KYKY: Все СМИ пишут о том, что Белгазпромбанк купил это здание, чтобы открывать там галерею современного искусства, потому что своего помещения у вас раньше не было. Это так?

Виктор Бабарико: Не совсем. Для того, чтобы разместить галерею, шести тысяч метров с лишним точно не надо. Мы будем реализовывать на этой площади все социокультурные проекты, которыми занимается банк: «Арт-Беларусь», театральный, образовательный проект и проект, связанный с новыми финансовыми технологиями (в основном краудмеханика). Мы хотели туда еще поместить наш благотворительный проект «Шанс», но в силу некого консерватизма его менеджмент решил не перемещаться на Октябрьскую. Так или иначе, это будет единый хаб. «Арт-Беларусь» – это наша коллекция, которая уже включает в себя уже более 100 предметов искусства. Неправильно, что она скрыта от зрителя. Мы уже дошли до ситуации, когда проекты нужно расселять и делать их самостоятельными. Это первая задача. А вторая – нам хотелось закрыть еще одну тему, на которую жалуются наши партнеры. Сначала они жаловались, что нет денег, потом – что нет спонсоров, потом – что нет помещений. По-моему, мы уже удовлетворили все запросы: чего еще не хватает, чтобы в Минске и Беларуси что-то выстрелило? Если теперь окажется, что не хватает людей и идей, наверное, придется Белгазпромбанку еще и искать людей для творческих проектов.

KYKY: А кому пришла в голову идея, что это должна быть улица Октябрьская?

В. Б.: Мы присматривались к ней давно. Не один год, а два или три искали способы партнерства, государственно-частного. Сначала предлагали формулу «ваши деньги и наши деньги». Оказалось, денег нет. Тогда мы предложили «наша коллекция – ваше здание». Опять оказалось: предметы есть, а здания нет. Пришлось выкупать здание за свои деньги! Улица Октябрьская – это намоленное место с суперинтересными помещенями. Мы ждали, когда сойдутся звезды и условия, при которых у нас все получится. В этом году все получилось.

KYKY: Здания намоленные, но специфические – ремонт разве не потянет слишком большую сумму?

В. Б.: Я бы здесь поспорил. На самом деле, преобразования промышленных зон в креативные пространства – не уникальная история. Через этот опыт прошли очень многие восточноевропейские страны, включая Россию. Можно вспомнить, как сейчас используются корпуса минского завода «Горизонт» – средства вложены минимальные, а эффективность очень большая. Но это все будет зависеть в большей степени от тех проектов, которые будут жить на Октябрьской. Думаю, дороже, чем здание Белгазпромбанка на Притыцкого, нам это не обойдется (улыбается).

KYKY: Вот-вот, когда заходишь в ваши офисы, кажется: «Ого, так они, наверное, зеркальные стены и технологичные люстры на Октябрьской собираются ставить! Так это им обойдется дороже, чем три миллиона, за которые те здания купили».

В. Б.: Нет, я очень надеюсь, что в случае с Октябрьской мы на это не пойдем (смеется)! Безусловно, нужно разделять два направления затрат. Первое – обеспечение инфраструктуры – подвод света, тепла, водоснабжения и коммуникаций, крыша. А дальше начинается преобразование каждого из проектов под себя. И здесь не обязательно что-то сильно ломать – можно сделать ремонт, просто минимально почистив пространство. Совершенно недавно я узнал простую вещь. Что нужно молодежи, чтобы она собиралась в коворкинге? Всего три вещи – бесплатный wi-fi, кофе и туалет. Им не нужны эти люстры!

KYKY: Про партнеров, с котороми вы будете работать и воплощать идеи, – они уже известны: беларусы, россияне, иностранцы?

