О том, во что коронавирус превратил для Лукашенко выборы-2020, сказано многое. Вместо того, чтобы еще задолго до предвыборной кампании, как по накатанной, будущие избиратели смотрели на государственных телеканалах (или читали на «БелТА»), как президент колесит по заводам страны и славит на глазах хорошеющую Беларусь, пандемия полностью перетянула одеяло повестки на себя. 

Долгое время все только и говорили, и писали, и думали, что об инфекции. Руководство страны — точнее, одного конкретного человека — это, безусловно, взбесило. И понеслась: откровенно глумливое отношение к эпидемии, отрицание опасности вируса, пренебрежительные и неуместные фразы в адрес умерших от болезни, манипуляции с официальной статистикой, давление на пишущую о коронавирусе прессу, отсутствие своевременных, адекватных мер по поддержке пострадавшим от коронакризиса, массовые гуляния вроде парада Победы как «пир во время чумы»… И так далее, и так далее.

Беларусы на своей шкуре ощутили, как страна все больше погрязает в экономических проблемах, куда погружалась еще до прихода в республику вируса. Все эти вещи в совокупности усилили (а у некоторых — породили) протестные настроения, а у кого-то даже отобрали остатки лояльности к власти. Аналитики сходятся во мнении, что пандемия (а по факту — то, что за ней последовало) обвалила рейтинги доверия к Лукашенко до исторического минимума, и об этом уже слагают легенды. Или мемы, по крайней мере. Про всякие там три процента.

Но внезапно случилось то, что не особо укладывается в эту цепочку: власти взяли и научились извлекать из эпидемии выгоду. И вот к экс-главе Белгазпромбанка Виктору Бабарико, задержанному 18 июня, днями не допускали адвокатов. В день ареста, когда экс-банкира доставили в ДФР КГК, входную дверь в здании оставляли закрытой, объясняя это «учениями». Юрист сумел поговорить со своим клиентом лишь на следующий день, когда Виктора уже определили в СИЗО КГБ. Затем адвокатам вплоть до 25 июня не давали увидеться с подзащитным по причине эпидемической ситуации. Ни одна жалоба, поданная по данному факту в самые разные инстанции, не привела ни к какому результату, кроме отказа ее удовлетворять.

7 июля выяснилось, что Центризбирком 9 августа не намерен запускать инфоцентр для представителей СМИ. Это значит, что предварительные итоги голосования страна узнает, скорее всего, только утром 10 августа, а не в день выборов, как все надеялись. Вообще, организация пресс-центра считалась традиционной практикой в день президентских либо парламентских выборов. Там весь день сидели журналисты, а после полуночи к ним выходила глава ЦИК Лидия Ермошина и выдавала первые результаты выборов. Но в этом году формат изменили. Причина, как вы уже догадались, — эпидемия ковида. Что «веселит» больше всего, к утру 10 августа инфоцентр все-таки сделают. На вопрос журналистов, рассосется ли за ночь коронавирус, в Центризбиркоме ответили: «В зале будут только широко рассаженные журналисты». Уточнение, что сотрудникам СМИ по силам широко рассесться и 9 августа, ЦИК оставил без внятного комментария.

Позже стало известно, что из-за тревожной эпидемиологической обстановки в Беларуси «отвалилась» первая группа международных наблюдателей на выборах. Речь о парламентариях ОБСЕ: они отказались к нам ехать. Стоит учесть, что Парламентская ассамблея ОБСЕ — один из главных критиков беларуских выборов, причем любых: хоть президентских, хоть парламентских. ОБСЕ выражала недовольство массовому досрочному голосованию, указывала на факты использования административного ресурса в попытках добиться красивых показателей по досрочной явке и так далее. В 2019 году после парламентских выборов в Беларуси наблюдатели от ОБСЕ констатировали, что этот ивент доказал «полное отсутствие соблюдения демократических обязательств». Каждый раз ОБСЕ не ленится готовить объемные отчеты с множеством рекомендаций о том, как выборы улучшить. Но применять ее советы в Минске особо не торопятся.

Коронавирус для власти отныне не проблема, а козырь? Говорим об этом с экспертом — политическим обозревателем Артёмом Шрайбманом

KYKY: Артем, вы много раз говорили и писали, что коронавирус сильно усложнил для Лукашенко выборы 2020 года. Президент ощутил реальную угрозу проигрыша. Но вот власть, похоже, стала использовать эпидемию в свою пользу. Под предлогом вируса к Бабарико сутками не пускали адвокатов, предварительные результаты выборов огласят не 9 августа, а только на следующий день. Вдобавок выяснилось, что наблюдатели от ОБСЕ не приедут на выборы. Насколько сильно все это угрожает прозрачности выборов, на ваш взгляд?

Артем Шрайбман: Давайте по порядку. Эта практика [недопуска адвокатов к арестованным] на самом деле была введена еще до ареста Бабарико. Перестали пускать посылки, передачи; перестали пускать адвокатов к задержанным на Окрестина. Наоборот, когда сел Бабарико, стали немножечко ослаблять эту практику. Адвокатов начали допускать, потому что дело [экс-банкира] очень громкое. 

По поводу ОБСЕ. Пока не приезжают наблюдатели только от Парламентской ассамблеи ОБСЕ. Их всегда было очень мало. БДИПЧ [Бюро по демократическим институтам и правам человека] ОБСЕ — орган, который отвечает за наблюдение, — скорее всего, своих наблюдателей все же пришлет, хоть и не очень много. 

И здесь власти, похоже, ни при чем, потому что вне зависимости от того, когда бы они выслали это приглашение ОБСЕшникам, те все равно прислали бы очень усеченную миссию. Потому что Беларусь — ненадежная страна в плане коронавируса. Все боятся сюда ехать. К тому же сложно собирать миссии на сотни человек в таких условиях. 

