KYKY: Я слежу за твоей деятельностью еще с начала работы proza.com.ua. Похоже, уже лет десять. За это время время у тебя накопилось гигантское количество зловещих ненавистников, смакующих самые изощренные способы расправы. Ты сознательно шел на провокацию и эта реакция предсказуема? Или градус ненависти вышел за пределы ожидаемого?
Анатолий Ульянов: Реакция на мою работу является её частью. Мне интересна не сама провокация, но то, что она извлекает на свет; как преломляется в разных людях. Оказываясь в состоянии эксцесса, человек теряет контроль над своей маской, предстаёт истинным собой. Все эти сексуальные фантазии о насилии, которому меня обещают подвернуть комментаторы – это ведь очень познавательный культурный материал. Мы все живём в осаде разных этик.
Любая идеология искажает реальность и артикулирует свою версию «хорошего человека», в то время как человек реальный – он не хороший, и не плохой. Он сложный и разный. В одной ситуации он может пожертвовать собой ради ближнего, в другой – запустить газенваген.
И то, и другое – человек. Меня интересует его парадоксальное закулисье. Провоцируя его словами и образами, я хочу, чтобы фурункул проблемы прорвался. Гной, в этом смысле, ожидаем. Однако подобная разрядка, позволяет снять напряжение, и даёт шанс на исцеление и диалог.
KYKY: Как ты относишься к тому, что пространство вынудило тебя уехать из Украины?
А. У.: Это трагедия и счастье. Трагедия, потому что я не могу обнять маму, сходить за книжками с отцом или сводить свою младшую сестру на мороженое. Мне очень жаль отсутствовать в жизни моей семьи, и страшно от мысли, что мои родители умрут прежде, чем мы сможем увидеться снова… А счастье – потому что в этой дороге я расцвёл. Уехать из Украины – это приехать в целый мир, каждый кусочек которого увеличивает объем твоих лёгких. Разные страны, люди, города; жизнь, наполненная путешествиями и приключениями – всё это пусть не без гроз, но мечта. Хотя сам факт того, что иные вынуждены уезжать из своих воинственных обществ, ничего хорошего этим обществам, конечно, не предвещает. Чем меньше там таких, как я, тем больше тех, кто мычит в униформе.
KYKY: Тебе комфортно в США?
А. У.: Америка, в первую очередь, интересна. Именно здесь я стал художником, открыл для себя фотографию, увлёкся кино. Для меня эта страна, скорее, про моё развитие, чем про комфорт. Комфортного в политическом беженстве мало. Я не имею права покидать пределы США, и это обстоятельство вот уже который год отравляет мою жизнь. Я не знаю, когда этот бюрократический кошмар закончится – через год, или десять лет; не знаю, хватит ли меня доплыть… Но до тех пор я и ещё сотни тысяч нас, бегущих каждый из своего ада, будут обречены на лимб. Вне этого – прекрасная страна. Не скажу, что хочу осесть в ней навсегда, ведь в мире ещё столько мест, где нужно побывать, прожить, но моё американское путешествие ещё не закончилось.
KYKY: Куда бы мы ни уезжали, мы так или иначе остаемся русскоязычными людьми, родившимися в СССР. Как ты взаимодействуешь с этим фактом? Твой блог dadakinder ты ведешь все-таки на русском.
А. У.: Я не вижу здесь противоречия. Русский язык является неотъемлемой частью моей личности, и я не понимаю, почему моя нынешняя география должна отменять это обстоятельство. Мои интересы не ограничиваются ни этим языком, ни теми обществами, которые в него вовлечены, но, безусловно, включают в себя русскоязычное пространство. В конце концов, в нём находится мой читатель и ещё миллионы людей по всему миру. Это огромная аудитория, с которой мне интересно работать. Русскоязычные беженцы представляются мне голосами, которые могли бы включать свои родные общества в глобальный диалог культур, тем самым освобождая их от национального консерватизма.
Существует расхожее заблуждение, что, покидая родину, человек должен забыться, и таким образом сделаться американцем. Это провинциальная фантазия.
Капитализм приветствует уникальное предложение, и позволяет нам взаимодействовать с любыми рынками глобального мира.
Мы можем менять место жительства на более комфортное, при этом сохраняя связи с теми культурами, которые нам интересны. Сегодня это больше не или/или. Сегодня мы можем находиться во множестве точек земного шара и потреблять их все одновременно. География более не определяет наши коммуникации.
Русский язык – это моя литература. Но я также фотограф и кинематографист. Визуальность открывает для меня мир за пределами русскоязычного контекста. Ни в своих вербальных коммуникациях на dadakinder.com, ни в визуальных на vvhy.tv я не чувствую себя пленником национального гетто. Я давно пережил эмигрантский синдром отторжения прошлого, и не стесняюсь говорить по-английски с русским акцентом.
KYKY: Рассматриваешь ли ты возможность вернуться? В каком качестве?
А. У.: Я рассматриваю любую возможность – жизнь, как известно, умеет поворачиваться и на 180, и на 360 градусов. Но я не ищу возвращения. Жизнь в Украине для меня слишком опасна. Как художник, я вижу там интересный материал для кино, но не для ПМЖ. Друзей у меня там почти не осталось – многие отвернулись. Врагов – умножилось. Участвовать в производстве милитаризованного национального государства мне не интересно. Моё возвращение требует иного политического климата. Я очень надеюсь, что усилия, которые я предпринимаю, предлагая Украине свои идеи, этому климату поспособствуют. Ну а пока мне слишком рано возвращаться. Есть множество культур, где я ещё не побывал. Путешествие должно продолжаться.
