Косяки системы: диктат идеологии и отсутствие академических свобод

KYKY: Вы являетесь кандидатом философских наук, занимались женским движением, а также входите в Фем группу Координационного совета. Сейчас вы заняты разработкой программы реформ в сфере образования. Почему произошел такой резкий скачок от женской темы к сфере образования?

Ольга Шпарага (О.Ш.): Я работаю над программой реформ не одна, а вместе с командой – только так можно реализовать такой серьезный проект. Кроме того, у меня большой опыт преподавания, поэтому я знаю больные места системы, начиная от качества обучения, заканчивая организацией учебного процесса. Еще в 2001 году меня не взяли на работу в БГУ, потому что я уже преподавала в «опальном» ЕГУ. А в 2014-м «попросили» из ЕГУ, потому что мы с другими преподавателями создали демократическую платформу для борьбы за академические свободы. Потом была работа в сфере неформального образования. И все же моей главной мотивацией работы при штабе Тихановской является оказание помощи пострадавшим студентам, преподавателям, учителям – из-за границы можно многое делать в этом направлении. 

KYKY: Вас как преподавателя что больше всего раздражает в беларуской системе образования? И что бы вы хотели в ней изменить?

О.Ш.: Если мы говорим про неформальное и высшее образование, я всегда отстаивала горизонтальные отношения между преподавателем и студентами. Преподаватель сегодня – лишь посредник в учебном процессе: на первое место должна выходить самостоятельная совместная работа студентов. Поэтому занимать позицию беспрекословного авторитета при общении со студентами уже неприемлемо – диалог должен происходить на равных. И это то, чего нет в беларуской системе. Точнее это было на уровне отдельных людей, многих из которых уже выгнали из университетов за их гражданскую позицию. Но в целом система делает все возможное, чтобы поддерживать иерархии. И продолжает унижать, в том числе на гендерном уровне. Женщинам постоянно говорят, что они чего-то не могут… Например, быть режиссерами, хирургами и так далее. У этой системы подавления и унижения много сторон. И это то, с чем нужно бороться.

KYKY: Если мы говорим о системе в общем, что не так  с нашим образованием сегодня?

О.Ш.: Если говорить об общих проблемах, которые касаются дошкольного, школьного, среднего и высшего образования – это бюрократизация, централизация, невозможность проявлять инициативу и творчество, давление контролирующих органов, формализм при оценивании достижений учеников и работы преподавателя, отсутствие академической свободы, самоуправления. А также пропаганда лояльности к авторитарному режиму на всех уровнях, вплоть до детского сада. На этом сегодня основана идеология нашего государства.

Также все участники ощущают недостаток ресурсов и отсутствие эффективной системы финансирования учреждений, финансового стимулирования преподавателей, гендерное неравенство.

Из-за низких зарплат и большой нагрузки мужчины едва ли идут в учителя. И на женщин ложится огромная нагрузка при маленьких зарплатах.

Учителей сегодня заставляют участвовать в проведении голосования и фальсифицировать результаты. Также есть проблема инклюзии: равного доступа и включения в процесс людей с психическими и физическими особенностями. Некомпетентность управляющих чиновников и так далее.

KYKY: Какие из этих проблем нужно решать в первую очередь?

О.Ш.: В переходный период нужно организовать деидеологизацию, дебюрократизацию и вернуть автономию на уровне всех институций образования. После переходного периода будут нужны долгосрочные реформы.

KYKY: Давайте поговорим про деидеологизацию, ведь идеология – это не только пропаганда. И если ее отменить вовсе, что вы можете предложить людям взамен? 

О.Ш.: Сегодня идеология в сфере образования подразумевает диктат государства на уровне процесса и содержания. И ключевая идея этого диктата – воспитывать послушных государству граждан. Деидеологизация должна освободить от политического давления и вовлечь в дискуссию приверженцев разных политических взглядов: и более консервативных, и более либеральных. И на образовании это тоже должно отражаться. Стоит задача не запретить те или иные ценности, а дать людям возможности высказываться, искать компромисс.

