После ареста по запросу Азербайджана 15 декабря 2016 меня после двух суток в Первомайском РОВД Минска без еды и питья (не полагается) отправили именно туда – ждать экстрадицию в Баку. Про беларускую милицию я расскажу отдельно. И про то, что творилось в РОВД, мы еще тоже поговорим. Это настоящее Гестапо в центре Европы, где незаконно держат сотни абсолютно невиновных людей, на многих из которых висят абсурдные обвинения в попытке подрыва государственного строя или еще больший бред про оскорбление действующей власти.
Старинное здание Пищаловского замка возведено в 1825 году в центре Минска и уже 200 лет используется в качестве тюрьмы. В годы фашистской оккупации здесь держали партизан и бойцов советской армии, многие из которых тут были и расстреляны. Здесь же казнили множество «врагов народа» в сталинскую эпоху. СИЗО №1 является единственным исправительным учреждением в Республике Беларусь и в современной Европе, в котором осуществляется смертная казнь (путём расстрела).
Часть 1. «Элитность камеры заключается в том, что там туалет с дверью и есть холодная вода»
Именно сюда скованного наручниками в грязном автозаке доставили вашего покорного слугу. Привезли из РОВД ночью, вначале долго держали в битком набитом автозаке на морозе. На улице слышался смех охраны и шутки «Шнейль, шнейль руссиш швайне». Слышать такое от беларусов, пусть и не самых умных сотрудников службы охраны тюрьмы, но все же чьи деды гибли в борьбе с фашистами – это жесть. Потом выпустили наружу – вокруг солдаты, собаки, гонят внутрь, смотреть по сторонам нельзя.
Тюрьма не ремонтировалась лет сто, полагаю. Внутри все грязное, облезлое, жуткий холод, сырость и текущие трубы канализации. Ко мне отношению каплю иное, чем к другим. Охрана даже высказала сочувствие «Это блогер, которого мы экстрадируем чуркобесам», подразумевая запрос Азербайджана. В первую ночь разместили в одной из пустовавших камер, страшно грязную, без окон, с десятком ржавых двухэтажных кроватей без матрасов и уже тем более без белья.
Тупо всю ночь ходил по камере, чтобы не замерзнуть. Туалет – загаженная дырка в бетоне без дверей и каких-либо ограждений.
Под утро в камеру завели какого-то парня, который со стоном еле дошел до железной кровати и упал на нее. Он объяснил, что ему буквально сегодня удалили грыжу, милиция его взяла из больницы прямо со швами на животе (он задрал свитер и показал жутковатый шов с подтекающей кровью). За что взяли? Тот грустно усмехнулся: «Жыве Беларусь». Я не понял, за что? Тот бессильно махнул рукой, мол, оставь.
Шли третьи сутки, как я вообще ничего не ел. В РОВД кормежка не полагается, там я провел двое суток, а здесь на вас всем наплевать. Постучал ногой в дверь, распахнулось окошко, и там проявился охранник со злобной рожей: «Чё надо, бл*?» Говорю, тут человеку плохо, он после операции, а мне бы хотелось хоть что-то перекусить, ведь кормежка полагается по закону. Ответ соответствовал духу заведения «Х*й тебе полагается, а не кормежка, будешь стучаться – его и получишь». Окошко с грохотом закрылось. Центр Европы.
Утром дверь раскрылась: «На выход, быстро!» Я вышел, а вот парень не смог – он еле дышал. Три дюжих охранника вошли внутри и стали пинать по железной кровати, мол, вставай, падла. Тот продолжал лежать. Один ткнул его дубинкой, тот лежит. Охрана заржала: «Че, сдох что ли?» Но тот со стоном начал вставать. Потом был обыск, в ходе которого, как выяснилось позднее, беларуские милиционеры украли у меня порядка 300 евро и где-то 60 беларуских рублей. Но это выяснится позже.
Ведут по каким-то мрачным подвалам с тусклым светом и паром от протекающих труб канализации. Преисподняя. Повсюду камеры, откуда слышны голоса людей. Дышать нечем даже в общем коридоре, страшно представить, что творится в камерах. Впрочем, недолго я ждал момента, пока сам окажусь внутри. Мне «повезло», попал в «элитную» камеру 22 на втором этаже уже относительно нового, советского корпуса. Элитность камеры заключается в том, что там туалет с дверью, отдельная раковина и есть холодная вода. Да, горячей в тюрьме нет нигде. Распахивается дверь, и я оказываюсь внутри. Там человек двадцать, корявые двухэтажные кровати, как и в первой камере. Но очень чисто. Я вижу, много людей явно культурных, быдлятских рож нет.
