Лучшее место находится очень просто: нужно прийти раньше всех. Ты занимаешь место и работаешь.

Можно определить такой момент, когда ваши любительские фотографии стали профессиональными?

Этот момент наступает незаметно. Когда начинаешь фотографировать, думаешь, что это интересно, ни на что не похоже и классно. Потом приходишь к какому-то разочарованию и видишь, что кто-то это уже снял, а другой снял это еще лучше. Продолжаешь работать на другом уровне, опять снимаешь, опять тебе это нравится, потом понимаешь, что это тоже туфта. Я не знаю, когда наступает момент продажи фотографии куда-то. Но чаще всего это фотография, которая нравится тебе меньше всего, это какой-нибудь утилитарный кадр, который подошел для газеты.

Что можно сказать о белорусской фотожурналистике?

Последние месяцы я убежден, что белорусская фотожурналистика стала очень ленивой, ей стало всего хватать. Она убеждена, что самодостаточна и выполняет свою функцию, а на самом деле ничего она не выполняет.

Почему так получается?

Потому что нет конкуренции. Каждый фотограф снимает для своего редактора – и все довольны: каждый имеет рабочее место, каждый получает зарплату, но никто не заботится о том, чтобы отличаться друг от друга. А это очень сложная работа: нужно искать темы, много ездить, тратить много своих денег и редакционных, да и свое свободное время. Это большой риск, потому что ты можешь куда-то поехать, а там ничего не происходит, и вообще тебя оттуда выгонят и пошлют. Как мне кажется, в этом проблема, и я убедился уже за последние полгода, что белорусская фотожурналистика – ленивая. Это не значит, что она плохая либо ее нет. Она может быть лучше, но нужно искать темы независимо от уровня своей зарплаты. Конечно, все мы живые люди, у нас есть семьи, дети, нужно платить за съем квартиры и мобильный. Но нужно и думать о своем призвании документального фотографа, потому что мы-то тут живем, где-то в Минске сидим в интернете, в фейсбуке переписываемся, спорим, ругаемся, но в это время страна, которая находится за минской кольцевой автодорогой, живет совсем по-другому и совсем без нас, без фотографов, которые собирают эту жизнь.

А существует ли белорусский рынок фотографии?

Есть рынок свадебной фотографии или рынок фото на документы, а рынка репортерской фотографии нет, и это проблема, как мне кажется, очень серьезная. Но вообще стоит уже отказаться от формата рынка типа белорусской пресс-фотографии – ведь рынок уже стал глобальным, он везде, в нем и можно участвовать. Можно жить и работать в Беларуси, при этом продавать фотографии заинтересованным лицам и изданиям. Это очень сложно делать, но даже в белорусской ситуации возможно.

Ваши авторские права уже нарушали?

Был один случай, сейчас не могу назвать журнал – одно глянцевое издание Беларуси. Это был 2008 год, журнал попросил у меня фотографии экстремального спорта, опубликовал их, но видоизменил немножко и не подписал, а я пытался как-то без конфликта уладить этот вопрос. Со мной отказались говорить. Тогда я сказал: хорошо, встретимся в суде. Восемь месяцев длился процесс, суд признал нарушение авторских прав. Была выплачена компенсация. Это был, наверное, один из первых случаев, когда права фотографа были защищены

Очень часто приходится читать на форумах о кражах фотографий, и все заканчивается только шумом: нарушили, что делать, я напишу им, я написал им. До суда не доходит, потому что это очень сложно, приходится платить юристу, платить государственную пошлину за подачу иска, и это все большие деньги. И риск. Но если ты уверен, что права нарушены, если у тебя хороший юрист, то стоит идти в суд и воспитывать правовую культуру.

С помощью фотографии можно повлиять на развитие общества?

Это раньше, когда фотографов было не так много. Было такое великое свершение фотографии во время Вьетнамской войны: фотографы приехали туда и начали снимать все ужасы войны, и простые американцы, увидев это, через своих представителей добились завершения войны. Но это, опять-таки, если говорить простыми словами. Я не знаю, решает ли что-нибудь сейчас фотография в современном мире. Мы надеемся, что можем на что-то влиять, но я не думаю, что это первоочередная цель. И были, например, в интернете фотографии издевательств над иракскими заключенными в американской тюрьме. И был большой скандал, то есть эта фотография повлияла на какие-то мнения, какой-то расклад сил она изменила. В Беларуси это вообще сложно, потому что, как я уже говорил, здесь фотожурналистика ленивая.

Это не связано с белорусским зрителем?