Например, религиозное образование: какое место оно должно занимать и в какой форме может присутствовать в системе беларуского образования? Вместо идеологизации необходимо развивать критическое мышление, учить уважению к плюрализму мнений и культурному разнообразию. И это действительно важно. Идеологию не должны спускать сверху вниз – она рождается при столкновении разных мнений и ценностей, когда общество путем дискуссии приходит к консенсусу. И дискуссия должна идти постоянно в университетах, СМИ, сфере культуры, чтобы не было перекоса в пользу каких-то одних ценностей.

KYKY: Проще говоря, людям нужно дать выбор и возможность высказываться?

О.Ш.: И да, и нет. С одной стороны, нужно устранить диктат какой-либо идеологии. С другой – это более широкий вопрос об общественном консенсусе. Важно понять ценностные представления разных групп общества и возможности для заявления о них. Консенсус нужен во всех сегментах общества, и образование – не исключение. Но для достижения консенсуса нужны инструменты: аргументация, умение слушать друг друга, идти на уступки и многое другое. Это не берется из воздуха, и именно этому нужно учить вместо беспрекословной лояльности государству.

Еще мы думаем о внедрении совещательного (делиберативного) процесса, который предусматривает вовлечение в дискуссию не только экспертов, но и других участников процесса: учителей, родителей, работодателей и других. И первый этап – формирование ассамблеи из представителей всех заинтересованных групп. Это может быть до 500 человек – есть разные модели такого участия. И на первом этапе граждане получают знания, необходимые для обсуждения реформы образования.

Затем ассамблея работает с разными экспертами и начинает формировать свое видение, как должна выглядеть школа, университет и так далее. Этот процесс еще называется информированным обсуждением реформ гражданами. Главное – правильно организовать вовлечение, чтобы люди не просто высказывали свое мнение, а действительно участвовали в принятии решений. И чтобы представляли срез общества. И сегодня мы думаем над разработкой таких инструментов.

KYKY: Как быстро система сможет перестроиться на новые рельсы?

О.Ш.: Это длительный процесс, который может затянуться на несколько лет. Сегодня система очень неповоротлива. Это связано с разными причинами, начиная от финансирования, заканчивая идеологическим диктатом. Но есть и внутренние проблемы, связанные с самоорганизацией. Министерство образования и другие ведомства спускают сверху предписания и правила организации работы на уровне содержания – как должны выглядеть уроки, программы, игры в детских садах. А также на уровне процесса: введения тех или иных должностей, проректоров по безопасности, правил подотчетности одних другим.

Это делает систему и людей, которые находятся в ней, абсолютно зажатыми. В такой системе нет места для творчества не только у учителей, но и у учеников. Задача одна – создать лояльных действующей власти послушных граждан, которые могут органично встроиться в госсистему под полным контролем сверху. И конечно, когда такое происходило на протяжении последних 26 лет, освободиться от диктата будет не просто.

KYKY: Полный контроль сверху – это плохо, но и полное отсутствие контроля может привести к ухудшению качества образования.

О.Ш.: Если мы говорим об отказе диктата – это значит, что у школ и университетов появится больше возможностей. Так, качество программ определяет само академическое сообщество – это прописывается в Уставе университета. Министерство же следит, чтобы университеты работали в соответствии со своим распорядком, но не вмешивается в работу академиков. Это не должна быть вертикальная история, когда министерство навязывает стандарты только сверху, а у преподавателей нет возможностей на это влиять. В идеале должен происходить обмен мнениями, диалог академического сообщества с вышестоящими институциями. И для этого нужно устранить перекос в сторону вертикальной модели, побороть бюрократию и ослабить хватку идеологии.

Как деградировала система, или «забудьте, что вы знали до этого»

KYKY: Обезопасят ли школьников и студентов от стремительного изменения образовательных стандартов при проведении реформ? Особенно в выпускных классах.

О.Ш.: Пока однозначного ответа нет – будем думать. Нужна дискуссия, чтобы наладить согласованность между учреждениями. Кроме того, нужно «раскабалять» дошкольное, школьное и высшее образование – это несвободные структуры. Есть документация, которую нужно вести, делать описание образовательного процесса – все это часть бюрократической машины. И нужно понять, какие механизмы позволят минимизировать все эти процедуры и обеспечат их прозрачность. И если все участники процесса будут понимать, как работает система, а также иметь возможность ее менять, они будут меньше страдать от ее несовершенства.

