Как ты сам себя идентифицируешь? Ну, то есть, Иван Митин – это…

Я сам всегда затрудняюсь ответить на этот вопрос, так же, как и те, кто меня представляет кому-то. «Представители» начинают перечислять какие-то мои достижения, зачастую невпопад и зачастую те, о которых я бы не хотел вспоминать. Я за многое брался, пытаясь найти в этом свое призвание, чего-то достигал на начальном этапе, но потом мне надоедало и я бросал затеянное. Сейчас я занимаюсь «Циферблатом» и в меньшей степени, к сожалению, «Домом на дереве». Это составляет всю мою жизнь, все свободное время – сон, выходные, еду, принятие ванны и т.д. Поэтому в шутку называю себя ресторатором, хотя, конечно, ни в коем случае им не являюсь и не собираюсь являться.

Как бы ты мог определить «Дом на дереве» и «Циферблат»?

Мне не нравится слово «пространство», оно отдает какой-то эзотерикой, хотя по сути дела я занимаюсь именно организацией пространств. Но это звучит слишком длинно, непонятно и мистично, поэтому мне и приходится говорить, что я ресторатор. Мне ближе слово «клуб», но не в современном понимании, а в дореволюционном. В крайнем случае, – «кафе», хотя так мои заведения тоже не назовешь. Да, мы не готовим еду, как в ресторанах или кафе, но если разобраться, то рестораны и кафе в первую очередь продают атмосферу. И я продаю атмосферу. В рестораны люди ходят не за едой, а за статусом. Как правило, еда везде не самая вкусная, и для того чтобы вкусно есть, я бы скорее нанял себе личную повариху, если бы был обеспеченным человеком.

А из чего складывается атмосфера заведения?

Атмосфера, которую продают в ресторанах, прячется за всем – за ценой, за интерьером, за персоналом. Чаще всего именно ценник влияет на атмосферу – можно подавать одно и то же блюдо с разницей в тысячу долларов, и к тебе будут ходить совершенно разные люди. Можно продавать борщ за 50 рублей, и к тебе будут ходить, как в столовку; можно тот же борщ продавать за 100 долларов, и к тебе будут приезжать буржуи на дорогих автомобилях и, размешивая сметану в супе, звенеть бриллиантами. Я решил отказаться от этого всего. Сейчас все больше людей, которые покупают еду в заведениях быстрого питания, которых в Москве много, чтобы просто поесть и уйти. А посидеть и отдохнуть они ходят в другие места. Приобретать что-то из меню – просто обязанность посетителя, а не действительная необходимость. Людям нужны чай, кофе и, скажем, печенье. Все это мы можем предоставить, при этом люди сами себе наливают чай, могут приносить с собой еду. И все себя прекрасно чувствуют.

Но ты можешь назвать себя профессионалом в том, что ты делаешь?

Я считаю, что нельзя ни в чем быть профессионалом, потому что профессионализм означает структурированность, а от нее очень сложно отходить в творческих делах, начинается уже какая-то бюрократия в тонких вещах, а ее быть не должно, всегда нужно оставаться гибким. Возможно, из-за этого ощущения я и не останавливаюсь на чем-то одном. Когда начинаю чувствовать закостенение, когда появляется мысль «я знаю, как правильно» – это пугает.

Скажи, а идея заниматься новыми пространствами пришла к тебе в какой момент жизни?

До того, как открыть «Дом на дереве», я особо нигде не работал. У меня была некоторая сумма денег, которую я отчасти скопил на предыдущей работе, отчасти мне ее подарил дедушка. И в какой-то момент я решил, что буду заниматься своими делами, пока деньги не кончатся. Я потратил их на какую-то фигню, и как раз, когда они подходили к концу и я понимал, что мне предстоит искать источник пропитания, я встретился с приятелем, который стал сетовать на то, что у него есть деньги, что он работает на скучной работе, а ему хочется делать что-то для души. Я в шутку предложил ему открыть клуб. Он загорелся этой идеей, и мы стали фантазировать, хотя я и понимал, что мой приятель вряд ли будет заниматься этим.

В общем, к утру эти фантазии показались мне настолько интересными, что я сам нашел нескольких вкладчиков, и вскоре появился «Дом на дереве». Еще за год до открытия «Дома» я занимался организацией небольших культурных акций и мероприятий. Началось все со «Стихов в кармане», потом были разные мастер-классы, которые я организовывал, кинопоказы и т.п. Все это проходило в разных клубах и кафе, и я задумался о том, что не хватает какого-то своего места. В тот же момент знакомые ребята из киносреды сняли большой зал в центре Москвы и по средам показывали там фильмы. Там все работало по принципу «free donations», и мне это очень понравилось. Это был первый раз, когда я с таким столкнулся, хотя и «Стихи в кармане» с какого-то момента полностью существовали только на добровольных вкладах. Я предложил ребятам из киносреды полностью организовать их пространство так, чтобы всю неделю, а не только по средам, там проходило что-то интересное, но дальше разговоров это не пошло. А мысль о том, чтобы открыть такое место, родилась у меня в голове и лежала там на полочке до подходящего момента.

