Васюкович Александр, обладатель Гран-при 2012, 3-е место в номинации «Повседневная жизнь», серия, 2013, 1-е место в номинации «Искусство и развлечения», серия, 2013

Про распределение

Меня попросили снять эту историю для первого номера журнала «Таймер». Мы (Александр Васюкович и редактор Таймер – прим. автора)  искали человека, который мог бы быть героем этой истории. В итоге герой – это знакомый знакомого, нашли его через Вконтакте, списались, он согласился. Мы до последнего думали, что никто не согласится. Нашли его, поехали на три дня. 

На тот момент он уже там жил и работал. Там, конечно, царит тотальное распиздяйство. Мы сразу думали, как мы там будем снимать, как договоримся. Но получилось так, что мы приехали и сразу пошли к нему на работу. На нас там никто не обращал внимания, всем было всё равно. Только на третий день вывалил председатель колхоза и самолично вывез нас из фермы на таком новом служебном Пассате. 

Это было примерно так: мы сидели у этого ветеринарного врача, нашего героя, в кабинете. Заходит мужик, смотрит и говорит: «Ну, чё?». Я ему ответил: «А чё?». Это дословный диалог. Он сказал, что на ферме посторонним быть нельзя. Мы сказали, что приехали в гости к Саше (герою), смотрим на его работу. Он, видимо, понял, что наезжать на нас бесполезно, но дал понять, чтобы мы валили. Мы хотели, конечно, остаться, но потом он нас увидел ещё раз, подъехал на машине. Сказал: «Садитесь, давайте я вас подвезу». Подвёз до выхода, где была наша машина припаркована. 

Дожинки

Как пришла идея,  я точно не помню. Один вечер мы (Александр Васюкович, Ксения Авимова - примеч. автора) собрались, решили проехать от Минска до Горок (прим.авт. — в 2012 году в Горках проходили Дожинки) и снять их все, что встретим по дороге. Ехал просто так по дороге и снимал. Я знаю, что я не первый, кто фотографировал эти штуки. Снялось всё за один день. И как договорится — чем дальше в лес, тем толще партизаны — ближе к Горкам было видно, что у авторов фантазия разрасталась. Кто именно это делает, я не знаю. Думаю, что дают задания хозяйствам украсить дорогу именно на такую аграрную тематику. Не видел, кстати, ни одного человека, который бы останавливался сфотографировать эти скульптуры.

Вячеслав Цуранов, обладатель Гран-при 2013, 3-е место в номинации «Постановочный портрет»

Про тюрьму

Для меня стал неожиданным оранжевый цвет одежды у осужденных на участке ПЗ. Ведь кроме фотографий, иллюстрирующих текст пишущего корреспондента о буднях тюрьмы, планировал сделать черно-белую серию портретов. Перестроиться было непросто. Идея снимать осужденных на совершенно инородном в тюремном прогулочном дворике стуле пришла, когда дремал в электричке, направляясь в Жодино во второй день командировки.

Серия портретов, снятая на черно-белую пленку любимым «Киевом-60» (штатив, тросик), взяла первое место в категории «портрет» (профессионалы) на премии «Золотая Камера» в том же Киеве в марте этого года. Какой истории сам отдаю предпочтение, еще не определился.

Про фабрику

Люблю снимать людей труда. Как-то сделал серию про рабочих кузнечного цеха одного из минских заводов. Показал Сергею Максимишину (российский фотожурналист-фрилансер, приезжал в Минск а мастер-классом в 2011 году — прим. автора). Сергей Яковлевич был честным: «Не впечатлило. Ну, кузня и кузня».

По рекомендации получалось попасть на прядильную фабрику. А тут и мастер-класс Андрея Поликанова (директор фотослужбы журнала «Русский репортер» приезжал в Минск с мастер-классом в 2012 году — прим. автора) подоспел. Не скажу, что специально держал в голове услышанное в эти дни, но влияние лекций директора фотослужбы «РР» на эту серию для меня очевидно.

Сделал три захода на фабрику в течение лета. Дали толковую сопровождающую Анастасию, которой было в охотку тягаться с фотографом, который к тому же, в первый день сам не знал толком, что  и как хочет снимать. Анастасия присутствует на нескольких фотографиях. Не думаю, что в дальнейшем буду снимать в таком же стиле.  

Сергей Гудилин, обладатель Гран-при 2011, 2-е место в номинации «Искусство и развлечения», 2013, 2-е место в номинации «Постановочный портрет», серия, 2013

Выборы

Это бальная белорусская тема, поэтому я не мог обойти её стороной. Чтобы говорить на эту тему, мне нужно было идти дальше, чем опять рассказывать о разгонах, демонстрациях людей. Мне кажется, что эти интерьеры хорошо выражают выборы в объективной форме. Такие дизайны избирательных участков для меня — это картина политической, культурной, общественной жизни. 

