Начнём с того, что если бы «Хрусталь» не попал в Оскаровские списки, ничего этого бы не было. Кинозалы бы не распродавались, ленту горячо обсуждал бы с придыханием всего десяток человек. Но фильм поездил по фестивалям, стал важным «где-то там», а значит у него появился шанс и у себя на родине – у нас по-другому и не бывает. Если бы не история с фантомным оскаровским комитетом, фильм бы не ругали, особо бы и не хвалили, и уж точно он бы не шел бодрым прокатом в партнерстве с «Епамом».

Мода на 90-е

Завязка такая: по ночам Веля диджеит на кислотных вечеринках прямо среди бюстов Ленина и Сталина в музее Азгура. А днем она топчет серый Минск 90-х в попытках получить американскую визу. Но для этого ей нужно подтверждение о хорошо оплачиваемой работе и гарантия, что в Чикаго (город ее мечты) она не останется навсегда. Конечно, в дело идет липовая справка с работы – вот только посольство проверяет телефонные номера, которые в ней указаны. Чтобы доказать свою «крепкую связь с родиной», Веля находит адрес квартиры, где установлен телефон, на который будут звонить консулы. Правда, квартира эта оказывается в глухой провинции. И там все готовятся к свадьбе.

Неудивительно, что российские медиа и критики мягко приватизируют этот фильм – сейчас в моде любой материал о первый годах пост-совка. Монеточка пишет альбом про самоопределение и девяностые («в девяностые убивали людей и все бегали абсолютно голые»), Билан снимает клип о мещанской свадьбе, поп-культура ломится от флешбэков к малиновым пиджакам и цитатам Данилы Багрова.

«Хрусталь» еще миллион раз сравнят с фильмами Звягинцева за «ретушь» не самого приятного времени в истории. У фильма Дарьи Жук хорошая тонировка, продуманные композиции кадров, она достала из девяностых знакомую нам эстетику и заставила почувствовать угрызения совести – как с родной бабушкой, которую мы просим снять со стены ковер. Она отказывается, нас бесит ковер, но бабушку мы любим. Такой же конфликт у почти всех героев «Времени секонд-хэнд» Алексиевич: вроде и страну просрали, а вроде и слава богу. Вроде репрессировали каждого полуторного, а вроде и хорошо жили, душевно.

«Зачем тебе эта Америка?»

Вы уже поняли, что это достаточно грустный фильм про девушку, которая очень хочет свалить. Зачем ей нужна Америка? Да просто в ее воображении там есть свобода, а здесь – в стране хрустальных пепельниц в виде лебедей – нет. Надо ли говорить, что в провинциальном городке Веля бесит местных? Она асболютно белая ворона в это маленьком закрытом мире, где живут по понятиям. «Главное – не быть сукой», – объясняет ей армейские законы парень Стёпа в спортивках, которому через пару дней идти под венец. Но как покажет сюжет, дикари сами нарушают свои же законы. Не сдают своих, но и не прощают чужих.

И всё было бы совсем тяжело и беспросветно, если бы не юмор. А он, кстати, в «Хрустале» отличный. Работница на почте, которая не может принять оплату в первом окошке – а только в третьем: «Девушка, это же не я законы придумываю». Младший брат, который вытирает жирные от котлеты руки о кровать брачующегося старшего брата. Старый пиджак с пришитым лейблом Джорджио Армани – всё это как бы и юмор, но как бы наша жизнь.

Когда в 1947 году писатель Джон Стейнбек с фотографом Робертом Капой приехал в Советский Союз, чтобы писать «Русский дневник», он заметил, что люди здесь редко смеются, увидел послевоенные столицы и наслушался историй про вождя. Он тогда написал вот это: «Мы ужинали с Суит-Джо Ньюменом и Джоном Уокером из «Тайма» и спросили, заметили ли они, что люди здесь совсем не смеются. Они сказали, что заметили. И еще они добавили, что спустя некоторое время это отсутствие смеха заражает и тебя, и ты сам становишься серьезным. Они показали нам номер советского юмористического журнала «Крокодил» и перевели некоторые шутки. Это были шутки не смешные, а острые, критические. Они не предназначены для смеха, и в них нет никакого веселья». С тех пор прошло 70 лет – и шутки, наконец, изменились.