Добрые беларуские зеки и японец
Принимали хорошо. Видя, что я без вещей и явно растерян, сокамерники, уточнив, по какой статье (главное, чтобы не насильник и не педофил), налили чай, подарили тапки, зубную щетку, бритву, затем нарезали бутерброды. Прямо неудобно! – Братан, удобно, угощайся, так принято в тюрьме. Каюсь, я ел, уж больно проголодался за три дня голода. А те за мной наблюдают. Вспомнились все фильмы про тюрьмы, что вначале смотрят, а потом начнут «докапываться». Но ничего подобного не произошло. Публика вполне культурная. Кого там только нет: крупные бизнесмены, сидящие по подозрению к растратах, два полковника МВД Беларуси, руководство ошмянской таможни, пара главных инженеров ряда предприятий, финансовые директоры фирм. Но еще интереснее был контингент иностранцев: японец, бразилец, нигериец и монгол. Трое, кроме японца, были экстрадированы из разных стран мира по запросу Беларуси, и все были мошенники по части кредитных карт.
Японец был самый несчастный, он известный в Японии художник-карикатурист, зовут его Daichi Yoshida из пригорода Токио, и попал он в тюрьму совсем на пустом месте.
Летел из Европы с пересадкой в Минске, и в его багаже беларуская таможня нашла сувенирный пистолет. Тот факт, что пистолет ненастоящий, никто и не отрицал. Вот только бедолагу сняли с рейса, а пистолет отправили на экспертизу, которая длилась уже... полгода!
Да и вообще, как выяснилось, почти все сокамерники сидят уже давно в ожидании суда, некоторые даже по два года. И к ним еще даже не приходил следователь. Все выглядят плохо, у всех от скудного питания бледная кожа, плохие зубы, болезненная худоба, синяки под глазами. Солнечного света нет, окна наглухо закрыты тремя рядами решеток, отчего не всегда понятно, день сейчас или ночь. Лежать днем в кроватях нельзя, за это могут определить в карцер. Что же делать днем? Сидеть на нижнем ярусе кроватей, или вокруг «общака» (длинный стол со скамейками вокруг). Иной раз кто-то от бессилия кто-то засыпал, привалившись к стене, но бдительные охранники замечали через глазок непорядок и орали «Встать!» Человек нервно подскакивал.
Антисанитария и коррупция
Принесли завтрак. Выглядит этот так: распахивается окошко и раздается крик «Каааааша». Иметь свою тарелку и ложку нельзя, каждый раз их выдают заново и после трапезы забирают назад. Посуду приносят грязной, ее никто не моет. К алюминиевым тарелкам нередко прилипают дохлые насекомые и остатки пищи от других заключенных. Полная антисанитария. У нас камера элитная, можно тарелки помыть в раковине, но в других камерах раковин попросту нет. Сокамерники рассказали, что в тюрьме много больных туберкулезом, причем из-за переполненности камер многие из них сидят вместе со здоровыми.
На обед дают жидкий суп из капусты, а на второе – картофельное пюре с крохотными кусочками самой дешевой собачьей колбасы. На ужин – опять каша. Фактически мяса и рыбы попросту нет. Скорее всего, по правилам быть должно, но бюджеты разворовываются, и остается только пюре и каша. Если вам не приносят передачи родные, вы быстро начнете болеть, и в итоге погибнете. К счастью, беларуские сидельцы жалеют иностранцев и делятся с ними своими домашними передачами.
Прогулки – по часу в день в крохотных «отсеках» примерно пять на пять метров, куда набивается по 20 и более человек. Старались ходить кругами, иные курили, большинство просто стояли вдоль стен, стараясь сквозь решетки вверху разглядеть небо. Были прогулочные дворики и три на три метра, но это был лютый кошмар при тех же 20 людях. Свидания с семьей – раз в месяц на полчаса через стекло, причем начальство чаще никаких свиданий не разрешало без обьяснения причин. Были те, кто год и более не видел и не слышал своих близких.
Еще не разрешается читать книги! Это не шутка. Идиотские правила якобы противопожарной безопасности запрещают иметь свои книги, то есть из дома вам не могут ничего передать для чтения.
Можно брать книги в тюремной библиотеке, но, во-первых, нет каталога имеющихся книг, во-вторых, библиотекарь-зек появляется раз-два в месяц, и ему наплевать на ваши просьбы, никто вам ничего искать не будет. В-третьих, больше нескольких книг на всю камеру не полагается. Баня в тюрьме – раз в неделю. Вас ведут по коридорам в маленькую комнатушку, где свешиваются с потолка 4-5 шлангов, откуда течет едва теплая вода. Дают полчаса. На двадцать человек. Делайте выводы, ведь вам надо успеть не только помыться самому, но и постирать свои вещи.