Еще раз: сама ОБСЕ не отказалась направлять наблюдателей. В ней есть Парламентская ассамблея, и это как бы орган-говорильня, где ничего серьезного, в принципе, не происходит. Этот орган присылал нескольких своих депутатов. А есть в ОБСЕ орган, который специально занимается наблюдением, — БДИПЧ. Он ещё ответа не дал. Он еще, если я не ошибаюсь, даже формального приглашения не получил.

Прим. KYKY: Как 8 июля узнало «Еврорадио», БДИПЧ и правда до сих пор в статусе «жду приглашения от беларуской стороны понаблюдать за ее выборами президента». Они в растерянности: почему Беларусь отмалчивается по этому поводу? И даже встревожены — ведь, чтобы сформировать миссию и сделать наблюдение и оценку избирательного процесса качественными, нужно время, а оно истекает. На прошлых избирательных кампаниях БДИПЧ звали в республику «месяца за два». В 2020 году, по словам Лидии Ермошиной, все совсем иначе. С приглашением действительно затянули, загвоздка — да-да, опять — в коронавирусе.

Артем Шрайбман: Но то, что наблюдателей приедет очень мало — десятки, а не сотни, — это, конечно же, скажется на качестве наблюдения. В том смысле, что они смогут посетить не сотни участков, а десятки. Но я сомневаюсь, что их отчет от этого станет добрее. Потому что эта кампания проходит настолько жестко, что хотя бы один наблюдатель ОБСЕ приехал, или хотя бы послы европейских стран сходили по участкам — этого бы хватило. Беларуские власти уже наработали себе очень жесткий отчёт.

Прозрачность этих выборов — я не думаю, что она сильно пострадает. Она и так практически отсутствует. Если вы когда-нибудь бывали на избирательных участках, были наблюдателями или представляете, как происходит процесс – там нет места для прозрачности. То есть нечего уменьшать, понимаете? Просто процесс происходит предельно непрозрачно. Поэтому, мне кажется, меньшее число наблюдателей будет как штрих на полях. 

KYKY: Можно ли сказать, что если раньше коронавирус представлял угрозу для президентской кампании Лукашенко, то сейчас, наоборот, создает пространство для ухищрений и уловок?

А. Ш.: Коронавирус двояко играет для власти. Он, с одной стороны, очень усложнил весь контекст выборов, сковал власть в ее экономических возможностях. Он сильно обозлил новые слои населения против власти. Он не единственная причина этого недовольства, которое сейчас бурлит, но стал важным триггером. Вернее — то, как власти с этим коронавирусом обошлись. 

С другой стороны, какие-то небольшие возможности это властям дало. Например, сотрудники милиции в штатском, которые задерживают людей на акциях, могут легально ходить в масках. Потом их тяжелее опознать. Но это дало такую же возможность и протестующим. Так, в мае почти на все протесты люди шли в масках и в том числе поэтому не боялись выходить. Не боялись, что их опознают. Но я не думаю, что это действительно важнейший фактор, учитывая, как глухо все контролируется и без того.

KYKY: И все же коронавирус для власти сейчас скорее друг или враг?

А. Ш.: По моим ощущениям, больше враг. Понимаете, если бы не этот коронавирус (а вернее — не то, как власти с ним обращались), если бы не вся эта риторика, думаю, степень политизации была бы не такой серьезной. Бабарико, например, сам сказал, что для него это [реакция правительства на пандемию] стало последней каплей, чтобы пойти в кампанию. Может, и Бабарико бы не пошел, например. Экономика была бы сильнее… Поэтому гораздо более системные факторы обнажил и усугубил коронавирус по сравнению с мелкими уловочками, которые просто облегчают какую-то техническую работу для власти. Это скорее минус.

Именно поэтому я не думаю, что серьезных трюков не будет. Система работает и без трюков. Трюки могут быть какие-то ведомственные. Вот ЦИК, наверное, активно этим пользуется. Наблюдателей приглашают только под конец, а не в начале. Пресс-конференцию переносят. Ввели дополнительные требования по сбору подписей: маски и перчатки инициативных групп. Может быть, еще для наблюдателей создадут какие-то барьеры. К примеру, наблюдателей уже не пускали на заседания исполкомов, когда они формировали комиссии. Может, количественно ограничат их присутствие и на участках — посмотрим. Но это мелочи, которые, в общем-то, не влияют на процедуру. Они влияют лишь на фон, на атмосферу. 

KYKY: Вы говорите, власти уже наработали себе жесткий отчет от наблюдателей. А что случится после него? Он хоть на что-нибудь повлияет?

А. Ш.: Если честно, мало на что. Решения по Беларуси на Западе будут приниматься, исходя из политической логики. А не исходя из того, что будет написано в отчете. То есть столицы и сами все видят: они понимают, какая ситуация. Они видят политзаключенных, они видят разгоны акций и аресты. Отчет ОБСЕ — это всего лишь возможность на что-то формально сослаться в решениях, которые потом объявляют Евросоюз или США. Они обычно ссылаются так: «А еще мы требуем, чтобы выполнили рекомендации ОБСЕ». Но учитывая, что в этом отчете напишут, что ничего с тех пор не выполнили, — это требование с прошлых выборов останется тем же. А так приниматься решения (я говорю не о санкциях), выдаваться оценки будут на основании фактической ситуации. И тут отчет ОБСЕ — это так, один из факторов. 

Способен ли этот отчет на что-то влиять? Да нет. Беларуская власть озабочена своим самосохранением намного больше, чем удовлетворением хотелок ОБСЕ.