Белорусы думают: какая мирная страна Испания, вот бы нам так жить. Я провел в Барселоне 47 дней. Каждый день выходил курить на свой балкон — неподалеку была площадь, на которой находится здание мэрии Барселоны (Ajuntamento de Barcelona) и правительства Каталонии (Generalitat de Catalunya). Там каждый день, утро и вечер шли демонстрации. Испанцы воюют за свою свободу ежедневно в течение последних 40 лет.

Каждая персона легальна от рождения

У меня в Барселоне есть знакомая из управления по эмиграции, которую я фотографировал в октябре прошлого года. Благодаря ей я попал на свою первую демонстрацию, в которой участвовало приблизительно три с половиной тысячи человек — это была не самая крупная акция протеста. Демонстрация началась в темноте на окраине Барселоны в зоне порта. Сначала мы шли к зданию по улице. По бокам ехала полиция Guardia Civil, то есть полиция, которая никогда не вмешивается, если нет опасности для окружающих: просто сопровождает демонстрации. И вот мы идем против движения, перегораживаем перекресток, заходим на зеленую зону — никто не запрещает нарушать ПДД, и впервые появляется чувство, что вот «наш» город, мы идем сказать нечто важное, а газон потом поправим. У организаторов демонстрации тактика: они достают из сумок факелы — их все начинают зажигать. Разворачиваются плакаты, обязательно человек с громкоговорителем кричит ритмичную считалку. Все это усилено колонками. А потом я вижу вдали 18 машин с мигалками и слева Mossos d'Esquadra, это их ОМОН, который, с точки зрения местных жителей, ведет себя жестко при разгонах демонстраций. Тут же на дорогу выходит человек 400, уже в масках и шлемах, на лица натянуты платки, в руках — палки. Я думаю: трындец, сейчас нас будут бить, наверное, мы идем драться. Оказалось, это активная часть демонстрации, они всегда присутствуют, если предполагаются активные действия. Есть еще и пассивная часть — это женщины, бабушки и все, кто борется за права человека. Здание, около которого мы встретились с активной частью демонстрации, представляло собой лагерь по содержанию беженцев (Centro de Internamiento de Extranjeros (CIE). В этом здании за последние два года умерло в содержании, по-моему, три человека.

Mossos d'Esquadra выставили окружение возле здания. Задачей пассивной части демонстрации было подойти к «Моссос», предъявить петицию от демонстрации и сказать: «Вот наши требования». И все происходит дружелюбно, практически как на дип приеме: все улыбаются, кто-то из сотрудников «Моссос» берет обращение. При этом сзади кричат лозунг на каталанском, примерно означающий, что каждая персона легальна от рождения, то есть как вы можете здесь содержать нелегалов, если у Бога нет такого понятия: нелегальный человек? «Моссос» стоит в экипировке для битвы, только у них шлемы сняты и приколоты к правой ноге. На лица надвинуты черные платки, и они стоят просто в беретах. Так как испанский ОМОН мне однажды помог два года назад, то это чувство срабатывает инстинктивно, как у собаки: я смотрю на Mossos d'Esquadra и думаю, что они мне ничего не могут сделать. Психологически это позволило избавиться от испуга, что сейчас что-то начнется.

Фото из фейсбука Василия Андреева

А оно началось сразу, когда мы передали требования. Представьте, что начинают делать вот эти активные 400 человек? Меланхолично бросают даже не фаеры, как я ошибочно предположил вначале, а очень сильные петарды. Они взрываются, и пламя летит на полметра вверх. Если бы у нас разорвалась одна возле Дворца Республики, народ бы на землю попадал и уши заткнул, а там взрывают их постоянно. Притом, бросают куда? На территорию большого завода, расположенного за нашими спинами. Полиция при этом стоит столбом. Конечно, по белорусской привычке смотреть Mossos d'Esquadra в глаза не хочется, но у меня же висит бейдж корреспондента, и я могу их даже фотографировать. Вот они стоят и смотрят куда-то сквозь твое ухо. Вокруг мочилово: взрываются гранаты, люди берут камни и бьют по металлическим столбам. Там 16 столбов на протяжение 300 метров, и стоит грохот, а ОМОН просто ждет. По моему белорусскому разумению, у нас бы всех свинтили. У них — нет.

