Ангелина выросла в многодетной семье. Она, две сестры-близняшки и три брата. Родители всех любили одинаково, детей отдавали во всевозможные секции: танцы, акробатика, музыка, художественная школа. В общем, никакого сложного детства или детских травм, о которых можно подумать, рассматривая фото Ангелины Николау, лежащей на башенном кране. Да и разговор об этом не склеился…

«Мне не нравится подвергать себя опасности, поэтому я это и не делаю»

KYKY: Когда ты поняла, что тебе нравится подвергать себя опасности? Как думаешь, повлияли ли на это какие-то воспоминание из детства? Может что-то произошло, и ты такая: «Я бессмертная, и буду до конца жизни проверять»?

Ангелина Николау: Ничего не происходило. Я узнала, что на этом можно заработать. За модельные съёмки, особенно на высоте, мне платят хорошие деньги. И в ближайшие десять лет я планирую этим заниматься.

KYKY: А не боишься, что в какой-то момент выполнишь работу, а забрать гонорар уже не сможешь?

А. Н.: Не считаю, что я рискую. Делаю только то, в чём уверена на все сто. Тем более, мне не нравится подвергать себя опасности…

KYKY: Большинство руферов действуют в одиночку, а ты нашла партнера. Или он тебя. Вы познакомились и поняли, что вам нравится одно и то же?

А. Н.: Это не так. Большинство руферов ходят парадами по 50-100 человек, мало кто действует в одиночку. А со своим партнером я познакомилась в общей компании. И в рамках этой компании всем нам нравится одно и тоже. Получился типа клуб по интересам.

KYKY: А с друзьями в подростковом возрасте не было проблем? Обычно дети сбиваются в группы по интересам, а у тебя – редкое хобби.

А. Н.: Я вообще пай-девочка: секции, школа на отлично, помощь в уходе за младшими братьями. На подростковые проблемы и, тем более, тусовки с одногодками не было времени.

KYKY: Сколько у тебя уже было травм?

А. Н.: На крышах еще не было. И не будет. Они все кажутся для обывателя опасными, я же не вижу ни в одной из них ничего страшного. Но переломы были. Пару раз ломала ногу на танцах.

«На самом деле, эти школьники никому не нужны, кроме своих мам»

KYKY: Вот, кстати, мучает глупый вопрос: а случалось, что птицы мешают? Бывает же, что даже в турбину самолета попадают пернатые. Может, и в руферов врезаются слепые вороны?

А. Н.: Да. Чайки. Они гнездятся на некоторых крышах и, когда гуляешь там, защищают своих птенцов. Весной такое происходит часто. Взлетают и начинают низко пикировать над тобой. Иногда даже касаются лапами голов. Нагадить могут.

KYKY: А как вообще удается пробраться на такие объекты? Они же, по идее, не должны быть доступными…

А. Н.: Ломаем замки, конечно же. Это делается довольно часто. Хороший руфер – опытный взломщик!

KYKY: Многие руферы по понятным причинам скрывают лица. А вы нет. Не было серьезных проблем из-за этого?

А. Н.: Школьники скрывают лица. Это понт такой – типа они бандиты крутые. На самом деле, они никому не нужны, кроме своих мам. Насмотрятся фильмов и слепо копируют их героев. А вообще, проблемы были, но далеко не из-за открытых лиц. Органы легко вычислят любого, будь он хоть в 33 масках.

Немыслимая глупость: замазывать лицо и выкладывать его же в сеть со своего домашнего компа, или даже на собственной странице в соцсети. Считай, что МВД уже знает твой адрес.

KYKY: А есть какое-то руферское сообщество? Не знаешь, есть ли они в Беларуси?

А. Н.: Было сообщество, пару лет назад исчезло. Руфинг был субкультурой, теперь, в том числе благодаря мне, кстати, стал массовой культурой. Все стали лазить по крышам. Туда водят экскурсии [для новичков]. Инстаграмы, селфи… Короче, это мейнстрим. И поскольку это делают все, то сообщество руферов – это примерно то же самое, что сообщество пешеходов. А про Беларусь я не знаю…

KYKY: А руферы какой национальности самые обезбашенные?

А. Н.: Русские. Набери в английской Википедии слово «roofer» – в их понимании это кровельщик. Там таким лишь единицы занимаются, большинство и не знает, что это уже массовая культура. По большому счету, только русские этим и занимаются.

«Уже недостаточно залезть на крышу. Но от новых трюков многие умирают»

KYKY: Как думаешь, правда, что клин клином выбивают, и людям, боящимся высоты, стоит поучиться у руферов?

А. Н.: Страх высоты проходит, но постепенно. Лично знаю людей, которые пару лет назад боялись стоять в центре плоской крыши, а теперь готовы лезть со мной чуть ли не по опорам вантового моста. Но они всё равно боятся. Просто научились преодолевать свой страх. Я же высоты не боялась никогда. Вообще.