KYKY: Согласованность между учреждениями – важный вопрос. Сегодня приходишь из школы в университет, а там говорят: «Забудьте, что вы учили до этого». Потом история повторяется на работе. Можно ли устроить все так, чтобы первокурснику или молодому специалисту не приходилось ничего «забывать» и он сразу мог включиться в процесс?

О.Ш.: Такая проблема есть не только в Беларуси, но и в других странах, в том числе в ЕС. И это не только вопрос согласования между разными системами образования, но и интеграция практической составляющей в процесс обучения. Это вопрос договоренностей университетов с работодателями, чтобы активнее вовлекать студентов в практику на бакалаврском и магистерском уровнях. С другой стороны, не обязательно же сразу после бакалавриата идти в магистратуру. Можно посвятить какое-то время работе, чтобы понять, чем вы хотите заниматься в будущем. Академическая мобильность – это важнейшая составляющая демократизации высшего образования. 

KYKY: Лукашенко как-то предлагал сократить срок обучения для «вышки» до 3-4 лет. Остальное – практика.

О.Ш.: Должны быть разные формы образования. Не все захотят довольствоваться уровнем бакалавра. А если мы говорим про 3-4 года обучения – это, скорее всего, бакалаврский уровень высшего образования. Без магистратуры и докторантуры у нас не будет высококлассных специалистов ни в одной сфере. И при оценке необходимости тех или иных ступеней образования, прежде всего, нужно ориентироваться на запросы общества.

Удовлетвориться только 3-4 годами обучения, думаю, будет невозможно.

KYKY: Магистратура и докторантура – это образовательные ступени, которые привнес Болонский процесс, но эта система часто подвергается критике.

О.Ш.: Да, критика есть, но в целом это действенная и мобильная модель образования. После бакалаврского уровня можно изменить профиль обучения, добавить нужные знания и специализацию. Например, если человек обучался психологии, на следующем уровне можно добавить экономику. А в докторантуре взять еще какое-то направление. Или закончить несколько магистратур. И такой подход отвечает современным запросам, когда мы не знаем, какие профессии будут востребованы через 10-20 лет. 

KYKY: В связи с последними политическими событиями и заявлением Лукашенко о непризнании в Беларуси иностранных дипломов нашу страну могут исключить из Болонского процесса. Чем это чревато?

О.Ш.: Участие в Болонском процессе обещало автономию университетам, а также мобильность студентам и преподавателям. Интернационализация образования – это тоже важно. Должен происходить постоянный обмен опытом и интеграция специалистов в мировой контекст. Болонская система давала такие возможности, но в Беларуси ими не пользовались. Интеграция в Болонскую систему не происходила. Так что исключение Беларуси справедливо.

 

KYKY: Насколько эффективна была советская система образования и та, которую мы имеем сегодня?

О.Ш.: Большие вопросы есть и к советской системе образования и той, что сложилась сегодня в Беларуси. В СССР хорошо развивались точные науки, но были проблемы с социальными и гуманитарными – они находились под диктатом государственной идеологии и служили воспитанию «советских граждан». И если эта система и научила каким-то свободам, то скорее вопреки, а не благодаря своему устройству.

И то, что мы видим сегодня в Беларуси – это деградация советской системы: практика контроля всех процессов сверху, идеологизация – все это сохранилось.

Единственное изменение – все эти годы происходило выхолащивание содержания. И все хорошее делалось вопреки и благодаря усилиям отдельных людей. 

KYKY: Если нынешняя модель образования в Беларуси – советская, только деградировавшая, возможно, Болонский процесс нас уже не спасет – нужны радикальные реформы?

О.Ш.: Нужно отталкиваться от того, чего хочет общество: трансформации уже сложившейся системы или создания принципиально новой? Предстоит еще решить вопрос и о миссии образования: на кого мы ориентируемся, для кого это система? Если в приоритете будет социальная справедливость – это одна модель. Если ключевое – воспитание элит – другая. 

KYKY: Воспитание элит подразумевает частные школы, а социальная справедливость – «уравниловку»? Или что вы имеете в виду под этими терминами?

