Коллектив «Sputnik Photos» выпустил фотографическую книгу о Беларуси «Stand By/За Беларусь», которая является настоящим исследовательским фотопроектом, обращенным на белорусскую повседневность, а не на политические медиаклише. Андрей Ленкевич (Andrei Liankevich, Беларусь) в проекте «Бывай, Радзiма» изучает современные репрезентации Второй мировой войны. Рафал Милах (Rafał Milach, Польша) в проекте «Пераможцы» снимал победителей местных и республиканских конкурсов, от лучшего крахмала до лучшего ученика Суворовского училища. Адам Паньчук (Adam Pańczuk, Польша) фотографировал, как одеваются молодые белорусы на улицах города, в проекте «I_am_in_vogue@belarus.by». Агнешка Райс (Agnieszka Rayss, Польша) обратилась к личным историям женщин-ветеранов Второй мировой войны в проекте «Узгадваю жыццё i плачу». Проект Манцы Юван (Manca Juvan, Словения) «Бацькаўшчына» посвящен теме белорусской иммиграции в Нью-Йорке. «Пярвотны лес» Яна Брикчинского (Jan Brykczyński, Польша) — это первый проект о социальном измерении Беловежской Пущи. «Горад жанчын» Юстины Мельникевич (Justyna Mielnikiewicz, Грузия) рассказывает о женщинах из брачного агентства.
На своем сайте вы пишете, что фокусируетесь на изображении Восточной Европы. Почему?
Агнешка Райс: Потому что мы здесь живем. Для фотографа-документалиста это самая лучшая ситуация, когда он может фотографировать те вещи, которые близко в пространстве и ментально, в голове.
Адам Паньчук: У нас очень много общего с людьми из Беларуси: мы как будто вырастали из одной системы, и нам важно документировать, как меняется этот регион.
Почему решили делать фотопроект о Беларуси?
Андрей Ленкевич: Я пролоббировал. Это было 2 года назад. Я сказал: смотрите, у нас тут началась какая-то интересная история, интересное движение, возможно, поменяется страна, — это было как раз перед выборами, и все думали, что она поменяется. Все поддержали. Книжка вышла, страна не поменялась, но какой-то документ о теперешней Беларуси уже есть, как начало.
фото: Агнешка Райс, Узгадваю жыццё i плачу
Какова его цель?
Агнешка: Мало фотоисторий о современной Беларуси, и Андрей хотел поменять сложившуюся ситуацию. Чтобы приехали фотографы из Польши, Словении и посмотрели на Беларусь своими глазами и чтобы это не была только политика, оппозиция, но и повседневность.
Адам: В польских медиа существует такой образ Беларуси, будто это последняя диктатура, и мы хотели посмотреть, как здесь выглядит жизнь людей. То, что ты видишь в газетах, по телевизору, — это одно, а другое, когда ты поедешь и начнешь говорить с людьми. На первый взгляд нигде не видно диктатуры, как-то потом начинаешь замечать. И этот проект показывает ситуацию в Беларуси под кожей.
Андрей: Наверное, каждый ставил какую-то свою цель. Для коллектива это был экзамен на серьезный авторский проблемный проект, где нужно было взять социальную тему, в которой никто ничего на самом деле по-настоящему не понимал. Необходимо было в ней разбираться, думать, разрабатывать ее, пытаться как-то балансировать между ответственностью перед героями, ответственностью перед собой, самоцензурой, цензурой. Каждый для себя решал какие-то задачи. Я сдавал экзамен на современную фотографию.
Как вы выбирали темы фотопроектов?
Адам: Темы в процессе приходили. Первый раз, когда мы приехали, никто фотографий не делал, смотрел, думал. В третий раз мы приехали и уже более-менее видели, какие темы возьмем.
Андрей: Каждый придумывал свою тему. Иногда они диктовались географическим положением фотографа: вот Манца из Словении снимала в Нью-Йорке, а потом приехала в Минск. У всех были свои интересы. Например, Агнешка понимала, что важно сделать историю про войну, про ветеранов, которые умирают: еще пять лет, ну, максимум десять — и все, ни одного участника войны уже не будет. Агнешка вообще интересуется гендерной проблематикой, женскими историями. У нее есть книга об отношении польских девушек к красоте («American Dream»). Она всегда в этой теме, потому данная история именно про ветеранок, а не ветеранов вообще.
