В сентябре в Беларуси пройдут парламентские выборы. Казалось бы, все как обычно – оппозиция должна призвать к бойкоту, власть – рекрутировать в Палату представителей бывших комсомольцев, чтущих линию партии, и на этом объявить демократическое недоразумение исчерпанным. Однако на этот раз все немного не так: Европа готова вести беседы с официальным Минском. Но для них нужны основания. Одно из них – свободные выборы в Палату Представителей.

Политика в среде панельных домов и заводов

У большинства жителей Минска Курасовщина прежде всего ассоциируется с оригинальным запахом. Причина – минский мясокомбинат рядом с живописным местным парком (местные его называют «Ручей»). Кажется, район наполнен контрастами: мрачные производственные гиганты советской эпохи соседствуют с живописными уголками воссозданной в городских условиях природы. В целом же Курасовщина – яркий пример реализованной фантазии архитектора Ле Корбюзье. Здесь завод стоит на заводе, а всё, что между, – отведено под панельные дома. Кое-где валяется мусор, дворы утопают в зелени, парковки для всех не хватает.

Вскоре населению предстоит важная задача – выбрать своего депутата в Палату Представителей, который, по идее, сможет решить проблемы Курасовщины. Один из претендентов на этот пост – Татьяна Короткевич. Она выросла здесь, а поэтому как никто знает о проблемах района. Наверняка знает об этом и народ. Правда, складывается ощущение, что люди просто не верят, что какой-то политик может что-то решить.

«Нам бы рынок, а еще чтобы милиция не гоняла»

На часах 18:30. Мы находимся возле универсама «Рублевский». Рабочий день закончился, а поэтому, покинув заводские цеха и прочие места добровольного труда, люди с большими пакетами цепочкой тянутся к очередям возле касс. Как это часто бывает, лобное место возле входа облюбовали пенсионерки. Торгуют тем, что вырастили у себя на даче. Кто-то из них местный, многие приезжают из деревни Сенница. Пенсионерки бодры и разговорчивы. Татьяну Короткевич называют не иначе как «внучкой» и «девочкой». Одной фразой – никакого негатива.

«Проблема у нас одна – гоняет милиция, а еще никто нам тут рынок не оборудует», – жалуется Татьяне бойкая пенсионерка. Вскоре она оставит ей свой номер телефона и пообещает, что не только подпишется за нее, но и весь подъезд сагитирует.

Между делом милиционеры действительно ходят туда-сюда, но на старушек не обращают внимания. Видимо, их смена тоже закончилась, а поэтому мелкие народные правонарушения проще не заметить, чем разбирать на глазах у бывшего кандидата в президенты.

«Каждое утро ездим сюда из Сенницы, чтобы прадаць, что вырастили, бо пенсия маленькая зусим, а тут хоць што-то зарабиць яшчэ можна», – дополняет ответ своей соседки по прилавку вторая старушка. Она рассказывает, что уже давно специально выращивает всякую зелень на продажу. Покупают хорошо.

Тем временем Татьяну узнает случайный прохожий и тут же делает с ней селфи на память, добавив, «что голосовал за нее на одних выборах, проголосует и на других». Когда мы перемещаемся дальше, заведенные бабушки уже просто беседуют о проблемах между собой, не заметив, что нас уже рядом нет.

В отличие от пенсионерок, остальные прохожие на вопросы о проблемах либо отмахивались, либо свой рассказ снабжали пассажем о неверии в какие-либо перемены в обществе.

«Понимаете, я вот ищу работу не в Беларуси, а за границей. Мне здесь уже делать нечего, все уезжают отсюда…», – рассказывает высокий крепко сложенный парень.
Вслед за ним нечто подобное говорит молодая семейная пара, которая прогуливается по улице с коляской. Но уезжать они не собираются, однако и ничего хорошего в своем будущем не видят.