Проект ещё не закончен, я буду искать какие-то другие интерьеры. Но сам по себе он лёгкий. Я его снимал всю неделю, как началось досрочное голосование. От того места, где я живу, фотографировал в районах поблизости: Минск, Борисов, Жодино, Борисовский район, Крупский, ещё несколько районов, в больших городах, в деревеньках. Я искал разные места, где проводятся эти выборы — поликлинники, ещё что-то. Пришлось посетить больше участков, потому что где-то эти дизайны повторяются. 

Ездил просто с журналистским документом, показывал этим членам комиссии и говорил им дико банальную вещь: «Мне нужно сфотографировать ваш избирательный участок». В городах нормально реагировали. Но было, в деревню какую-то приехали, там в клубе участок. И всем всегда нужно позвонить куда-то повыше, куда-то подальше, спросить: «Ну, что можно им давать фотографировать или нельзя?». Если бы я был наблюдателем европейским, я б там вообще раздраконил этот участок своими мнениями или жалобами. Но получалось так, как получалось. 

Скорее всего, самое правильное название для этого проекта — политический натюрморт. Тут ещё очень важно, что в кадре людей нет. Потому что белорусские выборы, по-моему, без людей и проходят.

Школьницы

Это тоже очень простая история. Здесь я понимал только одну простую штуку, что уже идёт 18-ый год правления Лукашенко. Я посчитал, и так совпало, что в прошлом, 2012 году школу заканчивало поколение, которое родилось в 1994. Год, когда выбрали Лукашенко президентом.  

Эта как такая точка новой генерации, которая лет через 10, когда какие-то переломные моменты произойдут, будет принимать решения и продвигать все сферы жизни. Данный проект — это начало наблюдения за этой генерацией, которая вообще знает только одного президента и не видела некой альтернативной реальности. Это такая «точка ноль» — 1994 год и один человек в стране. 

Снималось это так: у знакомых знакомых был выпуск. Я просто подошёл и говорю, давайте, я приду и немножко поснимаю. Все согласились. Никто просто не думал, что серия такой резонанс вызовет. Директор школы, говорил, вот, про нас написали, а там комментаторы пишут плохие комментарии, фотограф козёл, короче. Это было неприятно, хотя я всех предупреждал, что это для публикации, это будет в СМИ. Но, выходит как всегда — виноват фотограф.  

Проект снималось в одной школе, в один день, это даже один класс. Формально у меня уже был такой карт-бланш, когда все знали, что придёт фотограф и он что-то будет снимать. Мне немножко повезло, потому что был какой-то такой минимальный открытый доступ. Это такая журналистская удача. 

Хотя в этой истории тоже двойное дно. Я показал эту генерацию, но, не знаю, почему были девушки только. Получилось что-то такое на освоение  мультикультурных штук: в интерьерах, в одежде — это советские передники, то, как в школах красят ящики, какие-то новые элементы красно-зелёных оформлений. Всё это застывшее, показывающее время. Но оно очень просто характеризует всю нашу семиотическую среду, в которой мы живём. И для меня это интересно.

Самая главная вещь, конечно, которая мне помогла всё это сделать в прошлом году, это я сейчас с таким огромным пафосом говорю — это просто фантастическая способность подымать задницу и куда-то идти. 

Андрей Ленкевич, 2-е место в номинации «Традиции», серия, 2013

Это история — продолжение большого проекта «Прощай, Родина», над которым я сейчас работаю. Именно в  этой истории о начале Великой Отечественной войны, для меня важна сама дата (1941 год), так как она отличается почти на  два года от начала Второй мировой войны, в которой участвовала уже вся Европа к этому моменту. Это фотографическое исследование, в котором я пытаюсь самому себе задавать вопросы о войне, её героях, мифах и событиях. Как в данном случае, почему СССР не начал войну  раньше, не ответил на просьбу Польши.

Сама съёмка длилась очень короткое время — около 4-х часов, что равно времени мероприятий в Брестской крепости.  

Зенькович Татьяна, 2-е место в номинации «Повседневная жизнь», 2013

Серию про Анечек я готовила как домашнее задание к мастер-классу Андрея Поликанова, который был в Минске прошлым летом. Андрей предложил мне попробовать снимать так, как я раньше никогда не делала, употребить какой-то приём, применить какую-то технику и тому подобное, удивить, одним словом. В итоге, я снимала эту серию через самодельный фильтр. Девочки-героини серии — мои давние друзья. Так что процесс знакомства, принятия и так далее состоялся намного лет раньше, чем сама съёмка. В целом, они с интересом и пониманием отнеслись к затее сделать про них историю.
Анечки тоже приходили на мастер-класс Андрея Поликанова и примерно представляли, кто и где увидит эти фотографии. И когда я в первый раз показывала их на публику, Ани были в зале. После победы истории на конкурсе они поздравили меня и порадовались вместе со мной.

