихий центр. В какую-нибудь Каменную Горку я бы не поехала, даже если б нам давали там четырех- или пятикомнатную квартиру. Извините, но жить вместе с людьми, получившими там социальное жилье, я не хочу. Если бы предложили жилье в Зеленом Бору – тогда бы подумала. При этом маме однокомнатную квартиру, а нам – трешку рядом. Но и то – смотря где!»

Вячеслав, милый дедушка, дышащий загазованным воздухом на лавочке, 72 года

«Я совершенно не верю властям. Поверьте, еще на стадии проекта половину украдут. И нам ничего хорошего это не сулит. В нашем доме был капремонт. Предложили над нашей пятиэтажкой надстроить два этажа и пустить лифт – мы всем домом отказались. Лифт, построенный по стене дома, гремел бы на весь подъезд. Дом панельный, я слышу, как сосед чихает, куда нам лифт? И сколько бы человек въехало на эти два этажа? Если строить такие же клетушки, как наши хрущевки, – никто не поедет в подобные условия. После общего отказа капремонт стали делать не так хорошо, как в начале. Но меня всё устраивает, как есть, сделали – и слава богу, хоть трубы перестали течь».

Татьяна, худенькая блондинка-юрист, 35 лет

«Я родилась в центре и никто меня не переубедит в том, что он разительно отличается по социальному составу от окраин. Есть, конечно, приличные районы, но они перемежаются со всяким быдлячеством.

Как человеку бездетному, мне не нужна большая квартира, и меня вполне устраивает моя пятиэтажка рядом с рынком. Я могу себе позволить сходить за свежими продуктами несколько раз, а не тащить сто тяжелых сумок, оттягивая к земле руки, как гиббон. Поэтому я бы не переехала ни на какую окраину. В лучшем случае, я бы взяла деньги – в размере компенсации по рыночной цене. И не исходя из каких-то кадастровых цифр, а по риэлтерской цене. В противном случае – это печальный развод граждан государством. Потому что оценка – одна из самых больших точек преткновения судебных споров.

Кстати, когда застраивался район улицы Червякова и там сносили частные дома, застройщика обязали выдать людям квартиры в этом же районе. Но наши госконторы этого не любят и, естественно, запирают народ в «Далекие Отсёлки», нарушая тем самым право выбора местожительства. А люди наши не могут стукнуть кулаком по столу и сказать: «Предоставляйте мне квартиру тут!» И послушно заселяют собой «Далекие Отсёлки».

Данила, играет во дворе с ровесниками, 9 лет

«А Никита и Кирилл со мной поедут в этот новый дом жить? Неизвестно еще? Тогда мы здесь остаемся. Мы же друзья!»

Мы решили углубиться во дворы, ближе к улице Якуба Коласа, где застройка представляет собой более элитные домики, и спросить у тамошних жителей про перспективы сноса их домов.

Андрей, житель «дома с историей», 39 лет

«Наш трехэтажный дом – постройки 1953 года. Лет пять назад его задумали снести. Ходили какие-то люди, фотографировали. Потом вызвали мою жену и сказали: «Оценивайте ваши деревья, сараи, оценивайте ваши имущество, а мы вам дадим денег». Народ начал возмущаться, потому что в нашем доме когда-то жил покойный заместитель министра экономики Андрей Тур. Мы были против, чтобы наш дом сносили и что-то строили для «новых беларусов» на его месте. Давайте нам подменку, мы тоже хотим тут жить, зачем нам куда-то уезжать? На Каменную Горку? В Шабаны? Вы что, издеваетесь? Тут квартиры дороже в два раза, чем на Камгорке. Здесь сталинка, потолки 3,2 метра, маршевые лестницы, балконы с лепниной, толщина стен – пять метров, трехкомнатная квартира – 80 квадратов. Тихий район, отличная инфраструктура, нет никаких заводов, детей спокойно отпускаешь гулять. Ночью тишина, иногда студенты БНТУ на гитарах тренькают, но это даже приятно.

Мы пошли в районное управление капитального строительства, где начальник сказал, что нет такого указания, чтобы государство сносило наш дом. Всё стало притихать, а потом у них начались какие-то криминальные вещи, массу народа посадили за взятки. Оказалось, нас хотели выселить и сделать «богатый» особняк на две семьи: на два подъезда и три этажа. Возможно, с мансардным пентхаусом. Но в наших условиях, чушь что, еще и ответственность уголовная: не так что-то потратил – сразу в тюрьму.

Теперь до 2028 года тут никто ничего не собирается делать. Даже капремонт. Вообще наш дом был НКВДшный, офицерский, практически на краю Минска стоял (в послевоенные годы). На третьем этаже здесь жил генерал, во дворе стояла охрана, чуть ли не рота солдат. Там, где сейчас развлекательный центр НЛО, – была самая настоящая деревня. А там, где улица Чернышевского, были самые настоящие деревянные бараки, они и по сей день существуют. И не сносятся почему-то».

Александра, гуляла на детской площадке с бабушкой, дочкой и пушистым котом, 34 года

«Тут квартира моей бабушки – в этой двушке мы и живём. У меня есть еще одно жилье, которое я сдаю. Но от этой квартиры я не откажусь в любом случае. Здесь нам всё удобно: детский садик, школа, рынок недалеко. Вряд ли, несмотря на привлекательность района, сюда захочет придти кто-то из застройщиков. Вон там на горке, ближе к универсаму «Рига» построили многоэтажный дом с подземной парковкой и прочим «фаршем». И что вы думаете, там квартиры покупаются? Нет. Дорого. Вечером от силы 20 окон горит. Или вон у нас стадион, который стал местом выгула собак. Он не обустроен, там вполне можно всунуть многоэтажку, но что-то желающих построить на этом месте не наблюдается. Да и люди из соседних домов восстали, когда пошли подобные разговоры, подписали бумаги – инвестор тут же испарился. Так что можно фантазировать сколько угодно, но в нашем районе в ближайшие лет 10 ничего не будут сносить, я уверена».

Пока реальной угрозы нет, жители старых домов лениво жалуются на плохой капремонт, но в новостройки приМКАДных районов уезжать не собираются. Беларусу не нужно будущее, ему главное – стабильное настоящее и сохранность памяти о прошлом, особенно если речь о сталинке в центре города.