«Мы не верим, что могут быть какие-то перемены. Политика в нашей стране вряд ли возможна», – говорит молодая мама. Ее муж в знак согласия кивает головой. Однако проблеск в их глазах появляется, как только Татьяна Короткевич объясняет, что политика – это они, а не какой-то дивный мир, огороженный от всех, словно частные коттеджи в Дроздах.

Многодетным – обещания, вместо адресной помощи – унижения

Покинув торговое пространство, мы петляем между домов по улице Кижеватова. Пенсионеры здесь играют в шахматы, а в сторонке компании мужчин маргинального вида пьют дешевое вино. Волонтеры кормят диких котов, которые пугаются людей точно также, как обыватель слова «политика». Кто-то ностальгически вспоминает 1994 год, кто-то жалуется на соседа с крутой машиной, не способного отжалеть 250 тысяч рублей на платную парковку. Все как один не помнят, когда во дворе клали новый асфальт.

Социальных бед, из которых можно сделать полнометражную драму, здесь тоже хватает. «Понимаете, у нас проблем нет, кроме того, что мы живем в общежитии, и меня никак не могут поставить на очередь», – рассказывает Татьяне свою беду женщина, вокруг которой бегает детвора. У нее трое детей, но чиновники не могут предоставить ей жилье, так как она не прожила мифические «десять лет в общежитии». После слов Короткевич о том, что это неправомерно, женщина приободряется, но в сказанное, по всей видимости, не верит.

«Для матерей-одиночек, мне кажется, делают больше, чем для нас – многодетных», – напоследок заключает жительница и складывает газету в несколько раз. По иронии судьбы вскоре мы встречаем мать-одиночку, которая озвучит противоположные мысли, но с таким же смыслом. Получается самая настоящая социальная рекурсия.

«Я мать одиночка, сама растила свою дочь. И никакой помощи от государства. Для многодетных еще что-то сделано, а матери-одиночки, наверное, совсем выброшены за борт социальной политики страны. Хорошо, что работаю в нормальной организации, не надо побираться», – причитает она. Одинокая мама пожаловалась, что для получения адресной помощи надо пройти такие унижения, что жить не захочешь, не говоря уже про адресованные «копейки». К кому обратиться, чтобы решить эти вопросы – она попросту не знает.

Мировая политика бывает, в том числе и забавной. Но никакой забавы нет на лицах белорусских обывателей.

Никто из них не отшучивался, когда брал в руки газету с портретом Короткевич. Скорее – отмалчивался. И непонятно, страх это или просто апатия, посеянная там, где раньше были мечты о позитивных переменах.

Но Татьяна Короткевич уверена, что шанс обрести веру в победу есть. И для этого с людьми надо общаться как можно больше.

С верой в народ

Последняя стадия нашего маршрута проходит по широченной улице Кижеватова, окаймленной заводами. Из-за своей ширины улица кажется невероятно пустынной. Мимо проносятся велосипедисты, навстречу шагают одинокие прохожие. Кто-то из них знакомится с нами, кто-то прямым текстом просит «не трогать его».

Когда ты раздаешь сотню газет, то уже взглядом начинаешь определять, какой человек захочет с тобой общаться, а какой отмахнется. Примерно 80% людей не особо хотят вторжения в их внутренний мир. Такая же цифра частенько фигурирует в официальных отчетах о прошедших выборах. Причем – любых.

Но Татьяна Короткевич уверена в том, что перемены возможны. Особенно сейчас, когда необходимость реформ просто катастрофическая.

«Мы хотели бы перемен, но что менять и как менять, пока что неясно», – делится мыслями один из прохожих. И хочется ему ответить, что менять нужно мировоззрение и сам подход к выборам, которые, быть может, станут не просто формальной процедурой, а полноценной частью жизни общества, готового к будущему.

На ступеньках кинотеатра «Электрон», в который нынче превратился в Государственный музей природы и экологии Беларуси, мы встречаем молодых ребят-музыкантов. Они веселы, смеются и говорят, что с радостью сыграют пару песен на пикетах «просто так». Глядя на лица этих полных энергии вчерашних школьников, хочется верить, что будущее будет принадлежать уже им.