Я не думаю, зритель же везде одинаковый. Спрос есть, но понятно, что нельзя выпустить книгу тиражом 5 миллионов и ее купит каждый второй житель Беларуси. Теперь все сегментировано – ты знаешь, что это интересно тысяче человек. Ты делаешь книгу, и ее покупают. Это может быть успешный проект или неуспешный. Мы просто вступаем в эпоху сегментации, когда есть новостные фотографы, а есть фотографы, которые фотографируют только концерты. Это такой рынок ниш. Мы не может делать фотографию, которая будет интересна всем. Хотя такое бывает. Очень важно понимать, для кого ты снимаешь и кому ты хочешь это сказать.

Я хочу больше удивляться белорусской фотографии. Я хочу, чтобы появились конкуренты, потому что мы начнем больше двигаться.

Как вы воспринимаете критику?

Да я что-то не слышу никакой критики.

А комментарии к репортажам?

К комментариям интернет-жителей следует вообще осторожно относится, они же анонимные, так что это все очень несерьезно. А критики со стороны профессиональных фотографов в Беларуси не слышал. Были люди, которые делали мне замечания, к которым я прислушивался, но это небелорусские фотографы. Мне бы очень хотелось услышать критику в Беларуси.

Есть ли площадка, форум, где белорусские фотографы обмениваются мнениями?

Обычно это происходит в закрытых группах в соцсетях, все скатывается в неконтролируемый конфликт, такой страшный срач. Есть фотографы-свадебщики, которые не любят репортеров и считают, что те занимаются фигней и ничего вообще не производят. В среде репортеров у нас такого ярко выраженного конфликта нету, потому что мы все находимся в одной тусовке, снимаем одни и те же события практически вместе. Но я бы хотел жарких споров насчет предметов, объектов фотографирования, развития местной индустрии. Это хорошо, потому что любая конфликтная ситуация  предлагает какие-то варианты, которые тебя развивают.

Есть ли желание издать свою фотокнигу?

Я работаю сейчас над этим; не знаю, правда, когда выйдет. Это будет большая-большая фотокнига про армию в виде дневника с текстовыми вставками.

Над какими проектами работаете сейчас?

Да я обложился просто ими. Сейчас заканчиваю вторую половину проекта про «черный список» культурных деятелей Беларуси, у которых проблемы с реализацией своих творческих амбиций – отмена концертов, выставок.

Недавно на конкурсе фотографий победил снимок, сильно отредактированный в фотошопе. Из-за этого возникла дискуссия – насколько можно использовать средства обработки?

Это все достаточно условно. В новостных агентствах приняты свои стандарты. Чаще всего это запрет на какую бы то ни было обработку. В журнальных агентствах автор имеет больше времени и может обрабатывать фотографии. Обработка была всегда, даже в пленочную эпоху. Тогда на разные участки бумаги разливали разный раствор, выдерживали его определенное количество времени. Сейчас используют фотошоп: увеличиваешь ли ты картинку, готовишь ли ее для веба – ты ее обрабатываешь в любом случае. Но есть установленный критерий обработки, которого все стараются придерживаться: не видоизменять картинку до такой степени, что уже невозможно узнать первоначальный вид.

Вы упомянули про пленку. Вы еще используете ее? Остается романтика пленки?

Это не романтика – ведущие фотографы работают с пленкой. Я бы не сказал, что съемка на пленку отмирает, просто это трудоемкий процесс. Людям, которые только-только начинают делать первые шаги в этой сфере сегодня, уже перейти на пленку сложнее, этому нужно учиться. Пленка пока остается технически совершенным способом получения качественных изображений. Хотя некоторые современные модели цифровых фотоаппаратов уже приблизились к такому качеству.

Можно ли отделить жизнь от работы? Нет ли такого, что идешь и все хочешь взять в рамку?

Это какое-то состояние. Есть время, которое проводишь с семьей и просто не думаешь о фотографии – просто знаешь, что ничего не получится. И есть время, когда берешь в руки фотоаппарат и куда-то идешь, у тебя уже есть настрой на поиск кадра, уже следишь за людьми, у тебя соответствующий темп и ритм внутри, соответствующее настроение, погода, все складывается в особое чувство – тогда фотография получится. Просто бездумное хождение по улицам с фотоаппаратом – это тоже неплохо: можно куда-нибудь прийти, что-нибудь увидеть. Но у меня уже не так, я фотоаппарат с собой ношу не везде. Когда знаю, что получится фотография, я его беру.

Кстати, сколько весит фототехника, которую приходиться носить?

Фотоаппарат весит грамм 900, объектив – 1 кг, плюс второй фотоаппарат столько же, ноутбук, дополнительный объектив – килограмм под десять набирается. Это мой профессиональный саквояж, я уже не замечаю этого веса.

Какие особенности работы в газете «Наша Нива»? Это нормированный рабочий день?