За спинами всех участников демонстрации снимает на камеру боец «Моссос». Я думаю: «Ну вот, сейчас у меня еще и визы не будет». Но ты не интересуешь их персонально до того момента, пока не бросишь в них первую гранату и не перейдешь в активную фазу. Я спросил потом у девушки из иммиграции, как долго сохраняются файлы. Она сказала, что по закону примерно 45 дней, но из-за постоянных демонстраций файловая система так перегружена, что стирают раньше. Если, конечно, в день демонстрации не было опасных ситуаций. В какой-то момент пошло музыкальное сопровождение. То есть на демонстрацию пришли местные «Драм Экстази» и стали лупить в барабаны-то есть там такая психологическая атака!

Взрываются петарды, гремят эти столбы. Задача спецслужб — не вмешиваться. Задача демонстрантов — не особенно активничать, то есть никого не ранить и ничего не разгромить. Тогда все заканчивается мирно — и так каждый день.

Пенсионеры против коррупции

Я пробыл на демонстрации 1 час 20 минут, а потом вернулся в свой центр города, и уже на следующий вечер была демонстрация пенсионеров. На моей улице. Они протестовали против того, что в Испании повышают пенсионный возраст с 65 до 67. Это значит, следующие два года государство не собирается платить пенсионерам деньги. Я читал плакаты демонстрантов и спрашивал людей на улице: по их версии, одним из инициаторов закона был предыдущий мэр города, который почему-то оказался в правлении банка, заведующего пенсионным фондом. То есть он по сути проталкивал закон под банк. И пенсионеры сказали: «Коррупция, все».

И как выглядела демонстрация пенсионеров? Идет человек 60: просто пожилые женщины, хорошо одетые. По бокам едет Guardia Civil, и традиционно перед зданием Ajuntamento de Barcelona, то есть мэрии, выстроен заслон: такие металлические заборчики, за которыми боец, стоит и ничего не делает. Посередине демонстрации идет старичок с папироской. Достает петарду, поджигает от папироски — и бросает. Он взорвал семь таких петард, а там же площадь маленькая. В какой-то момент увидел, что туристы начинают его фотографировать, две японские девушки, и так им рукой, типа отойдите в сторону — и бух — взрыв. После четвертого взрыва я начал затыкать уши: «Дед, прекрати!» Я пытаюсь фотографировать, но с петардами это невозможно. Но это мирная демонстрация. А вот моя знакомая из Минска, корреспондент «Радио Свобода», которая жила в моей квартире, когда я улетал на Тенерифе, попала на демонстрацию, где начались активные действия. Активные действия — это когда камнями начинают бить витрины. Например, стоит магазин Zara, в котором автоматически при входе открываются двери — и туда полетела петарда. После такого Mossos d'Esquadra уже начинает винтить демонстрантов: бросившего петарду просто окружает несколько человек.

Активные демонстранты, по словам моей знакомой, реально не стоят смиренно, а даже посылают Mossos d'Esquadra, в ответ омоновцы их щитом прижимают: «Стоять!» Постепенно ОМОН выстраивает человек шесть в одну зону, подъезжает машина и увозит их — все. Я заметил одну интересную вещь: как только начинается митинг, в Доме правительства и мэрии зачем-то открывают двери настежь. Высокие такие, открыты в обе стороны. Вопрос: почему? Если произойдет большая цепочка взрывов, в здании попросту лопнут стекла.

Больше парков — меньше банков

Последняя моя демонстрация была 2 февраля перед выездом в аэропорт. В 9 утра я вышел на улицу — люди бастовали за «больше парков — меньше банков». Они узнали, что общественные парки начинают продаваться частным структурам. Все, коррупция! С моей точки зрения, правительства везде одинаково врут. И у нас, и в Каталонии. Но если ты как народ постоянно давишь на правительство, они вынуждены идти back, то есть чуть отступать. А как только ты отступил, они пытаются нажать на тебя: «Теперь пенсионный возраст продлим до 67 лет». А ты: «Нифига!» Причем, испанцы не ходят просто постоять, понимаете? Лозунги, шум, битье стекол, петарды. И при этом полиция очень уважительно относится к тем, кто не вступает в фазу активных действий.