KYKY: На looo.ch четко написано, что это проект non-profit. Но частные пожертвования вряд ли покроют прожиточный минимум. Скорее всего, речь идет о том, чтобы возместить расходы на хостинг. Но какова тогда стратегия выживания? Авторские гонорары могут стать такой стратегией? Если нет, то как быть?
А. У.: Ещё пару лет назад автор мог уповать разве что на рекламу. Или смерть богатой тётушки. Сегодня, благодаря таким сервисам как Tinypass и Gumroad, у нас появляется возможность выстраивать свои экономические отношения с аудиторией. Меняется и она сама – если ещё вчера никто не хотел платить за цифровой контент, то сегодня многие уже поняли, что от их контрибуций зависит удовлетворение их собственных потребностей – сама возможность получать интересные вещи. Старые стратегии больше не работают. Нужно изобретать свои. Я верю в малые коллективы, нишевые авторские каналы, контент по подписке… Проблема сегодня заключается в том, что между автором и аудиторией стоят социальные сети, навязывающие свою информационную политику и мешающие дистрибуции с помощью рекламных фильтров. Перед авторами стоит задача устранить подобных посредников, эмансипировать свой контент, создать для него автономные территории и работать со своей аудиторией напрямую.
KYKY: Что ты думаешь об авторском праве? Как ты относишься к тому, что люди беззастенчиво используют твои тексты даже без упоминания авторства?
А. У.: Учитывая, что указать автора ничего не стоит – отказ это делать является жлобством. Важно понимать, что, указывая автора, ты помогаешь ему набирать аудиторию и, следовательно, развивать условия производства нового контента. Контента, который способствует, в том числе, успеху твоего агрегатора.
Что до авторского права… каждый раз, когда человек читает мой текст в обход подписки, он лишает меня куска хлеба и как бы заявляет, что мой труд ничего не стоит.
Как показывает опыт голливудских студий, поделать с этим ничего нельзя. Я не собираюсь преследовать людей, которым хочется читать мои тексты, но при этом жалко заплатить доллар. В конце концов, они кидают самих себя, ведь если я, и такие как я, будут вынуждены меньше писать и больше подавать кофе, в мире останется только реклама и пропаганда.
KYKY: Богема и буржуа, как писал Дэвид Брукс, уже давно подружились, и протест успешно монетизируются. Рассматривал ли ты возможность работы на какой-либо бренд, компанию, стартап, рекламное агентство или редакцию? Либо ты сознательно сохраняешь дистанцию с миром коммерции?
А. У.: Если я от чего-то и пытаюсь дистанцироваться, так это от этики, которая ограничивает мои возможности. Не скажу, что делаю это с неизменным успехом, и, всё же я не хочу, чтобы мою жизнь определяла идеология. Нет ничего достойного в том, чтобы сдохнуть с голоду из принципа. Деньги – это возможности: новые путешествия, новые тексты, новое кино. Я не всеяден, и потому не стал бы заниматься политической заказухой и писать не то, что думаю, но мне было бы интересно посотрудничать, скажем, с талантливым дизайнером одежды, – я обожаю фотографировать людей, – или снять рекламный ролик для производителя тяжелых грузовиков. Я стараюсь быть открытым к разному опыту, и не цементировать себя в какой-то снобской роли.
KYKY: Интернет устранил барьеры входа в культурные индустрии. С одной стороны, мы имеем неограниченное количество авторв, разнообразие мнений и стилей. Но вместе с барьерами самоустранился и фильтр, который позволял выстраивать культурные ориентиры. Теперь этих ориентиров либо нет, либо они крайне абстрактны и недолговечны. Мы живем в шизофреничную эпоху. Я предполагаю, что ты приветствуешь это состояние, но многим это сложно принять и понять. Куда дальше будет двигаться культура без больших нарративов, на твой взгляд? Есть ли авангард? Где он? Нужен ли он?
А. У.: Следующий фронтир – виртуальная реальность. Все сейчас только об этом и говорят. Говорят не случайно, поскольку до выхода Oculus Rift и подобных ему систем остаются считанные месяцы. Это новый медиум изменит информационный ландшафт так, как его, в своё время, изменило изобретение радио. Возможность телепортировать человека в другой опыт является революционной, и открывает обширные горизонты для развития нашего сознания. Всё, что мы знали до этого, все наши книги, кино и музыка, – всё это умножается на сто под воздействием нового средства. Авторский нарратив перестанет быть основой коммуникации, поскольку опыт и ситуации, которые открывает для нас виртуальная реальность, позволит каждому из нас создавать и переживать там свою собственную историю. Режиссеров сменят дизайнеры среды.
Первые эксперименты в VR уже доказали, что люди больше не хотят следить за сюжетом, отвлекаются – им хочется самостоятельно исследовать миры: бродить, смотреть, щупать; оказываться там, где они иначе не могли бы оказаться.
Уже сегодня существуют нейро-интерфейсы, позволяющие управлять виртуальными пространствами с помощью мысли. Это значит, что нас ждёт не просто культурная, но когнитивная революция. И самое замечательное во всём этом, что мы, наконец-то, говорим об этом не как какие-то гики о далёкой перспективе, но как о нашем массовом настоящем. В связи с этим могу нас всех только поздравить – дальше будет только ещё интереснее.