KYKY: Кстати, а руферы считают тех, кто боится высоты и отставляет комменты вроде «у меня от одних фото вспотели ладошки», лохами? Посмеиваются над ними?

А. Н.: Лично я – нет. Мне вообще всё равно, боится человек высоты или нет. Я пауков боюсь, а кто-то нет. У каждого свои страхи. Школьники-понторезы прикалываются над такими, но я с ними не общаюсь.

KYKY: А есть у руферов знаковые места и сложные фишки, сделав которые, можно считать себя представителем высшей лиги?

А. Н.: Знаковые места – есть. В каждом городе. В Москве это звезды сталинских домов. Есть особо знаковые – звезда МГУ. В Питере это крыша Конституционного суда. Когда-то была крыша Эрмитажа, но уже нет. Еще на крейсере «Аврора» катались руферы, когда он шёл на ремонт, прямо в его трубе. Плавали на корабле из «Алых парусов»... Вот это знаковые события, да.

KYKY: Кстати, а у руферов есть учителя, которые обучают мастерству новичков, или самообучение происходит на свой страх и риск?

А. Н.: Раньше были общие компании, но сейчас каждый – сам за себя. Школота тусит со школотой, более взрослые – с более взрослыми. Раньше залез на крышу, и это было уже круто. Теперь же, чтобы удивить, надо сделать что-то ещё более необычное и страшное. Вот школьники теперь и ходят по стрелам башенных кранов, висят на них на одной руке. Всё для того, чтобы быть не таким, как все. Но от таких трюков многие умирают…

KYKY: Я не видел чтобы в СМИ писали про несчастные случаи. Они, выходит, бывают?

А. Н.: Вообще-то часто пишут. Руферы погибают регулярно [И действительно, гугл не дает соврать – правда, пишут об этом лишь малопопулярные российские сайты. – Прим. авт.]. В Москве ещё лет пять назад руфер провалился на куполе почтамта. В Питере в прошлом году с купола церкви упал один... Много таких случаев… [одна из первых ссылок в поисковике рассказывает про Одессу, где погиб руфер в конце апреля. Упал с седьмого этажа, пытавшись пробраться через окно в родительскую квартиру. Вот так оступился, а тебя уже в руферы записали. – Прим. авт.].

KYKY: Многие руферы в своих блогах как будто соревнуются в креативности фото. У тебя есть любимые ракурсы, положения камеры или дополнительные аксессуары к фото? Или больше нравится снимать видео, в которых четко видно, насколько высоко вы забрались?

А. Н.: Да, раньше соревновались. Теперь с кем соревноваться? Всё уже покорили, облазали. Теперь только школьники друг с другом соревнуются. Но это уже никому не интересно. А за мои ракурсы отвечает фотограф, ему виднее. Модель в этом деле вторична.

«Я – легенда для пацанов»

KYKY: А есть руферская скандальная мечта, на которую ты пока что не решаешься?

А. Н.: Когда-то хотела на башни Кремля, но это совершенно нереально.

KYKY: Например, в Беларуси нет небоскребов. Как местный руфер может удовлетворить свои желания, не выезжая из страны? На что еще можно залезть?

А. Н.: Наверное, полазать по строительным кранам. Но не только в высоте дело. Гораздо важнее виды. Например, в Питере все дома низкие, но они там стоят вплотную друг к другу. Можно гулять по крышам. Пять-десять верхушек за раз. Целыми кварталами ходить. Красота.

KYKY: А что вообще почетнее: высота небоскреба, опасность сооружения или незаконность поступка?

А. Н.: А нет почёта. Каждый сам решает, что ему нравится. Лично мне – душевная компания. Неважно, куда лезть, – важно, с кем.

KYKY: А есть в среде руферов свои легенды? Или страшилки?

А. Н.: Есть. Для школьников это Виталий Раскалов с другом. Для пацанов – я. Это если про людей-легенд. А если про страшилки – нет, я не слышала. Только полицию все боятся, но зря. Бояться нужно не этого.

KYKY: А как общество к этому относится? Что изменилось с тех пор, как ты стала знаменитой?

А. Н.: В целом плохо относится. Не одобряет меня общество. Но у меня есть своя целевая аудитория, и я работаю на неё. Это молодые мужчины от 18 до 35 лет, и им нравится, что я делаю. Иначе бы я не получала такие гонорары за съёмки. На улицах узнают, но редко. В целом просто стало больше денег. Родителям стараюсь помогать, ну и живу, как хочу…

P. S. Кокетливые вопросы «сколько лет?», «какие примерно гонорары получашь?» и «почему бояться полицию – глупо?», остались без ответа. Хотя в одном из материалов в сети было написано, что Ангелине 23 года. Статья была опубликована в прошлом году.