Мы с Иваном познакомились в Клубном Доме «Открытая душа», о котором KYKY рассказывал в материале «Общество анонимных макмерфи, где не привязывают к кровати». Пересеклись в коридоре, обменялись парой-тройкой фраз. Помню, Иван звал меня на какой-то спектакль, в котором играли члены «реабилитационного клуба». Позже я случайно наткнулась на видео, в котором Иван играл на небольшой арфе. Почти 10 000 просмотров на YouTube у ролика с необычным для Беларуси инструментом. В то же самое время – никаких громких обсуждений в стране, где люди толпами ходят слушать по выходным живую музыку у Ратуши.

Как музыкант пришел в психоневрологический диспансер

Иван Солас: В детстве я с утра до ночи учился во всех возможных творческих секциях и кружках. Театр, музыкальная школа, оркестр – очень долгое время жил вот в таком режиме. Уходил утром, около 23:00 мать встречала меня, чтобы провести домой и помочь донести вещи. Я постоянно ходил с какими-то музыкальными инструментами. Играл на трубе, блокфлейте, аккордионе и фортепиано. Очень любил слушать зарубежную музыку – будь то пластинки, радио или позже аудиокассеты.

Однажды я даже убежал из дома. Хотел быть там, где звучат эти песни на непонятном языке.

Была в них какая-то своя романтика что ли, которая потянула на путешествия. Ближе к вечеру добрался до Молодечно – и тут мне стало не по себе, поехал обратно. Мать тогда жутко переволновалась, милицию подключила. Думал, что мне попадет, но все обошлось. До сих пор стыдно за свой тот поступок.

А потом я всех удивил тем, что пошел в медицинское училище. Романтизировал профессию, мол, помогать людям – это здорово. А про музыку решил так: если это мое, обязательно к ней вернусь.

Наверное, поступи я тогда в музыкальное, сейчас у меня было бы больше возможностей. В творчестве пришлось сделать перерыв, но потом друг предложил сколотить группу, так что какая-то отдушина все же была. Получив медицинское образование, я пошел работать в психоневрологический диспансер инструктором по трудовой терапии. Откровенно говоря, было сложно, но мне повезло, потому что как раз в моем отделении можно было проявить себя с неожиданной стороны: ты не просто медработник, но еще человек, который должен организовать реабилитационный процесс. Так появились трудовые мастерские.

«Были люди, которые меняли группы инвалидности, чтобы их взяли на работу»

Люди с психическими заболеваниями могли работать и получать денежное вознаграждение за свой труд. Пусть это была несложная работа, например, упаковка закаточных крышек, сборка картонной тары, но для человека было важно видеть, что его труд полезен, значим и вознаграждается. Увы, в начале нулевых было сложно найти компании, которые хотели бы сотрудничать с лечебно-трудовыми мастерскими. Нужно было что-то менять, находить новые формы реабилитационной работы. Тогда-то и пригодились мои творческие навыки. Вспомнил, как в детской театральной студии работали мы с папье-маше, – предложил мастерить из него посуду, расписывать ее. Помимо этого было еще много направлений: мы работали с бисером, картины рисовали, шили цветы из ткани, делали панно из мозаики… Чтобы научить своих подопечных, я сам по вечерам сидел дома, мастерил, учился, чтобы на утро прийти показать – а давайте попробуем сделать вот так.

У нас были очень талантливые люди. Запомнилось общение с одной женщиной. Она приходила и рисовала, для нее это было спасением, потому что в семье были проблемы. Я сам не художник, мог лишь поддержать, вдохновить, направить, но она всегда за это очень сильно благодарила. Иногда сейчас бываю на социальных выставках и вижу работы той дамы, мне очень приятно, что она продолжает и развивается.

У нас должно быть больше служб, которые помогают людям с особенностями психики. Порой было сложно работать, потому что к нам приходило очень много клиентов. Хотелось бы больше возможностей для организации социально-бытового обучения ребят. Когда я читал о зарубежном опыте реабилитационной работы, видел, как это может быть организовано.

Вот сейчас я, точно снимки, листаю лица людей в своей памяти. Приходили пожилые люди. Они все хотели работать, но у нас очень сложно устроиться даже здоровым, а когда у тебя инвалидность, то и подавно. Для взрослого человека это основное желание – иметь возможность зарабатывать, кормить себя и близких. Были те, которые меняли группы инвалидности, чтобы их взяли хоть куда-нибудь. Но переход со второй группы на третью означал отказ от льгот. Люди не выдерживали и просились обратно.