Что отличает «Дом на дереве» и «Циферблат» от всех других похожих заведений? 

Я не знаю в России ни одного заведения, которое существовало бы по принципу «free donations». Да и за границей я не знаю их. Не спорю, что они есть, но ни одного конкретного названия мне неизвестно.

Есть, например, инфошопы. В Берлине, да и в Вильнюсе тоже. Еще в Японии есть сеть почти бесплатных кафе…

По-моему, уже название говорит об отличии. Насколько мне известно, в Европе, в частности, в Берлине, такие тусовки объединяют какие-то общие взгляды. Как правило, эти взгляды – анархистские. То есть это такой клубешник, где собираются неформалы и что-то там такое делают. У моих пространств ее просто нет, этой идеологии. Не из принципа, а просто потому, что мне хотелось сделать светское место, в котором не будет проявлений принадлежности к субкультуре или к чему-то еще. Если душевность, отказ от проявлений статусности является идеологией, тогда да, в этом их идеология – оставаться человеком. Это и есть культурная программа «Дома» и «Циферблата» – здесь люди с разным успехом одомашниваются, снимают стиснувшую маску.

А расскажи попродробнее о культурной программе, пожалуйста.

В «Циферблате» мы делаем ночные показы по выходным. В «Доме на дереве» по пятницам смотрим фильмы. Еще в «Доме» по выходным ночам мы читаем книги – выбираем заранее произведение, все желающие садятся за большой стол и по очереди читают. И так всю ночь. Периодически и там, и там проходят встречи с разными людьми. Путешественники, известные люди и те, с кем просто интересно поговорить. Происходит это в формате не лекции, а просто душевной беседы с публикой.

Мероприятия ведь приносят больше прибыли, да?

Ты знаешь, мы столкнулись с тем, что нам их делать не всегда выгодно. Да, на них придет много людей. Но человек, который хотел просто попить чаю, а вынужден сидеть и кого-то слушать или что-то смотреть, десять раз задумается, прежде чем прийти к нам в следующий раз. Поэтому сейчас мы подумываем о том, чтобы открыть специальный «Циферблат», где какие-то мероприятия шли бы нон-стопом.

Но вы же до сих пор организовываете встречи и показы в уже имеющихся пространствах. Для чего?

Проведение мероприятий ни там, ни здесь не является задачей. Да, иногда мы это делаем, но скорее для того, чтобы был повод для новых людей прийти посмотреть, что это за место такое. Чтобы заработать денег, если не хватает на аренду. Или просто потому, что нам так вздумалось. Душевных мест практически нет, а мероприятий – на каждом углу. Я не самый лучший организатор и продюсер, поэтому состязаться с эффективными менеджерами по организации мероприятий не берусь. Мне нравится давать людям альтернативу оставаться самими собой. Такими, какими бы они были на даче, в гостях, в походе, где все прекращают соответствовать навязанной обществом ролевой модели.

На какую аудиторию ориентированы эти места?

У меня нет какого-то определенного представления о тех, на кого они ориентированы. Сказать, что мы не хотим там видеть грузчиков, было бы странно. Я и сам когда-то грузчиком подрабатывал. Бывает, что грузчик оказывается в тысячу раз приятнее человека с высшим консерваторским образованием. Бывает и наоборот. Мы ориентированы на людей, открытых к жизни, к каким-то простым ценностям. Конечно, обычно это люди, культурно образованные или только вставшие на этот путь. В идеале, я бы открыл клуб для Антонов Павловичей Чеховых, но где их взять, я не знаю.

А какого возраста приходят люди?

В «Дом на дереве» – от 15 до 25. В «Циферблат» – от 18 до 35.

Почему, как ты думаешь, в «Циферблат» приходят люди постарше? Потому что пространство больше?

Потому что он понятнее, потому что места больше, да.

Или, может, более «взрослая», более серьезная система оплаты?

Я не знаю, что взрослее. Когда человек сам понимает, сколько нужно оставить, или когда ему нужно подсказывать.

А какого эффекта в целом ты бы хотел добиться, открывая такие места?

Если говорить о глобальном, то моей целью является показать людям собственным примером, примером успешности того, что я делаю, что можно жить по-другому. Что та система ценностей, которую нам сейчас навязывают, совершенно необязательна. Что на доверии и доброте может строиться гораздо больше всего, нежели сейчас. Что для того, чтобы добиться успеха, не нужно все время кого-то нагибать, ходить по головам. Если брать менее глобальные задачи, то мне бы хотелось, чтобы было побольше таких мест. Какую-то часть из них мы хотим открыть сами, что-то откроют другие люди. Частота писем о том, что мы-де собираемся открыть такой же «Циферблат» или «Дом на дереве» у себя в городе, с каждым днем растет. И хотя первое такое заявление было озвучено достаточно давно, может быть, в скором времени этот процесс уже перейдет от слов к делу.