В. Б.: Еще раз подчеркну: банк – это финансовое учреждение, и у нас нет опыта преобразования цеховых пространств в арт-пространства. Здесь мы открыты и будем объявлять конкурс. Это один уровень партнерства. На нем нет никого конкретного, только намётки. Две фамилии назывались среди беларуских архитекторов и «проектантов» (есть два человека, которые работали с таким пространством, но мы с ними еще не говорили). Литва, Польша, Германия – это те, про кого мы знаем и с кем начинаем разговоры. Но это будет открытый конкурс и тендер, в котором сможет участвовать любой. Единственное условие – уже воплощенные в жизни проекты. Если «я умею рисовать», это не та история. Второй уровень партнерства – это, собственно, те, кто будет населять пространство. Требования к партнерам будут состоять из двух пожеланий. Первое – дополнять и развивать те направления, о которых мы говорили: либо арт, либо театральное направление, либо образовательное, либо финтех. Мы всегда будем задавать партнерам два вопроса: как ваш проект согласуется с теми, что уже есть, дабы давать синергию, и второе – почему вы выбрали именно Октябрьскую, а не другое место? В Минске практически нет мест в центре города, где можно было бы целую ночь крутить музыку, не мешая окружающим. Октябрьская – как раз такое. Там можно три дня проводить фестивали, и это не вызовет никакого неудовольствия со стороны населения. Вот эти уникальные свойства мы хотим сохранить.

KYKY: Вы говорите про арендаторов? А если так, соответственно, у вас есть планы зарабатывать на этих площадках?

В. Б.: Я бы переформулировал. Все проекты, которыми мы занимаемся, не подразумевают заработка с точки зрения Белгазпромбанка. Мы не собираемся увеличивать свою прибыль за счет активностей, которые будут происходить на Октябрьской. Но я абсолютно убежден, что эти проекты могут быть эффективными экономически. Они выйдут сначала на уровень самоокупаемости, а потом – на возможность развиваться за счет того, что они будут зарабатывать. Яркий пример – тот же проект «Шанс». Когда мы начинали, финансировали его на 100%. На сегодняшний день на наш 1 рубль приходится порядка 16 рублей внешнего финансирования. Так и здесь. Мы очень надеемся, что все эти проекты будут самоокупаемые.

KYKY: Тусовочная Октябрьская известна как улица вчерашних школьников и хипстеров. А искусство и Белгазпромбанк – более серьезные вещи для интеллектуалов. Выходит, улица повзрослеет, постареет?

В. Б.: Эта дискуссия вечная. Хипстеры тоже имеют свойство стареть, и на смену им придет еще кто-то. Почему Октябрьская – намоленное место? Я с удивлением узнал, что знаю эту улицу еще по студенченской жизни. Несмотря на то, что я минчанин, у меня на Октябрьской проходила часть жизни – правда, ближе к стадиону «Динамо», где были университетские общаги. Но даже во времена Советского союза улица Октябрьская уже была местом сбора неформальных групп. Это место свободы и вольного воздуха. Хотя назвать воздух с дрожжами (а тогда еще и с ароматами кожевенного завода) вольным можно условно, но все-таки это так. А потому мы очень надеемся, что получится пространство, в котором мы сможем свободно реализовывать себя и проекты. А будут ли они хипстерские или не хипстерские? Я бы сказал, в большей степени это пространство должно объединять свободных творцов, а не конкретные направления. Сутин и Шагал в период своей молодости тоже были достаточно маргинальными личностями, в том числе участниками «Салона независимых», который был вытеснен от официальной линии развития искусства.

KYKY: Вы помните, как Октябрьская выглядела во времена вашего студенчества?

В. Б.: Меня Октябрьская всегда убивала запахами. Если честно, это был первый вопрос, который я всем задавал: «Остался ли запах?». Когда я первый раз услышал про планы покупки зданий на этой улице, а это было давно, у меня сразу в памяти всплыл аромат дрожжей, и я сказал: «Никогда! Там завод «Кристалл» и кожевенный комбинат». Но оказалось, запахи все-таки были в низкой части – они спускались вниз по трамвайным путям.

На Октябрьской можно запускать трамвайчик. Мы на 100% уверены, что линию нужно восстанавливать. Пойдем в минское депо, попросим самый первый старый трамвай, чтобы он ходил туда-сюда от «Динамо» до Октябрьской. Можно сделать его барно-экскурсионным.