фото: Адам Паньчук, I_am_in_vogue@belarus.by
Чем этот фотопроект о Беларуси отличается от других?
Андрей: Проект в понимании «Спутника» — это комплексное решение: книжка, выставка, презентации, где фотографии — только первый этап нашей истории. Говорить о содержании очень сложно, потому что в книге представлены разные проекты.
Важно ли вам, чтобы в Беларуси увидели его?
Агнешка: Да, мы это делали не только для себя. Мы бы хотели организовать выставку, на которой люди смогли бы посмотреть книгу.
Адам: Это важно, чтобы белорусы увидели свою страну в глазах иностранцев, ну, Андрей не иностранец. Это как когда два человека живут друг с другом, и когда ты делаешь что-то — ты видишь, что там в других глазах. Ты себя видишь в глазах другого человека.
Андрей: Сейчас выставка будет представлена, если не ошибаюсь, минимум в шести местах. Нам безумно важно, чтобы она приехала в Беларусь. Она точно туда приедет, но пока непонятно, в каком формате и где будет показана. Это важно, во-первых, потому, что наша книга не является однозначным ответом на какие-то вопросы. Большинство проектов в ней не дают простого субъективного ответа на вопрос: что хотел сказать фотограф? Часть проектов задают вопросы, показывают некое отношение, некую ситуацию. И я думаю, что для ребят было безумно сложно, во-первых, придумать историю, а во-вторых, снять. Потому что у каждого в голове существовала такая структура: диктатура — КГБ — заберут — посадят. Когда мы обсуждали проект, то договаривались, что будем отходить от прямых политических тем, потому что они все время поднимаются в прессе, все время на виду. Мне кажется, очень важно привезти эту выставку еще потому, что здесь присутствует фотография, которую можно назвать современной: есть и айфонография, эта игра в фотографию, и архивная фотография, есть полароиды, какие-то параллели с искусством. Присутствует очень много взглядов, абсолютно разных, где происходит и заимствование, и пересечение фотографии с чем-то. И нет черно-белой классической фотографии, которой, мне кажется, в Беларуси до сих пор очень много.
фото: Андрей Ленкевич, улица Машерова, проект «Бывай, Радзiма»
Как вы думаете, какой будет эффект или последствия этого проекта? Ожидаете ли вы, что он что-то изменит или привнесет?
Агнешка: Я не думаю, что сейчас фотография такая сильная, чтобы что-то поменять. Полагаю, это книга для интеллигенции, для фотографов, для журналистов.
Адам: И это больше интересно для нас, потому что мы увидели, развили себя, больше поняли о Беларуси. Нам важно, как люди будут смотреть эту книжку, какую историю они для себя найдут. Но я не думаю, что она поменяет что-нибудь в стране. Если кто-то найдет для себя что-то интересное — это хорошо, но фотография сейчас не меняет мир.
Андрей: Для меня очень важен один эффект, к которому, мне кажется, эта книга и выставка приведет. Она вызовет диалог о том, что происходит в Беларуси в фотографической среде, среди людей, которые каким-то образом относятся к фотографии. Это уже началось, и это важно. С другой стороны, она сможет дать ответы на вопросы, которые так часто возникают: что интересно западному человеку? Какие темы, связанные с Беларусью, волнуют западного человека? И эта книжка показывает: важен субъективный интересный взгляд на какие-то происходящие вещи, а не темы армии, Чернобыля, Лукашенко. Я не думаю, конечно, что этот проект что-то поменяет, это было бы эгоистично и глупо. Но есть ситуации, когда важно сформулировать правильный вопрос, а не дать на него ответ.
Как ваше впечатление о Беларуси менялось по мере того, как вы работали над проектом?
Андрей: Очень сильно. Я по-другому стал смотреть на войну, на Вторую мировую войну, на историю. Потому что узнал много различных точек зрения, например польских или американских исследователей, возникла масса других фактов.
фото: Манца Юван, Бацькаўшчына
Но проект больше про современное отношение к войне?
Андрей: Без переосмысления прошлого ты не можешь говорить о современности. Это лично мое, возможно, для кого-то примитивное и наивное, но это мое личное переживание, переосмысление. И в том числе, конечно, теперешнего отношения. Сейчас очень сложно работать над какой-то темой, говоря, что это миф.
С какими трудностями вы сталкивались в процессе работы? Что-то не удалось сфотографировать?