Слушай, а посетителей «Циферблата» не напрягает подсчет времени? Это как-то концептуально меняет атмосферу в заведении?

Люди изначально идут за этим, многих это привлекает. Они приходят для того, чтобы посмотреть, как это работает, им тут нравится, и они становятся постоянными гостями. А время особо никто не считает. Когда человек входит в «Циферблат», мы записываем его на доске – во сколько кто пришел, когда кто уходит, мы смотрим, сколько посетитель пробыл у нас. У нас вообще в «Циферблате» нет ни одних работающих часов за исключением тех, что на мобильных телефонах. Вместо этого мы даем человеку будильник со смешным именем – например, Вольдемар, Амфибрахий, Захар. И записываем, что он сидит с Аркашей или Парфеном. Но будильник не работает, это, скорее, некий обряд инициации.

А как получают зарплату те, кто работает в твоих пространствах? 

В «Доме на дереве», пока я там безвылазно сидел со своей девушкой, не было наемных работников. Если нам надо было куда-то отойти или уехать, всегда находились те, кто следил за «Домом на дереве». Всем кажется, что добровольные вклады – это что-то такое жалкое и не может приносить денег. Всем кажется, что за нами стоит какой-нибудь олигарх или секта. Но это не так.

А сам ты уже что-то зарабатываешь?

Я принципиально не хочу ни у кого брать денег, потому что, кстати, еще одна цель этих проектов – доказать, что такая форма самоорганизации вполне может существовать и не висеть камнем на шее у ее создателя. Всю свою взрослую жизнь я не получал зарплату больше 13 тысяч рублей в месяц. Если не выпендриваться, то на эти деньги вполне можно жить. «Дом на дереве» приносил, думаю, побольше, чем эти 13 тысяч, но я никогда особо не считал эти деньги и не раскладывал по кучкам – это мне, а это «Дому». Я просто покупал то, что мне необходимо для жизни – еду, одежду, зуб вылечить, за город съездить. Все остальное уходило в «Дом на дереве». Сейчас, когда я большую часть времени нахожусь в «Циферблате», за вторым пространством следят те, кого «Дом» привлек за время своего существования. Все эти люди стали нам хорошими друзьями, и они, как и я, просто берут небольшую часть денег себе на пропитание, остальное уходит на аренду и прочие расходы.

Как ты думаешь, должны ли такие места быть в центре города? Или это необязательно?

Я думаю, что такие места должны быть в центре, да. Не знаю, как в Минске, где исторический центр представлен весьма скупо, а в Москве и многих других городах в центре сосредоточена особая душевность, оставшаяся у нас с давних времен. Все-таки жилой дом XVIII или XIX века нельзя сравнить с нынешними коробками. Люди в них живут, но инстинктивно бегут от них подальше, туда, где сохранилась какая-то человечность. В центре также сосредоточена деловая активность, там люди учатся. После работы и всяких дел им удобнее заехать в центр, чем ехать на одну окраину, а потом ехать в противоположный конец города к себе домой. Если открывать место на окраине, то оно будет работать только на тех, кто живет неподалеку. Но поскольку процент вменяемых людей ничтожно низок, все это превратится в бесплатную рюмочную или там просто никого не будет.

А ты был в Минске?

Да, один раз, позапрошлой зимой. В Минске мне не понравилось.

Почему?

Как я уже говорил, у меня было много свободного времени, я был открыт к подобного рода авантюрам, много путешествовал. В Минске в тот момент жил мой друг детства, он давно приглашал меня к себе. В какой-то момент я подумал: почему бы, собственно, и не съездить. Заодно я попытался там устроить «Стихи в кармане». Первое, что мне не понравилось, – это потеря ориентации в пространстве. Я привык, приезжая в новый город, к тому, что у него есть исторический центр, пропитанный культурой и историей. Обычно я через это познаю новое место. А в Минске ничего такого не было – один длинный проспект со сталинскими домами и изредка что-то старинное, но настолько замученное реставрацией, что никакой души не чувствуется, словно смотришь на чучело. Потом выяснилось, что большая часть «исторических» зданий – это вообще новодел. Меня в окружающей действительности больше привлекает прошлое – потому что оно сильнее пропитано энергией, в нем больше жизни, оно может что-то рассказать. Во-вторых, мой друг, к которому я приехал, далек от неформальной тусовки и от всего такого необычного. Поэтому у меня не было выхода на необычные места, необычных людей. Мне показалось все каким-то пресным, что вокруг вообще ничего не происходит. Я даже всерьез задумался о том, чтобы приехать в Минск летом, снять квартиру на три месяца и написать там книгу. Именно потому, что ничего не будет отвлекать.

