Наверное, у каждого журналиста остается диктофонная запись, которую он так и не снял или не опубликовал. У меня это интервью с группой RSAC. Весь год носила его в себе и думала, как бы лучше опубликовать. Но тогда, год назад, их песни не маячили в топ-чартах «Яндекс.Музыки», на «Вечерний Ургант» их еще не звали, и MTV еще не успел вручить премию как музыкантам года.

Сегодня (23 октября) ребята дают концерт в Re:Public, а я все же решила опубликовать интервью годичной давности (11 октября 2018-го). Тогда концерт проходил в клубе «Граффити», народу было, откровенно говоря, мало. Вопросы у меня были записаны в розовый блокнот дочери. Прямо перед концертом с ее помощью на страницах появится какое-то дикое количество котов и пони.

В прокуренной гримерке «Граффити» меня ждет солист Феликс Бондарев, знакомит с гитаристом Леней Затагиным и барабанщиком Ваней Амельченко. Я держу тот самый блокнот, в котором написано тридцать два вопроса, но ни одного из них я не задам.

Феликс: Смешной блокнот. С рисунками.

KYKY: Да, это дочка разрисовала.

Феликс: Сколько дочке лет?

KYKY: Семь.

Феликс: Ты что, в одиннадцать родила? Тебе-то сколько?

KYKY: Двадцать шесть. Как доехали?

Феликс: Всю дорогу спали. Но удивились жуткому туману – прямо Сайлент Хилл.

KYKY:  Феликс, у тебя есть песня «Мода быть уродом» и там строчка – «выглядеть не хуже беларусов». Чем беларусы так отличаются от русских внешне?

Феликс: (задумывается) У меня нет такой песни.

KYKY: У тебя есть такая песня, ты мне сейчас врешь.

Феликс: Нет… У меня нет такой песни.

Ваня: Так, сейчас загуглим.

Феликс: Бл***, ты мне вообще-то должен помогать (смеется). В 2010 году мы действительно выглядели хуже вас. Беларусы всегда выглядели хорошо, в отличие от нас. И только сейчас мы немного сравнялись. Не знаю, с чем это связано, – может, у нас просто открылись H&M-ы, но вы всегда как-то внешне преобладали над нами. Кстати, у меня прабабушка умерла в Беларуси. Так что, возможно, у меня есть даже беларуские корни.

Ваня: Да, есть такая песня.

Феликс: А вообще, явного прямого отличия внешне, конечно же, нет. Но если серьезно, мне кажется, что у вас не было того количества наркотиков, которое было в России. И пока у нас был доступ к наркоте, вы росли – поэтому вы крепче, здоровее и красивее.

Лёня: Беларусы выросли на… Блин, не буду говорить, это уже совсем банально звучит.

KYKY: Ты что, сейчас говоришь о картошке?

Лёня: Заметь, не я это произнес вслух.

KYKY: Кстати, о наркотиках. Почему у вас так много песен про наркотики?

Феликс: Что ты так смотришь? Не я не пишу их, если что.

KYKY: Между прочим, между нашими странами по этой теме есть нечто общее – это наркополитика. Хотя, у вас есть градация между легкими и тяжелыми наркотиками.

Феликс: Да, но у нас еще и  активно подбрасывают. Кстати, у меня одноклассника посадили на восемнадцать лет за наркотики. Он сбежал из тюрьмы, написал мне в «Вконтакте». Я ему ответил, мол, не пиши мне, ты же сидишь. Что с ним сейчас – не знаю.

KYKY: В прошлый раз в Минске ваш концерт отменили по причине низкого художественного уровня.

Феликс: (перебивает) Он повысился!

KYKY: Как относитесь к цензуре?

Ваня: Очень плохо относимся. Но мы ничего с этим не сделаем. Она уже есть – и есть. Конечно, нам не хотелось бы подавать какие-то бумажки для гастрольного удостоверения, хотелось бы приезжать в любое время в Минск. Но мы ничего не можем сделать с отменой концертов. У нас в Нижнем Новгороде катастрофическая ситуация. Концерты отменили сразу пятнадцати исполнителям. И жалобы на этих исполнителей пишут сами же родители! Смотри, Нижний Новгород находится относительно недалеко от Москвы, там около пяти часов езды. Только представь: ты в пяти часах езды от столицы – и уже не можешь выступать. Какой тогда вопрос о другой стране, о вашей Беларуси? Мы будто в заднице.