Коррупция в тюрьме цветет буйным цветом. По секрету сокамерники делились, что если со свободы через «одного человечка» передать деньги, то и свидания с семьей разрешат чаще и камеру могут дать получше. Еще за взятку можно договориться чтобы вам в камеру поставили телевизор, это вам обойдется примерно в 500 евро. Перевод в камеру получше стоит 1000-1500 евро в месяц. Лечь в больницу – еще около 2000 евро в месяц.
Я вам должен сказать, что беларуские мужики – настоящние кремни. Я еще никогда не встречал столь сильных духом и мужественных людей, которых фашистская тюрьма в центре Минска не сломила, а лишь сделала сильнее.
Не могу молчать: Алесь Юркойц, известный краевед и патриот Беларуси, житель Ошмянского района приговорен на прошлой неделе минским судом к семи годам тюрьмы. Мы с ним провели в одной камере минского СИЗО-1 около месяца в январе 2017. И я вам могу сказать, что это один из лучших людей, что я знал в своей жизни. Подробнее о нем читайте в моей статье «Не могу молчать».
Часть 2. Будешь жаловаться консулам России и Израиля на условия содержания – посадим к «опущенным»
В минской тюрьме, где меня держали около двух месяцев перед экстрадицией в Азербайджан, права мои и других арестованных нарушались на постоянной основе. Сокамерники-беларусы грустно шутили: «Это красный угол Европы или черная дыра, с чем тебя и поздравляем». Мне не разрешали свидания с родными, не разрешали звонки домой, не пускали Красный Крест, не пропустили ни одного письма, заставляли адвоката часами ждать непонятные «проверки КГБ», прежде чем пропустить на встречу. Но запретить посещать меня генконсулам России и Израиля они запретить не могли, это уже скандал. Естественно, я передавал консулам все, что со мной происходило, описывая чудовищные условия содержания, своих соседей по камере, отношение ко мне тюремного руководства.
После одной из встреч, когда я рассказал генконсулу России о коррупции в минской тюрьме, сразу после ухода консула меня вызвал из камеры подполковник по фамилии Цедрик. Кажется, он был заместителем начальника тюрьмы. По словам других заключенных, взятки за перевод в другие камеры, за более частые встречи с родными и за другие приятные «сюрпризы» шли через него. Он же мог сурово наказать, и его ненавидели и боялись за жадность и жестокость. Стоя в коридоре, он сказал мне (цитата): «Ты думаешь, что ты у себя дома? Живо определю в 87 камеру для опущенцев». Я не сразу понял, про что говорит этот человек. Он не постыдился уточнить, что болтать консулу об условиях содержания не стоит ради моей же безопасности. Вот оно как, значит руководство тюрьмы прослушивает разговоры дипломатов. Не могу сказать, что сей факт меня удивил, но настолько открыто, прямым текстом фактически признаваться в нарушении норм международного права, было вопиюще.
Кстати, по совпадению, в тот же день меня посетил непонятный субъект, представившийся сотрудником посольства Израиля.
Вот, думаю, беспокоятся за меня, дважды в день посещают представители стран моих гражданств. Пришедший был не один, а с коллегой. Но оба не выглядели, как израильтяне. На иврите тоже не говорили, вели себя странно. Начали с того, что вскоре будет принято решение об экстрадиции в Азербайджан и это неизбежно, но в Баку, прямо в аэропорту меня будут ждать представители посольства Израиля и сразу заберут в Тель-Авив. Якобы вопрос уже согласован с властями Азербайджана. От меня требовалось не обжаловать решение генпрокуратуры Беларуси об экстрадиции, которое выйдет через несколько дней, а сразу улететь в Баку. Я сказал, что подумаю, и покинул кабинет, будучи уверенным, чем это «подстава» и никакого отношения к посольству Израиля эти лица не имеют. Либо сотрудники беларуского КГБ (и не самые умные), либо прокуратура. Спешат скорее меня отдать Алиеву, опасаясь затягивания процесса через обжалования в суды. Вернувшись в камеру, рассказал о встрече всем соседям в числе 20 человек, все сошлись на мнении, что это никакие не израильтяне, а беларуское КГБ, отрабатывающее нефтяные «денежки Алиева».
Еще соседи по камере предупредили, что среди нас как минимум один осведомитель КГБ, поскольку в камере немало высоких персон. Посмеялись насчет того, кто тут «сдает» товарищей. Я объяснил, что мне наплевать на осведомителей, будь их даже каждый второй в нашей камере, ибо скрывать мне нечего. В итоге так и оказалось, поскольку уже после обжалования решения об экстрадиции меня на самом деле посетил генконсул Израиля, который подтвердил, что никакие сотрудники неделей ранее ко мне не направлялись.
P.S. Беларусы, еще я узнал один термин - «хэзэшник», кто знает, что это такое? Этим словом называют кое-кого в Беларуси. Кто угадает?
Источник: блог Александра Лапшина