О.Ш.: В большинстве демократических стран образование ориентировано на социальную инклюзию. Государство заботится, например, чтобы у людей с особенностями развития были равные возможности, в том числе в сфере образования. И социальная справедливость как раз предполагает, что самые разные группы людей на равных участвуют в жизни общества и влияют на политику и общественное развитие. От этого участия напрямую зависит качество жизни, а это одна из ключевых ценностей в демократических странах. Возможно, беларускому обществу еще предстоит прийти к этому пониманию. Но для начала нужно понять, какие представления и ожидания уже есть в нашем обществе, а потом постараться достичь компромисса путем дискуссии.

Деньги на реформы VS престиж профессии учителя

KYKY: Если мы говорим про среднюю школу, образование должно быть платным или бесплатным? Ведь сегодня в Беларуси оно лишь условно бесплатное – родителям постоянно приходится на что-то скидываться.

О.Ш.: Равный доступ к среднему и высшему образованию – важная ценность. Образование нужно для самореализации, а также реализации в профессиональном или ином сообществе, которое влияет на политические процессы в стране. И делая обучение платным, мы даем эти возможности только определенной группе людей. Однако платным формам образования также должно быть место в обществе. В тех или иных формах платное образование есть во многих странах, главное – соблюсти баланс, чтобы не было перекоса в доступе к образованию.

KYKY: Раз уж мы заговорили о финансах, давайте продолжим тему. Реформы будут возможны после смены власти, а к тому моменту, скорее всего, наша страна будет в отчаянном экономическом положении. Вопрос простой: где взять деньги на эти реформы, учитывая, что они потребуется не только в сфере образования? 

О.Ш.: Это сложный вопрос. Образование напрямую касается самореализации каждого человека и общества, в котором мы будем жить. Если мы хотим сделать образование доступным для самых разных групп, чтобы общество стало демократическим, если для нас это ценность, на реформы нужно искать деньги. Понятно, что это будут какие-то ограниченные ресурсы, но сфера образования должна быть в приоритете. Ведь это не только наше настоящее, но и будущее.  

KYKY: Помимо реформ, которые сами по себе не дешевое удовольствие, нужно поднимать зарплаты учителям, улучшать материальную базу учебных заведений…

О.Ш.: Кроме материальной составляющей важно и социальное признание профессии. В этом году из-за того, что часть учителей принимали участие в фальсификации выборов, имидж профессии упал. Но были и те, кто потерял работу за свои убеждения. И мне кажется, борьба за социальный статус и повышение имиджа профессии учителя – в том числе задача СМИ.

Неужели учитель меньше нужен обществу, чем банкир? Действительно ли оправдана такая огромная разница в оплате их труда? Нам, в первую очередь, нужно переосмыслить социальные роли, чтобы повысить их ценность.

KYKY: Но чтобы поднять престиж профессии учителей, необходимо исключить их из процесса проведения голосования. А еще повысить проходной балл в педагогические университеты.

О.Ш.: Если образование освободится от диктата сверху, государство уже не сможет эксплуатировать учителей и принуждать к фальсификации. И в принципе участие в политических процессах станет правом учителей, как и других граждан страны, а не обязанностью.

Что касается проходного балла, опять встает вопрос о привлекательности профессии. Если она станет престижной, то и конкурс сразу вырастет. Например, есть такой проект «Учитель для Беларуси», который пытается изменить представление о профессии и открывает стипендиальные программы для учителей. И это более важно, чем проходной балл в педуниверситет, потому что такие проекты помогают профессионально расти и мотивируют уже тех, кто в профессии.

KYKY: И последний вопрос. Как думаете, после проведения реформ и поднятия престижа профессии учителя, в Беларуси может появиться свой Оксфорд?

О.Ш.: Я выступаю за новые формы образования. Возможно, у нас появится своя модель и даже лучше, чем в Оксфорде. Она может быть небольшой, но доступной – я верю, что это возможно. В Беларуси для этого есть много талантливых людей. И такой образовательный проект будет успешен в партнерстве с каким-то вузом и прогрессивной программой. Сегодня важны разные траектории обучения на разных языках и разных уровней, когда ты можешь начать образование в Минске, продолжить в Оксфорде, а закончить в Варшаве, например. Мне кажется – это модель образования будущего. Дипломы уже не будут иметь такого большого значения, главное – знания и навыки. Поэтому совсем необязательно создавать свой Оксфорд – важно интегрироваться в международную систему, чтобы беларуское образование стало частью лучших международных образовательных практик.