В 16 лет я узнала, что бесплодна. Сначала, конечно, приравнивала себя к инвалиду, думала, зачем я вообще нужна, если у меня не будет детей. А потом смирилась – знала, что возьму ребенка из детского дома. Успокоилась.

Потом я стала встречаться со своим будущим мужем и случайно узнала, что беременна. Не могла поверить – как это так? Мне 19 лет, моему мужу – 18, у нас ничего нет. Но я понимала, что ребенка буду оставлять 100%, с мужем или без. Другого шанса забеременеть не будет, да и со здоровьем у меня вечные проблемы, почти всю жизнь пью гормональные таблетки. Муж, когда узнал, что я беременна, был счастлив. Хотя и сам еще был ребенком. Возможно, всё это повлияло на то, что судьба связала меня с профессией няни.

Сейчас няни в основном пенсионерки – молодых боятся брать, мол, могут мужа увести. Красивой и умной женщине сложно начать доверять. Да и няню обычно ищут с педагогическим или медицинским образованием, а у меня нет ни того, ни другого, потому что специальность – торговая. Но я работала в трех семьях, где никто этого даже не спрашивал. 

Сложные дети

Карьерой няни я обязана сестре своего мужа, она мой первый клиент. У них двое детей – второй, Влад, с легкой формой ДЦП. В тот момент от них резко ушла сиделка, и хозяйка попросила недолго присмотреть за ее детьми. Это «недолго» переросло в то, что я отказалась от своей основной работы. Стала ходить в эту семью чуть ли не каждый день.

С такими детьми работать крайне сложно: малыш еще не ходил: я таскала его на руках, мы ездили на массажи, к психологам, логопедам. Когда первый раз поехали с ребенком в медицинский центр – увидела детей-инвалидов, стало страшно. Потом начинаешь привыкать, понимаешь, что это такие же дети, которые не любят жалость. В итоге у себя в голове начинаешь относиться к ним иначе – наравне. Но особенно трудно с лежачими детьми. Тогда я поняла, что должна с этим ребенком вести себя так же, как и со старшим: не поощрять, не брать на руки, а учить ходить. Даже если жалко и хочется плакать.

Мне нравилась работа: я приходила к ним домой, была свобода действий, могла ложиться спать вместе с детьми, учила их готовить. Влад очень любознательный, всегда старался мне помочь – мы с ним варили макароны, запекали котлеты. Часто я предлагала детям игры – например, прятки. Дети прятались, а я ходила их искала. И старшим детям весело, и маленький развивается. Я даже брала на работу свою дочь – так Настя была при мне, накормлена и «досмотрена». 

Сейчас я общаюсь с Владом, беру его гулять, вожу в кино, разговариваю с ним. Ему очень не хватает общения, любви родителей.

В богатых семьях так: они сами зациклены на деньгах и считают, что кроме денег детям ничего не надо. «На тебе деньги и не трогай нас», – вот лозунг родителей.

Как бы мама и папа ни были заняты, они всегда могут найти хотя бы 20 минут для общения с малышом. Ребёнка надо чаще обнимать, слушать его, хвалить. Родители редко говорят, что они любят, но это надо делать даже тогда, когда дети подрастают. К тому же у детей нужно спрашивать, чем они хотят заниматься. Если рисовать, значит надо рисовать; если читать – значит читать. Тогда любой ребёнок будет насыщаться любовью мамы и папы и будет чувствовать себя счастливым. Нужно качественное внимание, а то включат мультики, и занимаются своими домашними делами.

Родители его вначале сильно ругали за учебу: ему сложно даются многие предметы, он слабо рассуждает. Если он затруднялся решить пример, мама могла дать подзатыльник, кричала на него. А ведь ему попросту это не дано! Я пыталась объяснить ей, что в первую очередь нужно ставить его здоровье, психику. Дети – это не проекты, на них не нужно ставить цели. Ему нравятся мультики, мы с мужем старались записать его на курсы по программированию, но родители были против. А по мне, так нужно давать свободу и выбор: хочешь прыгать по лужам – снимай обувь и беги.

Платили мне тогда около двух долларов в час. На то время это было выше среднего на рынке. А чтобы шел стаж работы, семья меня официально оформила как менеджера в солярии. Теперь Влад уже пошел в школу. Я объяснила его маме, что няня ему не нужна, он уже самостоятельный.

Сейчас я работаю в семье, где первый и третий ребенок родились здоровыми, а второй – Витя – с аутизмом. Я должна была сидеть только с младшим ребенком, но мне было жалко, что средним никто не занимается. Стала проводить время с двумя. Когда мама уходит, говорит сыну: «Витя, закройся в комнате и сиди там». А я знаю, что целый день подросток не будет сидеть в четырех стенах. Как дверь закрывается, он сразу же выходит – и мы начинаем играть вместе, танцевать, лепить. Ему 17, он постоянно один, ему не хватает поддержки и общения.