Гилицкий Виктор, 1-е место в номинации «Повседневная жизнь», серия, 2013

Происходила вся история летом, когда я был в отпуске между контрактами на круизном лайнере, где работал фотографом. Мы с родителями ездили в деревню — то в одну, то в вторую, встречались с родными, всё время что-то происходило. Ну а в один прекрасный и самый обыкновенный день, будучи у себя дома, в Минске,  просто из ниоткуда приходит в голову желание: «надо бы к деду съездить». Хочу поехать — побыть с ним, пожить с ним, просто потому, что он там есть, ни картошку копать или садить, или на сенокос там или по каким другим нуждам, нет – просто так. 

160 км от Минска в деревню Узнацк, проделал по классике зайцем на электричке и потом на попутках ещё. Я приехал к дедушке с маленьким рюкзаком за спиной, книжкой кокой-то и парой запасных маек, среди которых лежал мой постоянный F100 и плёнки. Преследовал ли какие-нибудь цели, была ли идея какая про съёмку в голове или модный нынче «концепт», — нет. Приехал, как приезжают к родителям или родным, которых давно не видел, от которых ничего тебе не нужно, просто приятно быть  рядом, делать что-то.

Вот и мы с дедушкой Иваном — жили и работали вместе, недели три наверное, точно не помню. Я старался посмотреть каким-то спокойным взглядом на то, что он делает и как живёт. Смотрел, как течёт его жизнь, как тихо и пусто в доме. Каково это — находиться в здравом уме дома одному, когда понимаешь, что по большому-то счёту ничего делать тебе не надо, твои дети всем тебя обеспечивают, и работа — уже лишь вредная привычка, от которой никак не можешь избавиться. 

Фотоаппарат висел на плече, всего два объектива, которые и менял-то редко. Надо понимать, что это не была продуманная  съёмка, когда держишь в голове уже отснятый материал и ищешь то планы новые, то деталями разбавляешь. Опять же, нет. Это больше походило на семейный альбом что ли, когда просто снимаешь того, кто с тобой рядом, снимаешь быт, как и что вы делаете. Диктофон ещё с собой был. В деревне, в старых частных домах знаете много всяких звуков самобытных есть: двери и пол скрипучие, старое радио, печь и звуки животных во дворе, всякое. Записал новостную передачу радиостанции, которые дедушка слушал постоянно, никогда старался не пропускать, или его чтение газеты вслух.  У него и бабушки, которая умерла на 5 лет раньше, была привычка читать газеты вслух друг другу. И когда мы приезжали, он читал газету, попутно вставляя свои комментарии,  а потом мы с ним рассуждали, разговаривали — тогда я тоже что-то снял. Это была как такая голосовая память. Просто для себя. 

Если говорить про реакцию дедушки на съёмку — приехал внук, взрослый уже человек, ну снимает, ну и ладно, значит ему хочется, значит ему так надо. Как может реагировать уже 80-летний старик на работающий практически беззвучно фотоаппарат, да и по мужски ему просто было всё равно как-то. Он не воспринимал меня, как постороннего человека. Это такой пункт, который всё делает очень доступным.  Я не был назойлив, не ставил ничего, просто поднимал фотоаппарат, делал один-два кадра и всё. Не ловил его полчаса, стоя или ожидая какого-то света, ну и естественно постановок никаких тоже. Это кадры «здесь и сейчас». Иногда он как пожилой человек не понимал, зачем меня фотографировать, но реагировал так как-то лениво: «ну чаго ты снимаешь мяне, а!? хопiць».

Потом я уехал, прошло две-три недели. Успел уже плёнки в проявку сдать, а потом ещё и сделал индекс-принты, и примерно в этом интервале мне звонят родители, говорят, что дедушки не стало. В этот момент, как в тетрисе, какой-то кубичек раз, и сложил такой пазл, стеночку. И уже то, что за стеной — не вернуть. В тоже время понимаешь, что теперь ты видишь чёткую картину того, что произошло с тобой, что ты снял, как ты снял, что это была последняя  ваша с дедушкой встреча.

В серии есть последняя карточка, где, когда я уезжал, просто поставил фотоаппарат на автоспуск на столе на противоположной стороне комнаты и снял нас вместе, сидящих в кресле.