Володя Кашин внезапно понял, что лица людей ему стали противны. Он смотрел на своих одноклассников, учительницу русского языка, физрука и не видел ничего, кроме морд демонов и чудовищ, чередующихся с секундной скоростью.

Сначала Володя не обращал на это внимания: садился за последнюю парту, исправно выполнял приказы этих человекоподобных существ и старался поменьше с ними говорить: загробные звуки их глоток портили аппетит. А когда он долго не кушал, то становился хмурым и чем-то на них похожим.

Андрей Диченко

«Все вы здесь одинаковые», — говорил он шепотом самому себе и замыкался в пространстве своей личности.Еще через неделю после обнаружения этой метаморфозы Володя забыл имена своих одноклассников. Череда смазанных лиц слилась в единый образ, поэтому обращался Володя исключительно на «ты», да и то в крайне редком случае, которых за последующие после первой недели дни было совсем немного.

Родители его, слава Провинции_Тумана, по-прежнему оставались людьми, но они почти не интересовались душевным состоянием юного школьника, отчего тот запирался в своей комнате и подолгу смотрел на себя в зеркало.

Он пытался заглянуть в глаза и, запомнив их свечение, опускал веки и представлял, как проваливается в отражающую поверхность. Несколько минут полета среди угловатых стен с непонятными древними орнаментами — и перед ним маленькая комната с белыми стенами и ярким больничным светом. Там жила его постоянная подруга по имени Света, с которой Володя говорил о человеческих плотских желаниях, смысле жизни и безграничной фантазии, способной унести разум за границы Вселенной. Собственно, имя Света он дал ей самостоятельно, когда впервые оказался в комнате и увидел это создание на холодном полу. Оно не молило о помощи и не взывало к раскаянию, но требовало к себе внимания.

— Ну вот, знаешь, бывает, ты видишь эту странную девочку. Тело ее красивое такое, хочется к нему прикасаться, обнимать его, водить языком между лопаток. Да, именно между лопаток. А потом посмотришь в глаза девочке, а там смеются демоны. И много их, тысячи три за день, наверное, меняются. Я бы и дальше на них смотрел, но устаю очень сильно. Понимаешь же, что вокруг много таких демонов, целых 26 в классе, а теперь еще Татьяна Петровна к этому всему подключилась. — Исповеди Володи обычно находили отклик в виде мычания. Зазеркальная подруга не могла отвечать мальчику человеческим языком, а порой и произносить звуки. Когда ее туловище было не способно к аудиовизуальному контакту, оно покрывалась черными пятнами. Для того чтобы не ставить своего посетителя в неловкое положение и дать ему понять непосредственное участие и присутствие Светы в его жизни.

Вообще, Света вовсе не походила на человека, а была чем-то средним между обезьяной, дельфином и кольцевым червем.  

— Мой маленький дождевой червячок! — говорил с любовью Володя, когда обнимал ее и прикасался щекой к ее влажному холодному телу. Света все понимала, но ответить понятным для Володи языком так и не смогла. Володя же, сколько ни пытался, так и не смог дешифровать ее странный язык.

В такие моменты все ее естество дрожало, и мальчик напитывался положительной энергией, но вовсе не от звуков. В момент кульминации у него шла кровь из носа, и он спешно покидал зеркало. Усевшись на заправленную кровать, Володя открывал книгу детских сказок. Не для чтения. Картинки причудливых персонажей нравились ему, и он считал, что если вынесет из зеркала достаточно энергии, то сможет оживить их, а потом подарить своей подруге. Володя догадывался, что девочки любят подарки. А в том, что Света девочка, он вообще не сомневался.

Однажды в воскресенье Володя кушал грибы на ужин, и на душе его было неспокойно. Сонный и уставший, он собрался в школу и уже в классе внезапно понял, что демоны смогли договориться между собой и сейчас будут его делать таким же, как и они. Весь понедельник в перерывах между уроками одноклассники окружали его парту, кидались в него ручками, истошно лаяли и выли, а иногда швыряли клубы огня, которые разбивались о защитную ауру Володи.

Володя терпел, сжав кулаки под партой. Изредка он пытался закрыться и смягчить последствия ударов, но это вызывало у демонов еще большую злость. Руками он отбиться не смог, а потратить энергию, предназначенную для детской книги сказок, не хотел.

Минуты в школе теперь превратились для него в долгие часы пыток. Учителя, стоявшие в демонической иерархии на самом верху, всячески потворствовали демонизации Володи и на происходящее закрывали глаза, ехидно усмехаясь в кожистые складки псевдогуб и скрюченные хелицеры.

Избитый, он вновь пришел в свою квартиру, переступил через пьяного отца в коридоре и направился в спальню. Прибежать и упасть в объятия зеркала как можно быстрее. Наверное, Света ждет его целыми днями и отчаянно просит оставаться здесь как можно дольше.

На этот раз Володя решил максимально сблизиться с ней и, перед тем как подойти к зеркалу, разделся.

Вскоре он снова был со Светой. Их укрывала непроницаемая темнота, похожая на разгоряченную сырую землю. Они обнимались, урчали. На этот раз Володя мычал, а Света пыталась произносить человеческие слова и ее дельфиний нос, покрытый черными обезьяньими копнами волос, обильно выделял желтоватую слизь радости. Володя губами примыкал к этой слизи и представлял, как страстно целует ее, если бы она была, к примеру, его одноклассницей с красивой фигурой.

— И ты бы была такая же, как она, только я бы отвинтил ей демоническую голову. А на ее место слепил бы тебе что-нибудь. Или же достаточно твоей дельфиньей головы. Ну, я бы, может, только надел на тебя красную шапочку. Или балаклаву. В таких шапочках солдаты у нас ловили тех, кто торгует странными порошками. Только вот лови не лови, а они все равно все демонами стали — и солдаты, и торговцы.

Володя стал грустным, а Света пыталась его утешить, как умела. Терлась о него, тыкалась носом в живот и что-то урчала. Володя решил, что она пытается рассказать стихотворение, и улыбнулся.

На следующее утро одноклассники за школой очень сильно избили Володю. И когда он лежал на стадионе лицом вверх и смотрел на небо, удары вызывали у него страшные вспышки. Рождались мысли о том, что сейчас он проходит стадию мучений, после которых навсегда останется со своей Светой и не будет больше никого. Ну и что, что она не похожа на всех остальных девочек? Зато есть большая любовь! 

С этой мыслью он закрыл глаза, и одноклассники, решив, что Володе стало совсем худо, удалились прочь. Когда он вернулся домой, то в глазах его застыл ужас: пьяный отец разбил зеркало, и осколки разлетелись по полу. Да так, что теперь уж никогда не собрать.

Володя со злостью схватил два осколка, сжав их в кулаках. Затем он направился на кухню, где отец в одиночестве дремал на табурете, и перерезал ему горло. Светлая артериальная кровь брызнула на стол, смешиваясь с водкой в граненом стакане. Володя попробовал получившийся коктейль, скривился, но залпом допил остатки отдающей железом жидкости. После этого он поднял с пола большой кусок зеркала, пускающий сразу несколько солнечных зайчиков по стене, и с силой воткнул себе его сначала в один глаз, затем во второй. Глазная жидкость потекла по щекам вместо слез.

Володя ослеп.

Зато теперь он больше не видел демонических лиц, а обостренный слух позволял ему среди всех звуков различать плач его маленькой Светы, оставшейся за непостижимым рубежом.