Нормированности нет никакой совершенно. Есть зависимость от новостей, но мы снимаем не только их, но и репортажи, и свои проекты. Особенность работы – очень большое внимание уделяется качеству фотографии. Если я прихожу с задания, и кто-то снял лучше меня – неважно, он в штате или нет – выберут лучшую карточку. Если я снял хуже, то я не претендую на фотографию в полосе.

Есть чувство ответственности при работе в такой знаменитой газете?

Это ответственность перед самим собой. «Наша Нива» – это бренд, который должен сам себя как-то подтверждать. Не зря там есть слова «першая беларуская газета».

Фотограф должен уметь быстро бегать?

В репортерской работе быстро бегать – очень важно. Например, на летних протестах. Там приходилось очень много двигаться, чтобы быть в центре.

А если бы предложили поехать в горячую точку?

Нет, я не чувствую себя военным фотографом, освещающим конфликты. Это очень специфическая профессия, она очень конкурентна. Наверное, это одно из самых конкурентных направлений репортерской работы. Где-то рядом стоит спортивная фотография, где тоже очень высокая конкурентность.

Почему людям хочется заниматься военной фотографией, если это опасно для жизни?

Потому что конфликты, боль, страдания – это топ-новости. Их смотрят, за них платят, это высшее проявление человеческих эмоций. Хотя есть много других сфер жизни и без войны, которые тоже настоящие.

Девушки могут быть хорошими фотографами?

Я думаю, что они классные фотографы. Мужская фотография – техничная: мы следим, чтобы выдержка была, чтобы экспозиция попадала, чтобы все было правильно. А женская – импульсивная. Женщина может не понимать, как работает фотоаппарат, но она на авто включила цифровой и начала просто мочить эмоциями. Мужики снимают головой, а женщины – сердцем. Дигитализация, развитие цифровых технологий и привели в фотографию женщин, потому что раньше это было сложно: проявка, печать, химикаты отпугивали женщин. А сейчас даже в белорусской фотожурналистике за последние 5-7 лет появилось много девушек. Женская фотография – просто другая. Она мне очень нравится, и это такое отдельное явление и в Беларуси, и вообще в мире.

Появление цифровой фотографии и то, что теперь снимки может делать каждый, не означает, что фотография просто утонет в этом количестве?

Не утонет, она же видоизменяется. У нас очень большие конкуренты в социальных сетях. Это если мы говорим о новостной фотографии, потому что снимок человека, который первым оказался в центре события и успел его снять фотоаппаратом, телефоном или планшетом, сразу берут все новостные ленты. И наша функция меняется. Нас, профессиональных фотографов-репортеров, это заставляет шевелиться, но мы все равно не можем успеть за этой армией камероносителей или людей с телефонами.

Развитие технологий и социальных сетей видоизменяет и новостную, и документальную фотографию – очень много документов времени создаются обычными людьми. И это заставляет профессиональную фотографию изменяться: снимок уже не просто констатация сбывшегося факта, а работа с контекстом. Нам, например, не нужно показывать, что стакан – прозрачный, цилиндрической формы и наполнен водой. Нам нужно учиться показывать этот стакан с какой-то другой стороны: можно его поставить с чем-то рядом, можно его снимать с другого ракурса, можно его снимать другим светом, другими объективами – вот так, если говорить примитивно, фотография меняется. Она работает уже с контекстами, а не с какой-то натурой.

Нет ли желания поработать в России или Европе?

Нужно снимать дома. Я уверен, что в Беларуси много интересных людей, вещей, событий, процессов, которые еще не сняты. Я повторял и повторю еще раз: какая-нибудь республика Чад снята намного лучше, чем Беларусь. Я уверен, что Беларусь – одна из самых неснятых стран мира. Так много тем – война, еврейство, да и обычные темы вроде белорусского студенчества. Да, это сложно делать, нужно тратить время и деньги, но по-другому хорошие фотографии не появляются. Я не могу понять, почему никто этим не занимается. То есть снимают, но этого очень мало. Мы должны конкурировать ни какими-то мнениями, обзывать друг друга типа «ты плохой фотограф, а я – хороший», нужно конкурировать фотографиями, показывать: вот ты съездил, снял это вот так, а я съездил, снял то же самое, но по-другому – и у кого лучше.

Есть надежда, что в будущем белорусской фотожурналистики что-то поменяется?

Не то чтобы надежда – я сам буду это менять, я завтра буду фотографировать, послезавтра буду фотографировать.

Фотографы любят, когда их фотографируют?

Я стараюсь не обращать внимания, когда меня снимают, я специально не позирую. Фотографируешь – ну и фотографируй, что тут такого. Можешь меня как-нибудь снять, только не за пивом и тарелкой. (Делаю несколько снимков Сергея, он смотрит фотографии  – прим. авт.) Вот эта с закрытыми глазами хорошая.

заглавная иллюстрация: использовано фото Эвана Томпсона

фото: Сергей Гудилин