Что предшествовало Большому террору

В результате Октябрьского переворота к власти пришли большевики. Они должны были избавить рабочих и крестьян от «угнетения царским режимом». Но на самом деле один режим просто сменился другим – большевики любыми способами пытались удержать власть, не жалея при этом человеческих жизней.

В 1930-х основную часть населения СССР составляли крестьяне, которым НЭП помог завязать хороший финансовый жирок. Советы боялись таких свободных крестьян-производителей и относились к ним, как «чуждым классовым элементам». Поэтому было принято решение ограничить частную инициативу, что привело к дефициту товаров и росту цен, в том числе на хлеб. Большевики не хотели платить по рыночным ценам и нашли простой выход: зачем платить, если можно отбирать? Такая политика аукнулась голодомором в Украине, Казахстане, Поволжье. Только в Украине от голода погибло порядка 3,9 млн. людей. Потом крестьян стали загонять в колхозы в качестве бесправных батраков с минимальной оплатой. А наиболее трудолюбивых из них называли «кулаками» и отправляли в ссылку, либо расстреливали.

Конечно, крестьянские бунты вспыхнули по всей стране. Их участниками стали более 2,5 млн людей. Это в три раза больше, чем все белое движение во время гражданской войны. Но к 1933-му большевикам удалось насильственно привить радость к «счастливой жизни в колхозе», хотя недовольство людей никуда не ушло. И во время Большого террора в 1937-м именно крестьяне и селяне составляли большую часть «расстрельных списков». Таким образом Сталин заставил полюбить коллективизацию.

Репрессии в 1937-м не возникли вдруг – они были всегда, начиная с Октябрьского переворота. Но именно в 37-м достигли своего апогея. От социальной политики, которую проводили большевики с 1930-го по 1940-й, умерло порядка 8,5 миллионов человек. Большая часть из них (6,5 млн.) – от голода после коллективизации. 750 тысяч были расстреляны за «контрреволюционную деятельность». Остальные: кто-то – не пережил «раскулачивания», кто-то – ГУЛАГ. 

1937

Переломным моментом в преддверии волны небывалого насилия стало убийство секретаря ЦК Кирова в 1934-м. Ходили слухи, что Сталин лично приложил к этому руку. После смерти Кирова началась жестокая расправа со всеми политическими оппонентами вождя из «антисоветского троцкистского центра», а также «врагами народа», «деклассированными элементами» и иностранными шпионами. Сталин развязывал террор сознательно и заранее готовился к масштабным репрессиям: еще до 1937-го началось строительство трудовых лагерей.

Начало 1937-го ознаменовалось чисткой в рядах армии. Например, Тухачевского и Уборевича расстреляли по обвинению в заговоре против Красной Армии. В СМИ тогда напечатали, что «Сталин, готовясь к тяжелейшей схватке с европейским фашизмом, в 1937 году начал чистку Красной Армии от «пятой колонны». И курировал все эти зверства глава НКВД Николай Ежов, за что и получил медальку за заслуги. В июле 1937-го Сталин подписал один из страшнейших приказов № 00447, который дал НКВД неограниченные полномочия. От Большого террора при наркоме Ежове пострадало порядка 1,7 миллионов человек, а на кухнях это время (с 1937-го по 1938-й гг.) стали называть «ежовщиной».

Первыми после подписания приказа № 00447 по этапу поехали дворяне, священнослужители и «кулаки». Их обвиняли в связях с оппозиционными партиями или белым движением и признавали «врагами народа». Их ждал либо ГУЛАГ вместе со всеми членами семьи, либо расстрел. Параллельно продолжились чистки в рядах армии и начались облавы по национальному признаку: на немцев, греков, латышей, эстонцев и других. Советская власть маниакально искала иностранных шпионов-кукловодов в преддверии Второй мировой – Германия в то время заметно усиливала позиции.