Феликс: То, что делается в Беларуси, всегда потом переходит на Россию. Такое чувство, что у вас испытательный полигон.

KYKY: Вы хотите сказать, что Россия слизывает какие-то вещи с Беларуси?

Ваня: Мне кажется, что между ними есть подобная договоренность. То, что вы делаете, потом появляется и у нас. Пробуют у вас – а действуют у нас.

Феликс: У нас дороги стали кстати чище.

Ваня: Потому что по ним уже никто не ездит (смеется).

Феликс: Есть понятие «нулевой пациент». Беларусь – это нулевой пациент для России. То, что зародилось у вас, потом активно применяется у нас. Как видишь по группе ЛСП. Ну или по отмене тех же концертов. У вас эта практика давно существует, а у нас вот стала активно применяться. И ничего с этим не поделать.

KYKY: Феликс, ты же сам родитель – как относишься к тому, что родители запрещают концерты кумиров их детей?

Феликс: Ты только представь, что мой сын подумает обо мне, когда подрастет и вслушается в песни, которые я пою.

KYKY: Кстати, почему тебя так бомбануло в твиттере от вопроса Дудя к Толоконниковой, что о ее акциях подумает дочь, когда подрастет? Ты же понимаешь, что, возможно, и тебе тоже будут задавать подобные вопросы.

Феликс: И возможно даже Дудь (смеется). Да меня не бомбануло. Есть просто куча интереснейших вопросов, а он задает самый худший из них. У Дудя на руке написано «Данила» (имя сына – Прим. KYKY), а он задает такие вопросы. Когда сам понимает, что у его сына могут спросить то же самое.

Лёня: Или сын скажет, что его бьют в школе из-за татуировки папы (смеется).

KYKY: А как вы относитесь к современным молодым музыкантам? Нет ощущения, что ребята сами создали свою сцену?

Ваня: Так было всегда. Никогда молодые музыканты никого не ждали, всегда все делали сами.

Феликс: Раньше было меньше аппаратов продвижения своего творчества. Сейчас с этим намного проще. Мне еще нравится, что сейчас можно петь и шутить обо всем. Раньше шутки про смерть бабушки были недопустимыми. А юмор формирует музыкальный вкус. Чем свободнее ты относишься к юмору, тем свободнее и круче будет звучать твоя музыка. И всем будет плевать: расстроена ли твоя гитара или не сломан ли твой микрофон. Все будут чувствовать свободу в твоем творчестве.

KYKY: Шутить можно обо всем?

Хором: Да!

KYKY: Феликс, так почему ты мне соврал в начале беседы насчет песни?

Феликс: Знаешь, когда рождаешься в год змеи, волей или неволей приходится вилять хвостом.

KYKY: Ты что, веришь в гороскопы?

Феликс: Только в них  и верю. На самом деле, во мне сильная смесь: я Дева и родился в год Змеи. Мразь та еще.

KYKY: Загуглила. Гороскопы говорят, что Девы педантичны.

Феликс: Ты знаешь, это правда. Я действительно в себе это замечаю, в своей жизни. К музыке, например, у меня особые требования и подход.

KYKY: Как считаете, молодежь из новой музыкальной волны более свободная?

Ваня: Я вот вообще не понимаю, откуда все это берется. Что значит свобода? У каждого понятие свободы своё. Я вот когда-то тусовался за гаражами с девочкой Таней, она ставила мне засосы, за которые меня дома била мама. Но в этот момент чувствовал себя самым свободным. Чем молодежь из новой музыкальной волны свободнее, чем я?

KYKY: А сколько тебе лет?

Ваня: Мне 23, но я не считаю себя такой уж молодежью из новой музыкальной волны.

Феликс: Нас тоже оценивали как новую группу, хотя, на самом деле, я просто сменил наше старое название на аббревиатуру RSAC (ранее группа называлась Red Samara Automobile Club – Прим. KYKY).

Ваня: И десять лет назад было все то же самое, просто не было Youtube и нормальных мобильных телефонов. Те, кто не собирали огромные залы, так же играли в клубах и гаражах, как делают это современные молодые исполнители.