Фото из фейсбука Василия Андреева

Происходящее в Киеве — это только начало, короткая вспышка на фоне того, что происходит в Барселоне в течение последних 40 лет. То есть нам, белорусам, кажется, что в Киеве протест был всегда, а каталонец спросит: «Сколько раз они ходили на демонстрацию? В 2004-м году. И что, они рассчитывали, что их будут слушать?» А у нас просто ничего нет и не может быть, потому что мы не активные, сидим дома и ждем, что кто-то сам решит за нас. Когда я видел «Болотную» в Москве, я думал, что они, конечно, молодцы, но это количество народа — приблизительно четыре дня в Барселоне: там 8 тысяч, там 2 тысячи, здесь 400 человек. Но это ж я в центре жил, а демонстрации идут во всех районах города.

История каталонского протеста

Когда я вернулся в Беларусь и говорил с кем-то на тему испанских демонстраций, мне отвечали: «Вася, у них так уже 600 лет». А я говорю: вы забываете про Франко! В Испании вся свобода наступила после 1978 года, то есть разница с нашей перестройкой всего лишь 11 лет. У них нет большого опыта сопротивления, и при Франко было еще хуже! Франко — это 40 лет, вычеркнутых из жизни. В какой момент у них все изменилось?

Когда я был ребенком, в программе «Время» на 6-й минуте говорили: «Сегодня в пригороде Мадрида была взорвана очередная бомба». И дальше про террористические группировки басков. Тогда их не террористами называли, а бандитами из организации ЕТА. Организация была создана в 59-м году, еще при Франко, когда все было запрещено: никаких демонстраций и сборов, ничего. Знаете, с чего начала ETA? Так как Франко запретил народность басков и лишил их территории, они сказали: «Тогда у нас будет культурная секция по изучению языка». У них были и спортивные кружки. Вот эти виды деятельности позволяли им собираться вместе. А в 1973-м году Франко уже лежал в коме. Он впал в кому на два года и умер только в 75-м. И вот в этот момент ЕТА провела операцию: участники заселились под видом студентов в квартиру на улице, по которой проезжал правительственный кортеж, и прорыли с 1-го этажа ров через подвал вниз под дорогой. Заложили туда 80 кг взрывчатки и привели в действие бомбу, когда по дороге проезжал ставленник Франко — Луиса Карреро Бланко. Он только что стал новым президентом, и между его назначением на пост и взрывом прошла примерно неделя. Взрыв был такой сильный, что полиция обнаружила остатки машины на второй день поисков. Водитель и охрана были убиты сразу, а сам Карреро Бланко, как ни странно, умер в госпитале, когда его туда привезли. ЕТА сразу сказала: «Это мы. Он причастен к вводу такого-то закона, за это мы его убили». Когда я разговаривал о этом с галисийцами, они говорили, что после взрыва страна наутро проснулась свободной: Франко в коме, ставленника нет. Моментально какой-то парень зарегистрировал социалистическую партию, в течение следующих дней появились христиан-демократы, через полгода уже было готово больше десятка партий. Правительства как такового не было, пока не провели свободные выборы. Интересно, что технически ETA так по итогу и не поймали. Они постепенно легализовалась на уровне молчания, когда ее уже не преследуют, даже боятся преследовать.

В Барселоне не существует позиции у людей, мол, виновато правительство или президент. Там говорят: «Виноваты мы все!» Именно поэтому мы и идем протестовать. Почему в Испании не могло быть Олимпиады за 50 млрд евро? Потому что люди вышли бы на площадь и сказали: «Чего? Какие 50 млрд? А пенсии?»

Демонстрации сделали то, из-за чего мы все любим ездить в Барселону. Ты понимаешь: город красивый именно потому, что они имеют на него право. Смысл — не молчать! Как не молчат каталонцы после смерти Франко. Очень важно для нас сейчас не любоваться Украиной. Странно, но это так. Потому что можно потерять свои же проблемы. Ведь кажется: «Ну вот, оно уже хорошо»!

Фото из фейсбука Василия Андреева

CREDITS
Special thanks from Vasili Andreyev to:

BARCELONA: Jara Esbert Pérez, Volcia Porakh,

Luis Lopez-Novoa Fernandez, Olga Krasnoproshina

VILNIUS: Jekaterina & Stepan Bitus
MINSK: Ksennia Pozhidaeva, Mikhail Doroshevitch,

Ulia Liashkevich