А как прошли «Стихи в кармане»?

Ну, встреча прошла достаточно вяло. Пришло очень мало людей и, хотя я заранее переписывался с одной девушкой из Минска, чтобы она помогла организовать эту акцию у себя в городе, искать кафе для проведения встречи мне пришлось самому. И я, особо не разбираясь где чего, выбрал самое неудачное место в городе и очень дорогое. О том, как прошла встреча, я потом в жж написал.

Какое?

Я не помню, как оно называется. Что связанное с оранжевым цветом, кажется. Может «Абрикос»? У вас есть такое?

Было… А больше ты никуда не заходил?

Нет, я просто шлялся по улицам, никто мне не смог ничего нормального подсказать.

А какое у тебя до этого было отношение к городу?

Особо никакого у меня не было отношения. Я мало что знал о Беларуси, было какое-то ощущение пресности, которое и подтвердилось. Хотя в Минске мой дедушка родился, но он прожил там только до двух лет.

А в Минске ты бы хотел открыть «Дом на дереве» или «Циферблат?

Скорее, «Циферблат». Хотя я не знаком с вашим законодательством, но мне кажется, что эту лавочку быстро прикрыли бы. Еще в моих заведениях ведь нет алкоголя. В этом случае нужно всегда иметь в виду, что большинство первых посетителей разойдутся сразу же куда-то еще. Я сам провел несколько лет жизни в местах, где много веселых танцев и алкоголя, у меня была куча друзей – ярких, стильных и необычных. Но ни один из них не пришел в «Дом на дереве». Людям кажется, что алкоголь ни на что не влияет. Но, к сожалению, в какой-то момент оказывается, что расслабляться они без него не могут. А к нам вечером и ночью ходят за чаем и кофе. И весь «Циферблат» – а это 90 мест – забит.

Скажи, а где еще бы ты открыл «Циферблат», в каком городе?

«Циферблат» я бы открыл в любом городе, где есть несколько сотен тысяч жителей.

Скажи, пожалуйста, а как именно постсоветское прошлое, по твоему мнению, сказывается на сегодняшних культурных заведениях?

Думаю, стоит начать с советских заведений общепита, потому что разница между постсоветским и советским здесь не так уж и велика. Сейчас происходит возвращение этой темы, только с большим качеством обслуживания. Советские заведения, которые мне удалось застать, остались в памяти как столовки, где воняет капустой и тетки в белых халатах орут из-за прилавка «Сосиски молочные с горошком!» Постсоветские не далеко ушли от этого, потому что посетители советских столовок вдруг разбогатели и захотели роскоши. Поменялась форма, но холуйская суть как обслуги, так и клиентов осталась. Сейчас бессмысленная роскошь всем надоела, люди хотят просто поесть. И вернулись столовые, которые теперь работают на новом уровне. Я говорю о всяких местах, где ты сам кладешь себе еду на поднос, где еда относительно качественная и относительно дешевая.

А ты бы сам не хотел открыть пространство, в котором подавали бы еду? Например, небольшой ресторан – не пафосное такое место, просто культурный общепит?

Да, я бы хотел и думаю, что в ближайший год-два я это попробую сделать.

Тебя ведь привлекает идея социалистической дешевизны и доступности, да?

Меня привлекает даже не это, а идея ограничения сверхприбыли. Человек должен ограничивать себя в прибыли. Зачем ему так много денег? Я не говорю о том, что нужно раздать все, что у тебя есть. Но зачем накапливать миллиарды долларов только для того, чтобы потом мериться ими с такими же миллиардерами? Есть какая-то база того, что человеку необходимо – дом, машина, медицина, комфорт. Но зачем человеку, скажем, яхта за сто миллионов долларов? Все происходит от ментальности. Считается, что кто беднее, тот говно. Я бы хотел такое представление об устройстве общества искоренить.

Как ты думаешь, у тебя получится?

Пока рано об этом говорить, но я надеюсь, что да. Во всяком случае, в самом себе пока получается. Может быть, начнут капать деньги и я, как Скрудж Макдак, буду купаться в собственных миллионах с долларами в глазах, но пока что мне кажется, что этой страсти я не подвержен. Все, что я делаю, – это не для сегодняшнего дня. Я считаю, что человек должен работать на будущее. Многие изменения заметны не сразу. Невозможно что-то такое сказать по телевизору, и все люди вдруг образумятся и перестанут делать гадости. Любые изменения медленно входят в нашу жизнь, и я не вижу смысла ждать, что завтра я выйду из подъезда, а все кругом будут жечь деньги и раздавать друг другу одежду. Поэтому я просто что-то делаю уже сегодня.