Феликс: Сейчас благодаря соцсетям и интернету музыка буквально выливается на людей. От этого люди стали очень ленивыми. Выкладываешь альбом, над которым работал долго, тут же в комментах пишут: «А когда новый?». – Бл***, тут же новое им подавай!

Ваня: Сейчас все почему-то удивляются, что молодежь выходит на митинги. Но ведь и раньше молодежь выходила на площади. Преимущество нынешней молодежи – это только интернет, и всё. А в остальном всё как было, так и осталось. Только слушают подкасты Илона Маска и мечтают переехать учиться в Чехию. Раньше к этому просто не было доступа.

Феликс: Ну и молодежь очень любит ауру наркотиков, любит ауру свободы.

Ваня: Кстати, в том же 1998 году рейвы были намного шире, чем сейчас. Раньше люди под кислотой по пять тысяч человек собирались и орали песни. Сейчас собирается по сто человек, которых тут же  разгоняют. Так какая же тут свобода? Да люди наоборот загнанные!

Феликс: Кстати, отец рассказывал, что на таких рейвах можно было поздороваться с человеком – и в руке оказывался наркотик. Единственное, что новое поколение научились «рыпаться».

KYKY: Что значит «рыпаться»?

Феликс: Высказывать свое мнение.

Ваня: Например, могут создать свой youtube-канал. В 2012-м побольше народа выходило на митинги, и их не так быстро разгоняли. А за шесть лет волна наоборот ослабла.

KYKY: У вас хотя бы выходят.

Ваня: Ага, на два часа. Какой от этого толк?

KYKY: Когда у вас были протесты по поводу пенсионной реформы, ваши СМИ писали, что это был самый жестокий разгон. А мы сидели и удивлялись, потому что у нас такие разгоны – уже норма.

Феликс: У вас с тунеядством жестко очень было. У нас, кстати, тоже подобное обсуждают. Пока что якобы на добровольных началах.

KYKY: У вас есть песня «Твоя Россия». Какая ваша Россия?

Ваня: Она слишком топорная, никуда не двигается. Застряла в одном месте. В Москве есть много классных и умных людей, которые должны выходить на митинги. Но они не будут этого делать, потому что есть страх потерять работу, не получить визу. Поколение наших родителей уже не будет выходить – должна выходить классная и умная молодежь. Россия пока что в тупике.

KYKY: Как думаете, искусство может расшевелить людей?

Ваня: Только радикализм расшевелит людей. В виде голода, разрухи, жесткой нехватки рабочих мест. Но точно не искусство. Чтобы что-то менялось, видимо, должны начали умирать старики и дети.

Феликс: Искусство стало развлекательным, оно перестало призывать и шевелить.

Ваня: Фэйс пытался расшевелить, написал альбом, а ему прилетело в комментариях, мол, «что ты за ерунду написал? Давай нам «Эшькере». Вот когда начнут умирать родители этих комментаторов, тогда, возможно, расшевелится страна.

Феликс: Ваня, сразу видно, что ты сын полицейского.

KYKY: А ты сын полицейского?

Ваня: У меня отец и дед служили в полиции. Понимаешь, у нас во всём очень много страны (спустя несколько месяцев после этого интервью певица Монеточка напишет песню со строчкой «куда ни плюнь, куда ни глянь – сплошное государство» – Прим. KYKY).

KYKY: Это как?

Феликс: Страна у нас огромная, и ее много абсолютно во всех сферах.

Лёня: Еще и стоит учитывать, что Москва – это не Россия. Стоит отъехать от Москвы, и поймешь, что попал совсем в другой мир. Например, в Челябинске том же. Человеку, возможно, есть нечего, но он все равно полезет к тебе с расспросами и будет учить жизни.

Феликс: Знаешь, надоедает, когда Россию показывают в кинематографе на всяких Каннских фестивалях полным дном. У нас отличная страна, отличные люди, культура. И хватит уже показывать, что здесь будто всё безнадёжно – это не так. Вот фильм «Как Витька Чеснок вез Леху Шныря в дом инвалидов» – вроде бы такая тяжелая тема, но как же в фильме красиво показана Россия! А вообще какое-то у нас политическое интервью получается. К нам ОМОН не залетит сейчас? (смеется).

ОМОН не залетает. Я спрашиваю, кому присылать интервью на вычитку – Ваня машет рукой, а Феликс говорит: «Да зашибись же поговорили, зачем согласовывать?»