Потом начались «открытые суды» над бывшими партийными деятелями. Для этого были специально созданы суды-тройки в составе трех человек: прокурора, начальника и секретаря обкома. Обвиняемый не имел права ни на защиту адвоката, ни на обжалование приговора. Приговор исполняли в день его вынесения. Суды были уполномочены приговаривать к высшей мере наказания, а также к заключению на срок от 8 до 10 лет. В приказе, который подписал Сталин, говорилось, что «следствие должно проводиться упрощенно и в ускоренном порядке», а главной его задачей являлось выявление всех связей арестованного.

Что касается «простых смертных», поводом для заведения «политического дела» могло стать все что угодно, в том числе донос без каких-либо фактов. Следователи даже устраивали между собой «социалистическое соревнование» по количеству арестованных. Причем никто не разбирался в причинах ареста. Сталин четко сказал: «Не разбираться нужно, а арестовывать».

С этого момента появились планы по количеству арестованных, а сами репрессии стали носить иррациональный характер: «воронок» мог приехать за кем угодно, будь ты политик или кухарка – неважно. И практически в 100% случаев люди подписывали протоколы и сознавались в каких-то фантастических преступлениях, нередко придуманных самими следователями. О пытках в НКВД ходили и ходит много легенд. Но если вернуться к сухим цифрам, то только в 1937-м в московском НКВД «скончались, находясь под следствием» 1115 человек.

Пытки

Сталин лично дал разрешение на применение силы при дознании, а также просил увеличить выполнение «плана первой категории», то есть активнее пополнять «расстрельные списки». В свою очередь нарком Ежов позволил начальникам отделов управлений НКВД «применять методы влияния». А на вопрос о предельном возрасте «врагов» – например, брать ли 80-летних людей, – нарком отрезал: «Если держится на ногах – стреляй!».

Каждый следователь НКВД по-своему понимал «методы влияния», поэтому и избивал на допросах по-разному. Например, оперуполномоченная, младший лейтенант госбезопасности Шлихт (Ершова Феодосия Алексеевна) «…избивала арестованных резиновой палкой, вырезанной из шины конной пролетки. Палка у нее была длинной около 50 см. Также она практиковала избиение арестованных пряжкой своего ремня». 

В камерах, рассчитанных на 10-12 человек, могло находиться по 70-140 человек, а расстрельной бригаде разрешалось выпивать на работе «из-за повышенной нервной отдачи». Также в НКВД практиковали пытки. Самая излюбленная – пытка сном, которая считалась «гуманной». Днем арестованным не давали спать (за этим следил отдельный человек), а по ночам проводили допросы. Провинившихся наказывали «стойкой». Человека ставили лицом к стенке, и он должен был выстоять назначенный следователем срок: от нескольких часов до нескольких суток. В ходе пытки боль становилась неимоверной, ноги опухали, кожа трескалась и начинала сочиться сукровица. Многие не выдерживали этого испытания и подписывали любую клевету на себя или других.

Но были пытки и похлеще. Бывший следователь томского НКВД Антон Карташов писал: «Мы сделали пол в подсобке над котельной из листового металла, куда запирали некоторых. Когда пол раскалялся, они там в голом виде плясали, как на еврейской свадьбе. Всё расскажешь, когда паленым мясом запахнет, да еще и своим. Всё, что знал и чего не знал, что не ведал».

В минском отделении НКВД особый ужас наводила «американка». Вот что пишет в дневниках беларус Иосиф Ятченя, которого в 1937-м арестовали по обвинению в шпионаже на польскую разведку: «И вот, я оказался в «конвейере». В течение пяти суток не разрешали присесть, не давали пить, есть, спать. Переминаясь с одной ноги на другую, наконец, я не устоял и упал в обморок. <...> Подняли, посадили за стол, дали глоток воды и ручку с пером, указывая место, где подписать протокол. Прихожу в некоторое сознание, а мысль работает: подписать – значит смерть. А жить чертовски хочется. Дрожащими руками хватаю протокол и со всей силы рву его».