После диспансера меня пригласили работать в Клубный дом «Открытая душа». Это не медицинское учреждение, а, по сути, центр социальной реабилитации. Здесь нет жестких границ «сотрудник – пациент». Общение проходит на одном уровне, как в кругу друзей. Сюда приходят люди, которые на каком-то этапе столкнулись с психическими проблемами, а мы, как можем, пытаемся им помочь. Здесь учатся готовить, делать ремонт, шить, рисовать, ставить театральные постановки. Иногда мы проводим танцевальные вечера, устраиваем экскурсии или прогулки, выращиваем овощи и цветы на небольшом огороде. Там есть мужчина, который очень серьезно увлечен фотографией; кто-то любит готовить, кто-то что-то изобретает – любое начинание мы стараемся как-то поддержать. Сейчас мы переехали в новое помещение на улице Кнорина, 3. Здесь пока ремонт – в том числе, благодаря средствам, которые собрали после статьи в журнале «Имена». Люди нас здорово поддержали – спасибо им за это.

Театр, кельтская арфа и контракт с United Studios Corporation

Но все это время я писал музыку. Накопив интересный материал, я смог издать свой альбом «Elven Forest» на музыкальном лейбле. Мои жизненные поиски привели к сотрудничеству с театром кукол «Дом Солнца». Там я был и музыкантом, и композитором, и художником по куклам, и дизайнером, и даже актером. Вместе мы создавали новый театр, в котором было место для экспериментов и поиска.

Меня заинтересовала кельтская арфа – такой необычный инструмент. Сейчас я играю на выступлениях также на панфлейте. Вообще, у меня дома уже почти музей музыкальных инструментов.

Когда я только учился играть на аккордеоне, вытягивал как-то высокие ноты. Потом встретил соседку, а она говорит: «Такой молодец, уже и на скрипке играешь!» Забавно, но много лет спустя в домашней коллекции появилась и скрипка. Еще там есть диджериду, варганы, кавал, блокфлейта… Все это востребовано в наших театральных постановках, когда нужен живой музыкальный инструмент.

Однажды я набрался наглости и выслал свою музыку на несколько зарубежных лейблов. Мне было приятно, что отозвался сам Медвин Гудалл!

Есть такой английский музыкант и композитор, пишет, в основном, в стиле нью-эйдж, у него свой лейбл. Он ответил, что ему очень понравилось то, что я делаю. Но ему интересны спокойные композиции в стиле релакс. Я любил эксперименты в звучании, но не вся моя музыка подошла под его формат. Поэтому пришлось искать другого издателя. Им стал United Studios Corporation. Благодаря этому лейблу мою музыку услышали далеко за пределами нашей страны – в 2013 году вышел дебютный альбом моего музыкального проекта Lumiere Tales.

Однажды я случайно увидел на YouTube выступление «Черного театра» в Праге и был в восторге. Для меня одно название звучало магически.

Я пробовал сотрудничать с минскими театрами, приходил к ним с идеями, но везде у режиссеров свое видение. Потом судьба свела меня с театром кукол, света и тени «Дом Солнца».

Мне предложили написать музыку к спектаклю. Кто-то, возможно, помнит нас по спектаклю «Ангел шагал над крышами», посвященный Марку Шагалу. Позже я предложил сделать спектакль на основе своей музыки. Это было сочетание кукольного театра и светового шоу. Чего мы только не делали: светящиеся пауки, бабочки, арфы… Помню, как готовили перфоманс к Ночи музеев. Я до крови исколол руки, пока соорудил светодиодную конструкцию, но оно того стоило.

Почему не всем надо уезжать из Беларуси

Многие задают вопрос: что ты делаешь со своими способностями в Беларуси, почему не уедешь туда, где раскрутиться было бы проще? А я бы хотел жить именно в нашей стране, но иметь возможность выезжать куда-то. Создавать музыку и театральные постановки, при этом помогать людям. Пускай это будет непонятно, странно в глазах окружающих.

Например, теперь помимо музыкального творчества в театре я занимаюсь анимацией. Мы анимируем предмет, изображение. Наполняем его жизнью. Почти три года я создавал короткометражный анимационный фильм, где звучит моя музыка Lumiere Tales. Я отправил его на разные кинофестивали. И, представляете, прошел отборочный конкурс на несколько фестивалей в Италии, Португалии и Ирландии!

Анимация вышла немного автобиографичной. Вроде сказка про арфу, но, на самом деле, там все глубже. Анимация, как и театр, дает возможность показывать музыкальное произведение именно так, как ты его чувствуешь. Что будет дальше? Посмотрим.