Во всяком случае именно ирония спасает «Хрусталь» от обвинений в отсутствии новизны. Если бы в сценарии было меньше юмора, искушенные киноманы в один голос сказали бы: «Мы всё это уже видели, покажите нам что-то новое». Впрочем, и так можно предугадать главные ассоциации: это как «Левиафан, только смешной, это как «Гараш» только модный, это как «Брат», только про девочку.

Беларуский фильм без пропаганды и вышиванки

В кулуарах после предпоказа фильмом в основном восторгались, периодически выражая сомнение в некоторых больно наигранных сценах и диалогах. И, конечно, разбирались – а получился ли фильм беларуским. Я уже слышала мнение «фильм хороший, но не беларуский» – и хочу с ним поспорить.

Если для осознания принадлежности Беларуси фильму нужно выполнить некие нормативы, как в спортивной гимнастике, то получится такой же нормативный фильм. И у него будет три пути: либо он не понравится никому, либо он понравится государственному телеканалу, либо его оценят «патрыёты». А у нас наконец-то появилось своё кино без вышиванки и без БТ – кино, которое не ставило себе целью угодить цензорам или медийной тусовке. На фестивале в Карловых варах один политолог из Чехии похвалил «Хрусталь» и сказал, что у беларусов с чехами много общего в прошлом. А еще добавил, что это первый беларуский фильм, который он видит на фестивале. Понимаете, «Хрусталь» для многих иностранцев будет первым беларуским современным фильмом, который они увидят. И разве плохо, что это лента, где с такой любовью снята архитектура конструктивизма, где в Минске (оказывается) есть рейвы и где главной героине присуща яркая драматургическая функция – хотеть свободы?

Это очень похоже на правду

Я почти уверена, что фильм еще подвергнется народной критике за свою «чернушность». Когда стеснительный беларус увидит фильм, который может представлять его страну на Оскаре, он обидится: зачем нас опять показали безграмотными колхозниками? Но если на лице много прыщей, зеркало – это не самое приятное зрелище.

У «Хрусталя» действительно отличный каст, поэтому провинциальные персонажи не выглядят картикатурными образами – даже совершенно пустая невеста Вика. Прическу на свадьбу ей заливают лаком с вечера, и парикмахер говорит: «Поспи аккуратно, чтобы не помять». Вика почти всегда молчит, как и «положено женщине» в этих широтах – играть таких персонажей вовсе не так просто. Или жених, который даже пытается быть более-менее положительным героем, но не может разобраться: нравится ему Веля или бесит его. Иван Мулин выглядит в этой роли дембеля так органично, что зритель в свою очередь тоже не может понять – нравится он или бесит. Законопослушную патриотку и мать Вели здесь играет Светлана Аникей – актриса Купаловского театра, которую мы так полюбили после премьеры спектакля по книге Андруся Горвата «Радзіва «Прудок». А для актрисы главной роли Алины Насибуллиной этот фильм вообще станет качественно новым поворотом в карьере, ведь персонаж столичной девочки Вели тоже изменится и получит свои зарубки, как хрустальные бокалы на местном заводе.

Для тех, кто не уехал

Можно долго переживать, что в 2018 году кто-то увидит Беларусь девяностых, увидит мелочных людей, которые боятся брать на себя любую ответственность и неминуемо устраивают драку на свадьбе. Но когда смотришь это кино в мягком кресле самого дорогого кинотеатра Минска – Falcon (это не реклама), понимаешь, что всё уже изменилось. Возвращаешься домой, видишь тусовку около круглосуточного супермаркета – и вот они, эти же персонажи. Листаешь дома ленту соцсетей и видишь, что еще один знакомый эмигрировал, и порой в ту самую Америку. А потом вдруг понимаешь: всё, что произошло, изменилось и выросло за эти двадцать или тридцать лет – благодаря тем, кто остался.