Да я сам могу провести экскурсию от Октябрьской до разворотного кольца на Бобруйской, вспоминая общаги и что было на их месте! Я учился в головном корпусе БГУ, а на Октябрьской у факультета Мехмат была 7-я общага. 2-е общежитие было для физиков, и мы там играли в карты. Это были знаменитые состязания в преферанс: физики против математиков. Там было проведено много времени в попытке заработать денег, которые ходили по кругу. Иллюзия была на неделю – если ты выиграл, то был богат до следующей недели, когда все это проигрывалось. В остальном у нас были активности, связанные с рекой. Тогда не было «Поющих фонтанов», и студенты обживали берега Свислочи – там было очень хорошо устраивать пикники.

KYKY: Ну, тогда остается только пожелать вам удачи! Судя по разговору, все должно получиться наилучшим образом…

В. Б.: Не все так просто. Когда-то мы были на круглом столе, посвященном театральному развитию. Все жаловались на то, что им денег не хватает, и директор кукольного театра Лелявский сказал очень хорошую фразу: «Знаете, если мне есть что сказать, я выйду на сцену, поставлю стул и скажу с этого стула. А если сказать нечего, то попытаться вот это «нечего» скрыть за колоннами и масштабом бессмысленно». И вот у меня есть очень большой страх, что нам нечего сказать. Не нам как Белгазпромбанку, а нам как Беларуси. Может, на самом деле, история людей и идей первична, а не история площадки, денег и всего остального? Но все равно через это надо пройти.

KYKY: К чести «ТеАрта» там отличные спектакли! То же «Опиум».

В. Б.: Чтобы было понятно: мы с театром сотрудничаем уже почти 10 лет, а те спектакли, о которых вы говорите, – отличные с точки зрения Беларуси – появились за последние два года. То есть восемь лет мы смотрели только западные или российские спектакли. Потом начали появляться беларуские драматурги, и вот последние два года начинается подъем. Но на это ушло почти 10 лет! Через первые пять мы были в отчаянии и хотели закрывать проект, потому что ничего не менялось. Мы просто ходили по кругу. То же самое – мы много лет назад вернули на родину оригиналы Сутина, Шагала, художников парижской школы. А выросла ли беларуская научная школа в этом направлении? Появились ли специалисты, которые изучают творчество этих художников? Да практически нет. Получается, зритель вроде есть, но профессиональное сообщество в рамках этих проектов развивается сложно. Всегда обидно, когда приходят творцы и говорят тебе, что «нет денег – а так я бы показал». А тут дали деньги – но страшно! Вот на что теперь будут жаловаться творцы, которые ничего опять не смогут сделать? И деньги есть, и помещение, а на выходе – нет ничего, и неясно, на кого сваливать свои проблемы.

KYKY: А когда примерно по времени заработает хаб на Октябрьской?

В. Б.: Я так понимаю, у нас уйдет не меньше года: пока оформится проект и пройдет согласование – это же все-таки историко-культурный проект. Хотя люди уже приходят и спрашивают: «Уже переезжаем?» Они готовы ехать в этот ангар и на субботниках приводить его в порядок! Я говорю: «Давайте хотя бы крышу починим». Кстати, 13 апреля открывается выставочное пространство нашего проекта «Арт-Беларусь». Мы сознательно идем на маленькую генеральную репетицию – запускаем отдельную площадку во Дворце искусств. С отдельным входом и отдельными коммуникациями, где будет выставлен почти весь арсенал нашей коллекции.

KYKY: На улице Козлова уже будут подлинники Сутина?

В. Б.: Да, будет и Шагал, и Сутин. Мы будем делать там движуху, и очень бы хотелось замечаний вроде: не хватает того или этого. Меня пугает, когда приходят советчики и говорят: «Будет ходить 50 человек в день». Я говорю: «Ребята, это безумие – делать музей или пространство для 50 человек в день». А мне в ответ: «Так у нас в Минске никуда не ходит 50 человек в день!». Это мне не нравится.

Я считаю, что 50 человек на 2-миллионный город для любого пространства – издевательство! Надо сделать так, чтобы в хаб на Октябрьской приходило хотя бы 300-500 человек ежедневно.

На Козлова мы будем учиться привлекать в арт-пространство зрителей, профессионалов, любителей. Мне кажется, было бы здорово нам в тестовом режиме услышать отклики относительно того, что можно было бы сделать на Октябрьской по-другому.