За это меня осуждают и муж, и родители. Говорят, что мне должны доплачивать за больного ребенка. А я его жалею – с ним совсем никто не дружит, его гнобит старший брат, с ним строги родители, они ужасно с ним поступают. Не нужно нарушать психику у таких детей! С ними нужно говорить, объяснять – взаимодействовать с ребенком. Я этого мальчика беру с нами на улицу – иногда, правда, стыдно за его поступки, но что поделаешь? Он может остановить прохожих, познакомить меня с ними. Приходится подыгрывать.

Вите я очень нравлюсь, как-то сказал мне: «Я тебя трахну». Скорее всего, он даже не понимает смысл этих слов – но постоянно смотрит фильмы, берет из них что-то. Я стараюсь объяснить, что «трахнуть» – это ударить палкой по голове. Когда он хочет поднять меня на руки, отвечаю, что я тяжелая – что у него заболит живот и придется идти к врачу. Стараюсь не ругать, а больше учить. Хотя он постоянно занимается онанизмом – когда смотрит фильм, руки постоянно в трусах. И не знаешь, как ему объяснить, что это не вредно, просто нужно уединяться.

Тяжелый ребенок, мне очень жалко родителей. Но я знаю, что другую няню они бы не нашли.

А младший ребёнок хороший, очень самостоятельный для двух лет. Называет меня «Наташечка», помогает готовить, хорошо разговаривает. Но я вижу, что скучает по родителям, часто спрашивает: «А где моя мама?» Приходится объяснять, что она сейчас работает, зарабатывает деньги. Но детям-то в первую очередь нужны родители. Хотя их мама говорит, что мне доверяют детей больше, чем себе.

Избалованные родители

То, что семья богата, не значит, что она щедрая – чаще даже наоборот. Как-то хозяйка подошла и сказала: «Наташа, давай ты у нас будешь днем получать два доллара, но оставаться еще на ночь». А я думаю: если буду у них постоянно ночевать, значит буду меньше зарабатывать. Сказала, что муж не поймет меня, если я за два доллара буду оставаться. Либо три доллара (а сразу мы договаривались на четыре), либо я подожду, пока они найдут новую няню.

Недавно знакомые нашли мне работу администратором в медицинском центре. Я к хозяйке подошла и сказала, что предложили работу, и я склонна согласиться. Она спросила, какая зарплата. Как узнала, что зовут на 1000 рублей, предложила платить 700. И обещала трудоустроить уборщицей, чтобы у меня запись в трудовую шла. Отговаривала меня неделю, говорила, что после испытательного срока я в этом центре буду не нужна. Но в итоге, когда я официально туда устроилась, она все равно попросила им помогать – приходить, когда могу. 

И еще в работе няней у меня была девочка. Правда, сидела я с ней недолго, в основном ночью. Родители на ночь в выходные уходили гулять, я приходила к 10 часам вечера и сидела с ребенком до пяти утра. Платили тогда хорошо, около пяти долларов в час, дарили дорогие подарки, хорошо ко мне относились. Но проработала я там мало: мужу не особо нравилось, что я ухожу на ночь. Да и девочка там была очень избалованная, с ней было сложно. А еще у них была собака – овчарка, девочка пса мучила постоянно. Приходилось объяснять, что с животными так обращаться нельзя. А игрушек и одежды у нее было столько... Родители все ей покупали, ни в чем не отказывали.

После этой семьи мне предлагала работу другая, очень богатая семья. У них большой дом, выкупленные два этажа и фасад. Большое количество игрушек, роскошный ремонт. Они долго не могли найти няню, моя знакомая представила им меня. Мне предложили пять долларов в час, но мне было страшно: мало ли, ребенок что-то побьет, поцарапает? В таких семьях очень болезненно к этому относятся. И я отказалась.

Сегодня деньгами в Минске не сорят, как, например, 10 лет назад. В среднем, в час няне платят около трех долларов, в месяц может выйти около 600 долларов.

Миллионов тут не заработаешь – ведь те, кто даже не знал, сколько у них денег, уехали из Беларуси на волне кризиса. Остались более мелкие предприниматели и наемные сотрудники – пусть и обеспеченные, но тоже зависимые.

Я обожаю детей, и сама нравлюсь себе как няня – знаю, что со мной ребенок развивается. Не боюсь, если где-то есть жучки, камеры. Не обзываю детей, не кричу на них, не бью. Меня воспитывали в атмосфере, где можно играть, пробовать новое. Никогда не кричали, если что-то разбивалось, нам можно было играть дома в прятки, догонялки, дома была целая коммуна детей.

Но все же считаю, что никакая няня не заменит родителей. Если есть хотя бы пару часов в день с родителями, ребенок будет другой. Ведь все проблемы во взрослой жизни – из-за нашего детства. Поэтому оно должно быть счастливым у всех детей.

Я хочу ни от чего не ограждать ребенка, чтобы он видел мир, разваливался, социализировался. Свою дочку водила всюду: в разные центры, развлекательные комплексы, зоопарки. При этом я не особо за часовые просмотры мультиков – считаю, что они зомбируют детей. С другой стороны, сейчас без гаджетов никуда. Я это понимаю, поэтому своему ребенку покупала компьютерные игры, предлагала зарегистрироваться в социальных сетях. Но она сама никогда много не сидела в гаджетах. Может, просто не надо ничего запрещать ребенку – и он не будет так этого так хотеть?