В своих воспоминаниях Ятченя также рассуждал о цели массовых репрессий в Советском Союзе. Он считал, что таким образом Сталин пытался снять с себя ответственность за бедственное экономическое положение и голод, царившие в стране. Как писал Иосиф, агенты НКВД докладывали, что люди во всем винили Сталина и систему колхозов, и Сталин, чтобы заглушить подобные разговоры, придумал «чудодейственный способ: запустить в народ идею о многочисленных шпионах и диверсантах, отправленных иностранными державами во все ведомства и структуры СССР».

Какое наказание понесли те, кто был в НКВД

25 ноября 1938 года Ежова сняли с должности наркома внутренних дел и впоследствии тихо расстреляли. В последние месяцы перед арестом он погряз в пьянстве и промискуитете, чем и разозлил Сталина. Потом началась чистка людей Ежова в НКВД, в ходе которой 7 372 сотрудника были уволены и еще 937 – осуждены. Все зверства террора 1937-го были списаны на конкретных исполнителей, а не главного заказчика. Власть закрывала глаза на преступления, списывая их на «перегибы на местах». Уволенные из НКВД сотрудники не получали по заслугам, а просто меняли профиль: шли проводить идеологическую работу в рядах армии. И строили, к слову сказать, блестящую карьеру на должности политруков.

В 1939-м порядка 150 тысяч человек вышли из лагерей и тюрем по «бериевской амнистии». В основном это были нужные государству люди: технические специалисты и военные, в том числе Рокоссовский, который стал одним из видных полководцев Второй мировой. В последующем репрессии продолжились, но они уже не носили такого массового характера. Их заменило свирепое антирабочее законодательство, какого не знали самые одиозные правые диктатуры. Указ Президиума Верховного Совета от 26 июня 1940 года «О запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений» превратил большинство населения страны в крепостных и ввел уголовную ответственность за опоздание на работу свыше 20 минут.

Указ от 2 октября «О государственных трудовых резервах» сделал платным обучение в старших классах средней школы, а для детей малоимущих с 14 лет предусматривал «фабрично-заводское обучение» в сочетании с выполнением взрослых норм выработки. Направление в ФЗУ официально именовалось «призывом», а за побег оттуда отправляли по этапу. Срок можно было схлопотать и за испорченную деталь, и за невыполнение обязательной нормы трудодней.

Сталин выстроил модель государства, при которой люди были послушными винтиками в большой системе, исполнителями, на которых можно было возложить любую ответственность за преступные приказы. Ведь если что-то пойдет не так, нет человека – нет проблемы. И главное – никто в этой системе не смел и пикнуть: у людей на тот момент не осталось ни гражданских, ни политических свобод. Политика партии была такова: бей своих, чтобы чужие боялись. И многие стали воспринимать насилие как нечто обыденное и нормальное, с выученной беспомощностью. Потом Солженицын напишет, что террор начался сразу после «Великого Октября» и до смерти Сталина не прекращался ни на день, а мрачную славу «девятьсот проклятому» создали высокопоставленные коммунисты, которые впервые разделили участь простого народа.

P.S. Интересные факты про «девятьсот проклятый»

• 6 января 1937 года началась вторая Всесоюзная перепись населения СССР, но ее результаты не устроили Сталина и были признаны «вредительскими». Итоги переписи были засекречены, а исполнителей и руководителей процесса расстреляли.

• В феврале 1937-го СМИ активно агитировали ехать на новостройки Дальнего Востока, чтобы поднимать Колыму. И порядка 9 тысяч человек откликнулись на этот призыв.

• 16 апреля 1937 года в столовой Смольного был установлен первый аппарат с газированной водой. Позже автоматы стали появляться в Москве, а затем и по всему Союзу. Стаканчики были многоразовыми, они просто полоскались.

• 25 мая 1937 года в Париже открылась Всемирная выставка искусств и техники, где был и советский павильон. Его венчала композиция «Рабочий и колхозница», названная западными критиками «величайшим произведением скульптуры XX века».