Агнешка: Работа была тяжелая. Андрей сказал, что страх — это изнутри. Но когда мне отказывали в съемке женщины-ветераны, потому что я из Польши, было неприятно. Я ведь не шпион, я хотела сделать фотографии, поговорить. И я очень довольна, что в итоге смогла встретиться с этими женщинами, с белорусами.
Адам: Нет, у меня был хороший опыт, я познакомился с людьми на улице, они давали мне номера телефонов, приглашали домой на вечеринки. Все, кого я встречал, были очень приятные и открытые.
Андрей: Нет, у меня не было никаких вообще. Только с самим собой, конечно.
Как взгляд фотографа-иностранца отличается от взгляда местного фотографа?
Адам: Когда ты из другой страны, то, может быть, свежее смотришь на некоторые вещи. Ты больше видишь, чем люди, которые там живут, потому что им здесь уже все привычно.
Агнешка: Думаю, что такой фотограф, как Андрей, белорус, лучше все знает и глубже понимает происходящие в стране процессы, от чего они зависят.
Андрей: Нет, я думаю, что так нельзя поделить. Полагаю, в книжке это неочевидно. С другой стороны, фотография же очень сильно поменялась. Если бы мы снимали классический репортаж на одну тему, то наверняка у меня была бы какая-то фора, потому что я бы знал ситуацию.
фото: Рафал Милах, Пераможцы
Становятся ли сегодня репрезентации Восточной Европы более популярными и востребованными на Западе?
Агнешка: Да, я думаю, что Восточная Европа часто интересна, но она интересна как экзотика. И еще я думаю, что такие проекты, как наш, важны: чтобы это была не только экзотика, но и жизнь.
Андрей: Я вообще не понимаю таких вопросов. Что такое Запад? Считаю, надо про конкретные фестивали говорить, про конкретные музеи, в каждом конкретном случае разбираться. Думаю, что, во-первых, нет, потому что у них там сейчас… ну как так можно сказать: «у них там… вообще все по-другому» или «у них так экономический кризис»? В Европе огромный темп, и то, что называется модой, может быть просто процессами, которые там идут. Я думаю, единственное, что можно точно сказать: большее количество фотографов — выходцев из Центральной и Восточной Европы — наряду с западными ребятами стали участвовать в фотофестивалях и делать книжки. Я не знаю, есть ли интерес. Но я знаю, что поляки в прошлом году, 5 человек, – победители «World Press Photo». Это что — интерес? Нет, это просто крутые фотографы делают крутую фотографию.
Как ты думаешь, с чем это связано — с каким-то образованием?
Андрей: Они уже просто вписаны в европейскую систему ценностей, координат, рынок и так далее, и там есть честная конкуренция. Наверное, ребята из Восточной Европы еще немного голодные по каким-то вещам, они что-то все время хотят доказывать. Возможно, ответ в том, что молодежь посредством того же интернета, понимая или чувствуя время, актуальный язык, производит на самом деле интересные истории из этого региона. Истории, которых на Западе вообще нет и не может быть.
фото: Юстина Мельникевич, Горад жанчын
Как вы ответите на вопрос, который ставите в презентации своего проекта: является ли создание фотокниги политичным? (Is making a photo book political?)
Агнешка: Я не знаю, что ответить, но в Беларуси много политики. И когда ты едешь в страну, в которой политика важна, фотокнига о ней тоже будет политической.
Адам: Как Рафал (Рафал Милах — прим. авт.) вчера сказал, когда польские фотографы едут в Беларусь, все уже думают, что, может, там что-то политическое. И когда ты показываешь повседневность, там тоже видна политика, потому что даже на улице заметно, что многие люди не выезжает за границу, ведь выехать тяжело, виза дорогая. Ну и так, как ты видишь все, — это тоже политика.
Андрей: И да и нет, конечно. Эта книга не политическая. Но тут начинается интересная игра, потому что не важно, какую ты сделал книжку, важно, как ее воспринимает публика. Вчера Рафал очень хорошо сказал: слово «Беларусь» — это уже политическое слово. Ты можешь ромашки сфотографировать и коров, но никого не волнует, скажут: а-а-а, они специально так делали, чтобы показать кичуху эту. Есть истории или темы, которые заведомо политические. Что бы ты ни снял про Северную Корею, ты вписываешься в контекст моментально.